Сказки о Деревянном Человечке

дела в чердачном окошке и следила за ним зелеными глазами.

Однажды ей так надоело на него смотреть, что она свернулась клубочком

и зажмурилась. Под уличный гул и грохот сладко дремалось.

Вдруг Мусенька насторожила ушки. Сквозь городской шум ей послышалось

какое-то жужжание, стрекотание, какой-то серебристый звон. Как будто

большая стрекоза летела над крышей.

И вот над серыми башнями нового Дворца культуры сверкнула в небе се-

ребряная искра. Она приближалась и росла.

Это был маленький серебряный самолетик.

Тут по крыше прокатился такой шум и гром, что воробьи стаями взлетели

с соседних домов. У Мусеньки вся дрема прошла. Это Карабас, сидя у тру-

бы, колотил каблучищами по железу и рычал:

– Это они! Пропади я на месте - это они! Я их догоню, я их поймаю, я

их в бараний рог скручу!

Самолетик пролетел над соседней улицей в ту сторону, где между крыша-

ми виднелись зеленые верхушки лип, и скрылся за высоким зданием новой

школы.

Карабас вскочил, прогромыхал по крыше и прыгнул в комнату, сбросив на

пол все цветы.

Потом Мусенька услышала, как он с треском захлопнул дверь и протопал

по лестнице вниз. Она зевнула, выгнула спину горбиком, потянула сначала

передние, потом задние лапки и не спеша подошла к окошку.

Ну и разгром был в квартирке у Марьи Ивановны! Стол скособочился,

присев на сломанную ногу. Стул лежал на боку раскорякой с выбитым си-

деньем. У кофейника из разбитого носа ползла черная гуща. Круглая скаме-

ечка запрокинулась в глубоком обмороке. А помятые, растоптанные цветы

герани валялись на полу среди битых черепков и комьев земли.

Мусенька, осторожно ступая лапками, пробралась в комнату и вспрыгнула

на кресло. Еще недавно это кресло было мягкое, удобное, чистое. А те-

перь? Спинка отвалилась, из сиденья торчали пружины, чехол был измазан

ваксой, залит кофе, забрызган чернилами! Видно, Карабас недаром на нем

посидел!

– Ну и дела!
– сказала Мусенька и сморщила носик.
– Это что же? Новый

жилец так безобразничает?

– Не говорите!
– охнуло кресло.
– Никакого с ним сладу нет!

– Бу-бу-бу!
– заворчал старый комод.
– Он в меня пнул сапожищем! А

что я ему сделал?

– За что он нас сломал?
– взвизгнули сахарные щипцы.
– Кто будет те-

перь колоть сахар?

А красные цветочки герани заплакали тоненько и жалобно:

– Мы ничего дурного не делали! Мы только цвели и радовались солнышку!

За что он нас погубил?

Тут все вещи в комнате заговорили разными голосами, стали жаловаться

и бранить Карабаса. Его секретарша еще ничего, аккуратная барышня! А от

него никому житья нет! Бьет и ломает все кругом! Хоть бы убрался он пос-

корее восвояси!

– А вы его сами уберите!
– посоветовала Мусенька и принялась умы-

ваться.

Тут с треском и громом раскрылся узорчатый домик на старинных часах,

из него выглянула желтая кукушка и сказала:

– Ку-ку! Послушайте, что я скажу!

Вещи притихли, а Мусенька даже перестала лизать лапку и замерла с вы-

сунутым язычком.

Все в доме уважали старую кукушку.

– Я живу на свете полтораста лет!
– сказала кукушка.
– Я видела вещи,

которые вы, молодежь, помнить не можете! Это было давным-давно. Мои ча-

сики были еще совсем новенькие, а на домике еще блестела позолота. Те-

перь она стерлась!

Кукушка вздохнула, и в горле у нее скрипнула пружинка. Вещи терпеливо

ждали. Все знают, как грустно старикам вспоминать свою молодость!

– Мы висели тогда в спальне в большом помещичьем доме, - продолжала

кукушка.
– В доме был барин, такой же толстый, с красным лицом и злой,

как наш жилец. Целый день он сидел в кресле, одетый в засаленный халат,

и пил водку или, выпучив глаза, курил длинную-предлинную трубку. Целый

день возле него на коленях стоял мальчишка-казачок. Он наливал барину

водку в стакан, набивал трубку и разжигал табак угольком. Барин то и де-

ло давал ему подзатыльник, а иной раз бил его смертным боем.

– Вот злодей!
– ахнули все вещи в комнате.

– Попался бы он мне в лапки!
– проворчала Мусенька.

– Слушайте дальше!
– сказала кукушка.
– Однажды барин послал мальчика

на кухню за соленым огурцом, а сам задремал, сидя в кресле. Трубка выпа-

ла у него из рук, горячий табак высыпался на ковер. Ковер-то и затлел...

Входит мальчик с огурцом на тарелочке и видит: спит барин в кресле,

трубка уронена, а в ковре - черная дыра... Растет дыра, бегают по ее

краям бойкие огоньки... Охнул мальчик, затрясся весь: "Оторвет он мне

голову за этот ковер!" Поставил тарелку на стол, распахнул окошко и вып-

рыгнул в сад! Только его и видели! Из окошка подуло ветром. Язычки пла-

мени вспыхнули, лизнули халат барина, побежали по обивке кресла. Пуховая

подушка загорелась, затрещала... Очнулся баринвесь в огне! Заорал он

страшным голосом, заметался по комнате, а кругом уже все пылало... Пожар

был такой, что весь дом сгорел. Люди прибежали - немного вещей вынесли.

Вот и меня с часиками спасли, только у меня одно крыло обгорело! Видите

– это с тех пор!

Кукушка повернулась боком, и все с почтением поглядели на ее обгоре-

лое крылышко.

– А барин?
– спросила Мусенька.

– Барина со всех сторон обожгло!
– ответила кукушка.
– Он потом уехал

в чужие края и больше не вернулся на старое место. Вот и пришло мне в

голову, что наш новый жилец - точь-в-точь тот стародавний барин! Они од-

ной породы! Нам таких жильцов не нужно! Верно я говорю?

– Верно! Верно!
– закричали вещи.