Сколько ты стоишь?

Лекарь? Лекари невкусные! Затхлые, прокисшие, бедные и совсем не страстные. Лучше оставь меня в покое, от тебя только хуже!

– Не надо, – смогла выдавить я, повисая на нём. – Я просто… голодна.

И осеклась, понимая, что он подумает совсем не то, что я имела в виду.

– Вашей госпоже следовало бы лучше заботиться о своих слугах.

Я промолчала, только вяло удивилась: он всё-таки запомнил Елену. Ну ещё бы, эта ведьма умеет быть навязчивой.

Дэниэл помог мне встать, взял под руку и неожиданно сказал:

– Я живу здесь недалеко. Пойдёмте со мной?

А, когда я попыталась запротестовать, добавил:

– Я понимаю, юной леди не стоит бывать в доме…

Я перебила до того, как он успел закончить это унизительное предложение, присовокупила своё, впрочем, не менее унизительное:

– Не такая уж я и юная.

Глостэр мягко улыбнулся и повёл меня, точнее потащил, вниз по улице. Прямо к церкви.

Я повисла на нём и, когда он обернулся, шепнула куда-то в его бархатную куртку:

– Пожалуйста, давайте пойдём другой дорогой.

– Но эта самая короткая…

– Пожалуйста.

Он кивнул, и мы куда-то свернули, а я мысленно пообещала себе, что обязательно сделаю ему что-нибудь хорошее в ответ. За бескорыстную помощь и отсутствие лишних вопросов. Да, я демон, но это не значит, что я не могу быть благодарной.

Совсем не помню, как мы дошли до его дома. Всю дорогу я пыталась не висеть на Глостэре слишком откровенно, держать личину дурнушки и не дрожать от холодного ветра, которым было для меня его присутствие. Поэтому, только дома, когда он усадил меня в кресло, показавшееся очень мягким, и подал глинтвейна, я подняла голову и впервые посмотрела на него прямо.

Наши глаза встретились, и Дэниэл чуть прищурился, наверняка ожидая, что я, как и другие девушки, «поплыву» от его «штормовых очей».

Я фыркнула и спокойно забрала кубок.

– Очень вкусно, господин, благодарю. Это можжевельник?

Глостэр улыбнулся мне – настоящей, искренней улыбкой, которую наверняка ни разу за это время не получала Елена.

– Госпожа, кажется, разбирается в травах.

– И очень неплохо, – кивнула я. – Меня зовут Сэл. Спасибо.

– Дэниэл, – кивнул он, и я усмехнулась.

– Я знаю. Вы – жестокий человек, который лишил мою госпожу сна. Между прочим, вы не пробовали добавлять в глинтвейн мёд? – без перехода поинтересовалась я, заметив, какой взгляд он бросил на меня при упоминании Елены. – Вкус будет слаще, зато головную боль и недомогание как рукой снимет.

Он молча смотрел на меня в ответ – пару мгновений. Потом со смешком произнёс:

– Конечно, к лекарю мне вести вас…

– Тебя, – перебила я.

– Вас, – с ударением повторил он, искоса глянув на меня. И закончил: – Нужды не было. Мы бы только зря потратили время.

– Именно, – весело улыбнулась я.

Глостэр усмехнулся и бросил мне:

– Подождите немного, я сейчас принесу что-нибудь поесть.

– Это совершенно необя… – но он уже закрыл дверь, а я, пожав плечами, вернулась к напитку. Определённо не хватает мёда. Растопленного мятного мёда.

Обедали мы вместе, и с этим мальчиком, Дэниэлом, оказалось очень интересно разговаривать. Политику мы не трогали, зато прошлись по религии, традициям и культуре, совсем немного – по фольклору. А уж когда дошли до истории, Глостэр сразил меня окончательно. Глаза, Елена! Какие ещё глаза?! Он разложил мне по полочкам причины бунта пятисотлетней давности, в котором участвовала ещё я, живая, – и лишь самую чуточку оказался не прав. Но он не называл моих современников варварами – естественно, я его зауважала. И позволила себе несколько подробностей, из тех, что он не мог прочитать в книгах и найти в свитках.

Он распахнул свои умопомрачительные глаза и широко улыбнулся мне.

– А вы разбираетесь в исторических науках, Сэл!

Я скромно улыбнулась, отдавая дань уважения глинтвейну – в него добавили мёд. Можжевельный.

– Неужели ваша госпожа тоже любит историю? – спросил Глостэр без перехода, и я закашлялась.

– В каком-то смысле. Она любит её вершить.

Глостэр усмехнулся, наверняка приняв мои слова за шутку. И тут же спросил:

– Вы следили за мной по её приказу?

Логичный вопрос. Что ещё он мог подумать, если Елена навязывается ему каждую ночь?

Я поставила кубок на стол, подняла голову и заглянула ему в глаза, позволяя на миг увидеть огонь во мне – адское пламя.

– Ты высокого мнения о себе, мальчик. Слишком. Высокого.

Он побледнел и медленно откинулся на спинку кресла… И тут из соседней комнаты раздался хриплый, надсадный кашель.

Дэниэла как ветром сдуло. Я удивлённо посмотрела на захлопнувшуюся за ним дверь, прислушалась к непрекращающемуся кашлю, теперь чуть приглушённому. Это был удобный предлог уйти – на Глостэра я полюбовалась, очаровательный мальчик, но не для меня. А вот интересно, в соседней комнате – это его любовница?

Любопытство меня погубит. Уже погубило один раз, и ничему я тогда не научилась. Но что ж – даже у демонов полно недостатков. Иначе как бы люди умудрялись нас убивать?

Смутно мне знакомая девчонка в соседней комнате никак не могла быть любовницей Глостэру. Во-первых, она казалась младше лет на десять… Но и для дочери слишком взрослая… А во-вторых, кожа да кости прельстят разве что извращенца, которым Дэниэл точно не был. Больная (и уже давно), она задыхалась от кашля и таяла, как свечной огарок. Тоненькая, худенькая, глазища огромные, кожа как пергамент, зато на щеках – горячечный румянец. Лихорадка не была самым распространённым заболеванием в те времена, но и от неё люди порой страдали.

Дэниэл, укачивая девочку, пытался одновременно влить в неё остро пахнущее травами зелье. Наверняка мальчишку обманули и сказали, что оно от кашля. А может, и сам идиот-аптекарь в это верил.

Я подошла, забрала кубок и совершенно бесцеремонно вылила его содержимое в огонь камина. Как и следовало ожидать, языки пламени мгновенно позеленели.

– Лучше дай ей глинтвейн, – спокойно заявила я в ответ на рассерженный взглядом. – Этим ты её только убьёшь. У тебя есть травы? Ну хоть что-нибудь? Потому что аптекарь, который это продал, явно тебя надул.

Запасы трав были на кухне, слишком чистой для дома, где живут больная девочка и очень занятой мальчик. Я скептично рассмотрела всё, что имелось в небольшой деревянной шкатулке, мысленно выругалась и всучила Глостэру молоко.

– Напои её, пусть успокоится. Я сейчас приду.

– Ты… уверена? – он нервно заглянул мне в глаза, и я усмехнулась. Мы всё-таки перешли на «ты».

– Абсолютно. Иди.

Да, я умею выглядеть убедительно. Ещё при жизни это хорошо у меня получалось.

Глостэр, наконец, ушёл, и я позволила себе небольшое святотатство в доме, хм, мученика. Дэниэлу не стоило видеть, что я добавляю в воду – зато это гарантированно поможет той девчонке подняться на ноги. В конце концов, я же собиралась его отблагодарить? Удобный повод.