Сказки, рассказанные в октябре. Кельтские легенды – опыт традиционного нарратива
Шрифт:
Стоит сразу же отметить, что все курсы занятий в школе связаны между собой – в частности, курсы живописи, рисунка и арт-крафтинга первоочередной своей задачей ставили более эффективное усвоение детьми пройденного материала, состоящего из сложных научных блоков. Так, для более глубокого погружения в сюжетные линии кельтских легенд дети рисовали бретонские пейзажи на занятиях по живописи; предварительно они прошли курс археологии (концепцию курса см. в приложении), посетив наиболее интересные памятники Бретани, которые фигурируют в том числе и в традиционном фольклоре, рисовали в графике ряд карнакских мегалитов. Детальное описание пейзажей в сюжете о Св. Патрике перекликалось с прогулками по местности и созданием живописных полотен акварелью и гуашью. Два творческих практических занятия позволили участникам курсов прочувствовать и «одомашнить» сюжет. Им было предложено создать домик для змея из, казалось бы, обыденных предметов: прозрачных пластиковых стаканчиков, картонных тарелок, наклеек. Простые материалы дали в то же время свободу
Стоит отметить, что информация, которую дети «пропускают» через руки, гораздо лучше усваивается и запоминается. Такое более легкое запоминание, в свою очередь, вызывает волну интереса к продолжению занятий, к получению новых знаний. Все созданные в процессе творческих практических занятий работы были экспонированы, дети могли рассматривать домики друг друга, обсуждать, почему так или иначе украшено жилище змея, в чем смысл подбора декоративных элементов.
Посредством взаимосвязи курсов занятий была создана определенная среда, в которой детям было интересно обсуждать друг с другом услышанное на занятиях. Формирование общей интеллектуально-творческой атмосферы сделало детей более открытыми и увлеченными, настроенными в том числе и на дальнейшие более сложные сюжеты кельтского фольклора.
Как уже было отмечено, этот сюжет чрезвычайно любим учителями ирландских начальных школ, хотя, казалось бы, ничего нравоучительного в нем нет.
Он принадлежит к ранненовоирландскому циклу о похождениях Финна, сына Кумала, действие которого происходит на юго-западе Ирландии, как и в случае предыдущего рассказа. Соответственно, описание природы было для аудитории уже узнаваемым, что позволило ей быстро сконцентрироваться на уже более или менее знакомом дискурсе.
Первоочередной задачей было создать визуальный эффект от повествования, увлечь детей динамикой ловли волшебной рыбы, заинтересовать их – в самом ли деле может быть на свете такое волшебное существо? Как и можно было предположить, общая идея абсолютного знания не слишком увлекла слушателей; лосось был им интересен скорее в силу общей «волшебности», нежели из-за своей потенциальной практической пользы. Благодаря коллегам-преподавателям и матерям детей – участников школы нам удалось в некоторой мере осуществить момент переноса сказочной действительности в реальную жизнь: пока дети слушали повествование, на кухне запекалось несколько лососей, заблаговременно припасенных. Эффект, произведенный на детей запахом рыбы сразу после того, как сказка закончилась, можно считать сногсшибательным успехом – все они с радостью побежали выяснять, не приготовили ли им на ужин того самого лосося мудрости? Надо, однако, отметить, что Глеб (7 лет), который первым сориентировался по запаху, первым и предъявил претензии, что лосось оказался обыкновенным и новых знаний он, Глеб, увы, не приобрел.
В дальнейшем стало очевидно, что этот сюжет дети запомнили, пожалуй, лучше всего. На наш взгляд, именно небольшой эксперимент с перенесением сказочной реальности в действительность оказал решающее значение: все без исключения запомнили, как трогали пальцами горячую рыбу, словно Финн, как пробовали ее и искали новые знания в своей голове. Сюжет был прожит детьми посредством нехитрой кулинарной составляющей, этот опыт был учтен в дальнейшем.
Данная легенда была выбрана нами для рассказа для того, чтобы коснуться двух важных для кельтских культур тем – темы отношений с морем и темы Иного Мира.
На этом этапе занятий дети уже достаточно привыкли к ежевечерним рассказам, стали чувствовать себя более естественно и расслабленно, вследствие чего начали задавать вопросы по ходу повествования. Таким образом, вступил в действие запланированный нами интерактивный аспект занятий. Практически сразу стало очевидно, что интерес аудитории двоится. С одной стороны, живое внимание детей вызвал практический экскурс в историю древнеирландского мореходства; они узнали о технике постройки традиционных лодок-куррахов, которые делаются из просмоленных бычьих шкур, и услышали о реконструкции плавания Святого Брендана через Атлантический океан, предпринятой на подобном судне путешественником и исследователем Тимом Северином. С другой же стороны, детей более системного, научного склада ума, таких как Слава (9 лет), привлекла двойственность локации Иного Мира, и было даже сделано несколько попыток нарисовать карты земель, которые могут одновременно находиться и за морем, и под холмами. Глеб (7 лет) и Лукия (6 лет) после этого сюжета вспомнили занятие, посвященное трехчастной структуре мироздания, которое проводилось в Москве за полгода до летней школы и было признано педагогом несколько «сложноватым» для восприятия детьми.
Данный сюжет был косвенно поддержан
блоком занятий по живописи, на которых дети писали пейзаж гуашью в технике импрессионизма. Работа проходила на пленэре, в композиции пейзажа были холмы и море. Прорисовка моря, смешивание оттенков краски на кисти и на работе создали дополнительные темы для обсуждения, в том числе сюжета легенды.В то время как по вечерам дети встречались со все более сложными сюжетами, предложенными в виде устного нарратива, днем они занимались основами традиционной кельтской музыки (также с Н. А. О’Шей). К данному моменту занятий они уже были достаточно знакомы с народной шотландской темой Brogan `Ura («Новые ботинки») жанра puirt-a-b`euil, и было принято решение инкорпорировать песню в процесс наррации.
Жанр puirt-a-b`euil, буквально «музыка рта», представляет собой быструю танцевальную музыку, напетую вокально, со словами, имеющими катастрофически мало смысла, в чем, собственно, и заключается смысл этого типа традиционной шотландской музыки. Во времена давления английских властей шотландцам было запрещено собираться с музыкальными инструментами, так как подозревалось, что собрания с танцами и музыкой могут являться потенциально заговорщицкими. Однако любовь к танцам оказалась у шотландских горцев настолько сильна, что они приложили усилия, чтобы переложить волыночные, флейтовые и фиддловые мелодии в подобия песен, которые идеально имитировали танцевальный ритм и не были ограничены каким-либо смыслом текста.
Песенка «Новые ботинки», которая была разучена с детьми по ходу курса введения в кельтскую музыку, именно такова, хотя, нужно сказать, хотя бы кроху осмысленного текста из нее можно извлечь, и именно поэтому автор курса взяла на себя смелость перевести один куплет и припев. Основной задачей в ходе музыкальных занятий было то, чтобы участники научились слышать сильную и слабую долю размера танца (в данном случае это стратспей) и, соответственно, хлопать в указанную долю.
Эксперимент инкорпорирования традиционной музыки в традиционный же нарратив, но воссозданный на чужом языке, можно признать удачным. Практически все участники аудитории мгновенно вспомнили зазвучавшую песню и подключились к исполнению, либо запомнив русский текст, либо воспроизводя ритмический паттерн хлопков, освоенный ранее. Можно отметить, что эксперимент наш, строго говоря, не являлся абсолютно чистым с точки зрения перевода на русский язык, так как среди слушателей присутствовали две девочки-мультилингвы, Нина (5 лет) и Уна (2 года), которые способны понимать и воспроизводить шотландский оригинал песни. Однако, на наш взгляд, их участие только помогло другим детям с большим интересом освоить предложенный русский вариант, особенно в плане пунктирной ритмики стратспея, так называемого лилта.
Итак, после хороших результатов, полученных при включении традиционных музыкальных отрывков в традиционный же рассказ, наступил момент, когда стало возможным использование современной музыки внутри наррации. По мере того как мы продвигались по программе курса, сюжеты становились все более сложными и требующими внимания слушателей, нарратив – все более авторским и насыщенным близкими русскоязычной аудитории аллюзиями. Соответственно, было логично предпринять попытку инкорпорации авторской песни в авторский же текст. Таким образом, мы перешли определенный Рубикон, и теперь речь шла уже не о традиционном тексте в авторской интерпретации рассказчика, а скорее об авторском тексте, созданном по мотивам традиционного сюжета, и использование современной авторской песни должно было подтолкнуть слушателей к осмыслению контента предложенной сказки в режиме реального времени и в контексте окружающего их мира. Именно поэтому для данного переломного этапа нами была выбрана франко-бретонская сказка «Король-Ворон», поскольку на ее базе можно оперировать визуальными и бытовыми психолингвистическими «якорями», относящимися к культуре Бретани.
Проведя уже десять дней в Бретани, дети были достаточно плотно погружены в культуру и жизненный уклад локации, и теперь стояла задача рассказать сказку, которая бы существовала в рамках локации не как отвлеченное «преданье старины глубокой», а как рассказ о событиях, которые происходят практически в режиме реального времени, здесь и сейчас, рядом с нами. Перед этим вечером сторителлинга было проведено несколько этапов подготовительной работы: 1) занятие по изобразительному искусству на пленэре в поле артишоков, где детям было предложено поэкспериментировать с акварелью, чтобы найти адекватный способ передачи голубоватого оттенка растений; таким образом, некий эйдос «голубой травы» был уже заложен в сознание слушателей; 2) занятие по основам музыки там же, в поле, где дети разучили одну из популярных бретонских песен Tri Martolod и, что самое главное, познакомились с арфой. Кельтская арфа, как традиционный и даже культовый инструмент для этого региона, занимала важнейшее место в наших занятиях, о чем см. выше, и в этот день было необходимо передать слушателям чувство восхищения перед инструментом, заставить их поверить в волшебную сущность арфы. Особо трепетное отношение к арфе было вызвано еще и экспериментом, в котором на инструменте играл не исполнитель, которого дети привыкли уже видеть, а силы природы, в частности ветер. Ветер играл мелодию на струнах, оживлял артишоки и фантазию слушателей.