Сказки для сильной женщины
Шрифт:
– Если не можешь остановить безобразие, нужно его возглавить! А ну, оторвись по полной!
И так он меня разозлил, что я с размаху запулила в него вазочкой, одновременно завопив:
– Всем стоять! Молчать! Меня бояться!
А дальше мне сорвало крышу. По-моему, оба хулигана впали в ступор, а я металась, как разъяренная фурия, и швыряла в них то, что они не успели разбить и сломать.
– Я же говорил, понравится! – с восторгом верещал бесенок. – Давай теперь эту грохни!
И я грохнула. Фарфоровая супница с надбитой крышкой разлетелась на мелкие кусочки. Разноцветные бокалы
– Милочка, ты великолепна! – трубно провозгласило Чудовище.
– Получай! – прорычала я, запуская в него массивной менажницей, попав прямо в голову.
– Ой! – сказало Чудовище и, закатив глаза, стало сползать по стене.
– Ай! – схватилась я за затылок – мне тоже чем-то тяжелым прилетело.
– Упс! – смущенно вякнул бесенок. – Промашечка вышла…
Это было последнее, что я слышала перед тем, как отправиться в глубокую отключку. А нехило меня приложило, да-а-а…
Проснулась я, когда неяркое зимнее солнце уже вовсю заглядывало в окошко. Как ни странно, чувствовала я себя хорошо. Бодрость в теле, ясность в голове, настроение превосходное – как после хорошей тренировки в спортзале. Странно… Я ж вроде только болеть начала, когда ж успела выздороветь? Да и с чего бы?
И тут я вспомнила, с чего. Да у меня вчера такая тренировка произошла, что любо-дорого. С опаской я высунулась из спальни, ожидая увидеть погром и елку поперек комнаты. Но нет – ничего такого, все на местах. Вон и елка стоит, шариками сияет, и супница с щербатой крышкой цела. Ага, все-таки температура виновата, навеяла тяжелый сон. Ладно, что поделаешь, раз здорова, тогда будем вставать, умываться-одеваться, завтраком заниматься.
Но когда я добралась до кухни, то поняла: то ли еще сплю, то ли выздоровела еще не до конца.
За столом сидела девушка-воин. С чего я решила, что она воин? Ну, одета как амазонка, это раз, режет апельсин огромным кинжалом, это два, вид суровый – это три. Подняв на меня глаза, она вытерла свой устрашающих размеров нож об скатерть и засунула его в ножны. Затем она кивнула на стул напротив и пододвинула мне блюдо с фруктами. Я присела на краешек стула и молча воззрилась на нее.
Воинственно выглядит, ничего не скажешь. Такой лишнее слово не скажи, глотку перережет – не задумается. Вон, стрелы достала из колчана, проверяет, острые ли.
– Чего сидишь? Ешь, тебе сейчас подкрепиться надо! – приказала она.
Попробуй тут ослушайся. Уминая фрукты за обе щеки, я незаметно ущипнула себя. Нет, не сплю. Или, может, сплю и думаю, что себя щипаю? Вот ведь бред какой…
– А вы, собственно, кто? – осторожно поинтересовалась я.
– А сама не видишь? Я твоя Дикая Сущность, – заявила она. – Неплохо же вчера размялись, да?
– Размялись?
– Ну, тарелочки покидали, елку грохнули, то-се… Мне понравилось! А как ты мне напоследок менажницей заехала, так это просто песня!
– Так Кинг-Конг – это ты была? – недоверчиво переспросила я.
– Да, а что? И бесенок – тоже я. Обычно ты овечкой прикидываешься, а мне самовыразиться не
позволяешь. А вчера вот дала оторваться по полной, за что тебе глубокой мерси!– А где тогда битая посуда?
– В твоей голове.
– А-а-а, тогда понятно, – промямлила я. Врала, конечно. Ничего мне не понятно было.
– Ты меня сколько еще в клетке держать будешь, а? – грозно спросила она.
– В смысле? В какой клетке?
– В грудной, конечно! – развеселилась амазонка. – Я, между прочим, часть тебя, а ты меня подавляешь, подальше внутрь загоняешь и воли не даешь. А мне свобода нужна! Не замечала, что раз-другой в месяц твоя овечья шкурка трещит по швам, и тебе хочется рвать и метать? Только ты вместо этого заболеваешь, потому что боишься плохо выглядеть в глазах окружающих. Но долго так не выдержать – организм-то не железный.
– Но что ж делать, если достало до печенок? На людей кидаться, что ли? Или каждый раз посуду бить? Так и разориться недолго! – брякнула я.
– Ага, ты ж у нас мнишь, что белая и пушистая! – развеселилась амазонка. – Хотя на самом деле ты седая и волосатая! Как мадам Кинг-Конг.
– Я не такая! – обиделась я.
– А ты поболей подольше, именно такой и станешь. Седой и волосатой, да! Между прочим, она – это твой подавленный гнев, который разросся непомерно.
– А бесенок тогда кто?
– Хитрость твоя, которая вместо нормального проявления негативных эмоций подбивает тебя поболеть. Хотя это не выход, а уход.
– Куда уход?
– От решения уход. Твоя болезнь дает передышку, но ничего не решает. Твое Чудовище еще больше разрастается, а бесенок еще больше бесится.
– А ты тогда мне кто?
– А я Дикарка. Твоя Дикая Женщина.
– А чем ты от меня, цивилизованной, отличаешься?
– Способом существования. Я себя подавлять не стану. Живу, как дышу – просто и естественно. Мне чужого не надо, но и своего не отдам. Если мне что-то не нравится, копить не буду – сразу прямо говорю. И если устала – на все забью и отдохну, а не стану прикидываться больной и несчастной.
– Но я же так не могу! На мне ответственность! Я должна все успевать, за всеми следить…
– Глупости. Ты половину этой «ответственности» сама придумала и сама на себя взвалила. Установила себе глупые рамки – хуже клетки, и сама в них себя загоняешь. И близких заодно. А когда они за рамки высовываются, тебя это бесит.
Как ни печально, она была права. И насчет ответственности, и насчет рамок, и уж тем более – про то, что меня так бесит. Вот откуда бесенок-то взялся…
– И что делать? – спросила я.
– А ты еще не поняла? Или пересмотреть рамки, или почаще выпускать пар. Боксерский мешок купить, что ли. Как только ярость к горлу подступает, так ее на мешке вымещать. Посуду ненужную бить – тоже помогает.
– Кстати, бить! – оживилась я. – Я все мечтала на африканских барабанах научиться играть. Это подойдет?
– Хорошая идея. Да хоть со скакалкой прыгай или дрова руби – главное, чтобы энергия не застаивалась и раздражение не росло до состояния белой ярости. А еще лучше – найди достойное применение своим порывам. Может, еще чемпионкой мира по борьбе без правил станешь, чем черт не шутит?