Скопец, сын Неба

Иоанн фыркает.

– Это не столь смешно, когда пробуешь их понять. Гностики исходят из того убеждения, что смерть - не черная дыра, как думает наш Иуда, но царство света. Звезды, говорят они, это скопление светоносных душ. Когда душа покидает тело, она воспаряет вверх и присоединяется к тем душам, к которым чувствует наибольшую склонность, симпатию по-гречески.

– Ты веришь в это?

– Верить, мой мальчик, можно во что угодно. Я предпочитаю знать, но то, что знаю я, имеет значение только для меня, к сожалению. Для тебя же имеет значение только то, что знаешь ты.

– Учитель, для меня имеет значение все, что знаешь ты. Расскажи еще. Эти гностики правильно говорят?

– Нет, Иоанн. Они поверхностны. Царство Небесное тоньше звезд, тоньше их света.

В это время, закончив перевязку ноги, Иуда поднимается и спрашивает:

– Ты собираешься просвещать его в сарае?

– Почему бы и нет?

– Быть может, выйдем на дорогу? Там хоть не воняет.

– Пожалуй, - соглашается Иисус. - Пойдем, Иоанн. Дорога нас ждет.

Во дворе их встречает старик, ставший вдруг словоохотливым, и провожает до ворот.

– Уж, не в Тибериаду ли вы идете? Ныне многие туда идут. Вот и мои сыны с невестками подались в царский город. Времена теперь не лучшие. Поголовная подать, земельный оброк, налог с жилья, ремесленный сбор, товарная пошлина, пожертвование на Храм, а теперь еще плати за царский город. Тяжело жить. Вот и подались мои дети на заработки. Там сейчас всех принимают, были бы руки. Так вы не в Тибериаду? А то бы передали от меня сынам весточку, что, мол, у стариков все хорошо.

– Что же ты, человек?
– не выдерживает Иуда. - У тебя пустой дом, а ты заставляешь нас ночевать в грязном сарае! Так-то тебя учили принимать соплеменников?

– Сыны не велели.

– Их здесь нет. А дом твой стоит пустой. Следовало бы поджечь его.

– Не гневайся, добрый человек.

– Я не добрый. Сейчас спалю твой дом.

– Я соседей позову.

– Зови. Спалим всю вашу деревушку, как Содом и Гоморру.

Старик в страхе пятится от Иуды.

– Он пошутил, старче, - успокаивает его Иисус.

Тот недоверчиво смотрит на своих гостей. Стоящий позади мужчин Иоанн жалостливо улыбается ему.

– Прощайте, господа, - произносит старик и торопливо уходит в дом.

Иисус укоризненно смотрит на Иуду.

– Ты ведь знаешь, - хмуро оправдывается тот, - мои кости не терпят сырости. Я заплатил бы ему с лихвой за сухую и теплую постель.

Они выходят на дорогу. Вскоре деревушка скрывается из виду. Вновь их обтекает с двух сторон череда холмов с пустыми виноградниками и оливковыми рощами. Иногда попадаются сторожевые башенки времен Селевкидов и более ранние строения израильских царей. Здесь, конечно, нет знаменитых конюшен Соломона, но древняя земля Ханаана, отданная во владение потомкам Завулона и Неффалима, богата историей.

Иоанн еще не научился долго молчать, как это умеют его спутники. Видимо, они способны часами не говорить друг с другом и не тяготиться этим. Но Иоанн жаждет разговора.

– Учитель, мы говорили о снах. Ты стал другим, а сны делают тебя прежним. Я ведь тоже хочу измениться, и, наверное, когда-то мне тоже не будут нравиться мои сны.

– Так, Иоанн.

– Но иногда я думаю: почему я - это я? Почему я - Иоанн? Почему я не какой- то другой человек? Почему я родился собою, а не кем-то другим?

– Иоанн - это только ты и никто другой.

– Но почему я именно я? И почему у меня именно эта жизнь?

– Я объясню это, когда ты будешь готов.

– Разве нет простого ответа?

– Есть. Но за этим ответом стоит другой вопрос. А за ним следующий, еще больший.

– Как это?

– Ты спрашиваешь: почему я родился собою? Но это вовсе не простой вопрос. Этот вопрос уже предполагает в себе, что твое я было до твоего рождения. Но не было твоего я до твоего рождения. То, что родилось, не было тобою. Это был Святой Дух, чистый дух, настолько чистый, что в нем не было ничего, никаких частей. Чище воды, чище воздуха, чище света и огня. Чище пустоты. И в этой чистоте нечего было познавать. Невозможно осознать мир, не осознав прежде себя. Мир всяким живым существом познается через себя и не может познаваться отдельно. И первое, что сделал Дух - осознал себя и стал я. Тысячи и тысячи раз Святой Дух осознает себя, порождая тысячи и тысячи я. Душа - это отдельный акт осознавшего себя Духа. Все из Святого Духа. И вот душа, уже знающая себя, начинает через себя познавать мир. В этом первоначальном состоянии душа знает только я, но познавая мир, она познает нечто отдельное от себя, - он. Есть я и есть он - мир. Вот что говорит себе душа. Но вот что тебе покажется странным, мой мальчик, на первый взгляд: когда ты говоришь “я”, ты говоришь в действительности “он”. Иоанн говорит об Иоанне? Как такое возможно? Я говорит о я как о постороннем. Разве, если бы я было только я, оно смогло бы говорить о себе? Я говорит о себе самом как об он. Младенец знает свое я, но еще не может сказать “я”, и весь мир он воспринимает как я. Для младенца нет ничего кроме я. Святой Дух в нем только-только осознал себя. Когда младенец впервые скажет себе “я”, он узнает себя как “он”. С этого часа его душа станет полной. И тогда он увидит, что мир не часть его и в нем есть тысячи других я-он. И вот одно из этих я-он узнало, что у него есть тело, жизнь и имя. Не Иоанн получил жизнь, жизнь получила Иоанна. Он взялся из ничего, из осознавшего себя Святого Духа. Не мать родила младенца,- младенец родил мать, родил себя и весь мир.

Иисус взглядывает на обескураженного Иоанна и ласково спрашивает:

– Ну а как ты понимаешь себя?

– У меня есть бессмертная душа. Отец учил нас, что после смерти душа покидает тело и ждет Страшного суда. Осужденные души будут ввергнуты в преисподнюю, а праведные получат вечную жизнь.

– Но где же была твоя душа до рождения, твой отец не рассказывал?

– На небе у Бога. Но Господь дал ей тело. Однако за грех Адама тело должно умереть. После суда оно воскреснет.

– Где же находятся души до суда?

– Хранятся у Бога.

– Спят в неком хранилище? - серьезно спрашивает Иисус, но Иоанну почему-то кажется, что он внутренне смеется.

– Не знаю.

– Ну конечно, спят, как спали до рождения. И надо полагать, что души человеческие спят отдельно от душ животных, чтобы не перепутаться.

– Учитель, ты смеешься?

– Извини, Иоанн. Меня смешит фарисейство, не ты. Давай продолжим. Ты хочешь изменить себя, стать лучше. Получил ты свой нрав вместе с телом? Или твой нрав, твои мысли и чувства - часть твоей души?

– Наверное, часть души.

– Значит, ты хочешь изменить свою бессмертную душу, которую создал Бог?

– Нет, никто не может исправлять Божье.

– Что же тогда есть твой нрав? Часть тела?

– Пожалуй. Как меняется тело человека, так меняется его нрав. Бог возложил на человека ответственность за его тело и за его нрав.

– Что же тогда есть душа, если она не тело и не нрав, не чувства и мысли?

– Душа - просто душа. Основа всего.

– Основа всего - Святой Дух. Уверяю тебя, душа и Дух - не одно и то же.

– Расскажи, еще учитель.

– Твоя душа - это и есть ты. Твои мысли и чувства, твой нрав и твоя память - вот из чего состоит душа. Душа родилась вместе с телом, и вместе с телом она умрет. И ты умрешь весь, без остатка, мальчик мой. Останется только Дух. Но Дух не приходил и не уходил, не рождался и не умирал. Он всегда был. Душа была оболочкой Духа, одной из тысяч и тысяч его оболочек. Каждый человек носит в себе Святой Дух, чистый Дух, безымянный Дух. Человек не знает этого, не помнит, ибо, всматриваясь внутрь себя, находит только душу, у которой есть имя: я-он. Именно так, мальчик мой. Каждая душа про себя знает, что она лишь один из многих “он”, и только поэтому осознает свою смертность. Душа царя Соломона не скорбела бы о своей смертности, если бы была истинным я. Ведь истинное я не знает себя. Как оно может знать о своей смертности? Истинное я и есть Святой Дух, единый для всех душ. Имя Бога Израиля запрещено произносить, но его можно произнести. Произнести истинное я невозможно! Не может человек зайти дальше “он, потому что с “он” все и началось для него. Там, за “он”, за языком находится Святой Дух. Когда говорю “Святой Дух”, я преступаю, но не могу преступить, ибо Святой Дух вне языка, он до языка, а я не могу выйти из языка. То, что я называю Святым Духом, нельзя назвать даже “Святым Духом”, никак нельзя назвать, ибо имя Духа и есть уже душа, которая в этом мире.