Сказки долгой зимы

— Ты, я смотрю, и правда много знаешь о здешнем устройстве. Подозрительно компетентный.

— Это плохо?

— Хм… — задумался Ингвар. — Наверное, нет. В целом как-то пофиг, пожалуй. Даже если ты здешний царь-анпиратор инкогнито, мне до этого дела нет.

— До катастрофы верховную власть представляло Собрание Старших, и его глава — Председатель, избираемый самим Собранием. Ничего особенного, просто чиновник. Нет, я не имею никакого отношения к управляющей вертикали. Туда не берут потенциальных изолянтов и вообще устойчивых к излучению. Они же будут неуправляемы.

— Кем?

— В смысле?

— Ты только что сказал, что вашим мегасовхозом рулили «управляемые» чиновники. Кто ими управлял?

— Ну, «управлял», пожалуй, неправильное слово. Никто не командовал им «сядь и напиши такое-то распоряжение», не заставлял принимать или не принимать решения. Просто они действовали в рамках… Как бы это назвать? Определённой парадигмы, пожалуй. Свободны в пределах некоей общей идеи, но изменить генеральную, так сказать, линию не могли. Просто в голову не приходило. А если кто-то предложит что-то выходящее за границы этого коридора, то либо не поймут, о чём речь, либо возмутятся абсурдности предлагаемого.

— Знаешь, — сказал Ингвар, разливая чай, — это, в целом, обычная картина. Любые правители очень условно свободны в принятии решений. Тех, кто способен был выйти за рамки текущего общественного тренда, потом либо прославляли, либо проклинали, но они в истории встречались крайне редко, и быть их современниками так себе удовольствие. Но ты, мне кажется, был не из тех, кого это устраивало, да?

— Неважно, — мрачно отмахнулся Драган. — Это уже не имеет значения. Катастрофа всё обнулила.

— Ну, как знаешь. Но отчего-то мне кажется, что ты был тем ещё чегеварой. Я, знаешь, насмотрелся на всяких ребелзов, это наши главные клиенты насчёт прикупить чего стреляющего в целях насаждения всеобщей справедливости. Есть у них нечто общее у всех. Некоторая специфическая ебанутинка в глазах.

— Ты иногда говоришь так, словно у тебя начинается афазия. Какие-то странные слова…

— А, не обращай внимания, я часто несу чушь, пока думаю. Так голова устроена — болталка отдельно от думалки. Язык метёт сам по себе, пока мозг работает.

— И над чем он у тебя работает?

— Вот, размышляю, не выпить ли коньячку. Хочешь? Нет? Слабак. А я чуток выпью, всё же. Давно не пил, соскучился. Не так, как вчера, конечно, но граммчиков сто усвою. Да, посредственный, типа «три звезды арарат», но выбирать не приходится.

Ингвар допил чай, выплеснул остатки заварки в ведро и набулькал полстакана из бутылки.

— Странные вы всё-таки, — сказал он, нацепив очки и разглядывая этикетку. — Серая бумажка, надпись «Дистиллят виноградного сырья выдержанный», артикул, всё. Даже самой завалящей картинки не сделали. И ведь так у вас всё оформлено.

— Зачем картинки? — удивился Драган. — Читать-то все умеют.

— М-да. Ладно, объяснять концепцию маркетинга, пожалуй, не стану. Я испорчен обществом потребления, хотя родился не в нём. Меня другое интересует. Если парадигму здесь задавали излучатели, то кто задавал её им? Это самое любопытное в здешней истории.

— Абсолютное большинство вообще не знало об излучателях, — неохотно сказал Драган. — У них даже повода задуматься не возникало: «нормальная жизнь, всегда так было». Но были люди, которым информация об излучателях была доступна по профессиональной необходимости. Энергетикам, например. Излучатели — прожорливые устройства, и их было много, то есть сети и генерация строились с учётом этого фактора, его нельзя было игнорировать. Да, большинство просто принимало их как факт: есть потребитель с вот такими техтребованиями и высоким приоритетом, ему нужно основное питание и резервное, а зачем — тут не написано. Думаю, ты уже понял, что люди до Катастрофы были не очень любопытными и активными. А знаешь… Плесни мне тоже!

— Да, под такой интересный разговор грех не выпить, — засмеялся Ингвар, наливая. — Моё общение с твоими земляками было кратким и малоинформативным, но я понимаю, о чём ты, продолжай.

— Множество техников разного уровня, производственники, электрики, аварийные службы, чиновники, да те же строители (в нормативах для жилых домов ограничивалось использование железобетона, он частично блокирует сигнал).

— Поэтому так много паршивых построек из прессованного говна и досок! — радостно отсалютовал стаканом Ингвар. — Одной загадкой меньше. А я-то думал, почему при Катастрофе всё нафиг сложилось! Технические помещения, при том железобетонные, уцелели. Подвалы, цокольные этажи — но не сами жилые дома. Никак не мог понять, какая-такая религия мешала вам строить прочно, хотя технология явно есть.

— Да, излучатели учитывались во множестве отраслей общего хозяйства, но при этом их воспринимали как своего рода «чёрные ящики», не задумываясь, что внутри и зачем оно нужно. Это тоже следствие кодирования, я думаю. Оно как бы блокирует в людях инициативность.

— Логично, — кивнул Ингвар, разливая по второй, — где инициатива, там сопротивление, а где сопротивление, там агрессия. А её вам запретили. В башке всё связано со всем, вряд ли можно отрезать что-то одно так, чтобы ничто другое не пострадало. Смелые опыты с лоботомией и электрошоком тому подтверждение.

— Однако, — продолжил Драган, отхлебнув, — всегда находились те, кому думалку не совсем отшибло. Не настолько резистивные, чтобы загреметь в изолянты, просто люди пытливого ума.

— Да, если таких совсем извести, то про технический прогресс придётся забыть. Никто не придумает ничего нового. А у вас он был, хотя по нашим меркам и полудохлый.

— Именно. Для таких была байка про войну и агрессию. Начнёт человек вникать в вопрос, искать документы, выспрашивать, изучать, докопается до Жутко Секретной Тайны и успокоится, преисполнившись своей просвещённости. Вот, мол, как! Война, оказывается, была! Никто не знает, а я знаю! К нему ещё и придут специальные люди, скажут: «Ай-ай-ай, узнал тайное, шалунишка! Ладно, ничего тебе за это не будет, только не говори никому. Понимаешь же — общественное благо превыше всего. Ты же не хочешь, чтобы снова война, и полпланеты в труху?»

— Кто ж захочет, — фыркнул Ингвар.

— Вот именно. И дальше он живёт, чувствуя себя особо посвящённым, выделенным из массы обывателей.

— Ага, Масон Тамплиерович Розенкрейцер… Не обращай внимания, — отмахнулся Ингвар от вопросительного взгляда, — просто ассоциации. Люди, в целом, везде одинаковые. Так что, не было никакой войны и первой Катастрофы?

— Катастрофа была, — ответил мрачно Драган. — Войны не было.

Глава 8

Сдвиг по фазе

— Когда собрал большое войско

и воевать пошёл за мир,

а враг, козёл, не хочет мира

и не явился на войну… —

задумчиво сказал Ингвар. — Не было войны, значит? А что было?

— Не знаю. Что-то другое. Войну придумали потом, для оправдания излучателей. Мол, посмотрите, до чего довела нас агрессия. Но это враньё.

— Почему ты так уверен? Если даже до вранья докопаться мог не всякий, то как ты ухитрился копнуть глубже?