Скопец, сын Неба

– Господин, я видел, как ваши ученики едят без омовения. Язычники тоже делают так. В чем же их заслуга?

– Они омыты Святым Духом.

Потрясающий ответ! Иоанн наслаждается. Учитель всех расставил по местам. Теперь Фома знает, с кем имеет дело.

– Иохонан заставляет нас поститься и соблюдать все заповеди. А ваши ученики постятся?

– Разве кто-нибудь постится на свадебном пиру? Ныне они на пиру. Настанет время поминок, тогда и будут поститься.

И опять Иоанн наслаждается. Учитель никому не дает в обиду своих учеников!

– Язычники не знают, а мы знаем, - вступает он в разговор, пользуясь полученным от Иисуса правом давать пояснения. - Не то оскверняет человека, что входит в него, но то, что выходит из него, ибо грех и зло не снаружи человека, но внутри него. Омовение не нужно тому, кто внутренне очистился.

– И поэтому вам не нужно креститься у Иохонана? - догадывается Фома.

– Именно так! Мы крещены Святым Духом, - торжественно заявляет юноша.

Фома возвращается на родной берег в большом недоумении. Он вновь переходит реку, поднимается по склону и входит в грот отшельника.

– Отважный человек - Иохонан, - уважительно отзывается Петр.

– Божий человек, - соглашается Андрей. - Никого не боится.

Но Иуда чем-то раздражен.

– Иохонан упрекает Антипу в том, что тот живет с женой своего брата. Разве это худший из его грехов? - гневно произносит он. - Да пусть он спит с женами всех своих братьев! Его семья в крови наших отцов и матерей! Ироды виновны в казнях и убийствах тысяч израильтян. За это они должны гореть в огне, а не каяться. Разве их покаяние кого-то вернет?

– Иохонан ведь не зелот,- замечает Симон.- Он не с нами. Он делает то, что велит ему Бог.

– И что ему велит Бог? Не есть, не пить и питаться саранчой? Он сам ее ловит? Или ему ученики приносят? К чему все это?

– Он праведник! - заступается Петр.

– Что мне с его праведности? - угрюмо отзывается Иуда. - Что тебе с его праведности?

– Ну, не знаю…. Божий человек.

– Завтра этого Божьего человека Антипа казнит.

– Откуда ты знаешь? - не выдерживает Иоанн.

– Об этом не трудно догадаться. Этот род не прощает обид. И Антипа не простит.

– Он не посмеет, - неуверенно произносит Петр.

Иуда мрачно усмехается:

– Лучше один раз услышать упрек в жестокости, чем сто раз - в малодушии. Будь уверен. Антипа его убьет.

– Да, это было безрассудством, - соглашается Матфей. - Оскорблять царя в присутствии его слуг.

Наконец, Иисус подает голос:

– Назначение пророка - быть безрассудным. Иначе он не пророк.

– Но теперь он погибнет, учитель!

– Что ж, - с ледяным спокойствием отвечает он, - значит, Иохонан скоро будет в Царстве Небесном. Разве можно пожелать человеку лучшего?

Все замолкают. Даже черный цинизм Иуды бледнеет перед этой философией свободы.

– Быть может,- строго спрашивает Иисус, - кто-то из вас хочет пожелать пророку другого?

Ученики пристыжено молчат. Он угадал их человеческие мысли. Никто из них не смеет возразить. Он сам делает это за них.

– Знаю, что вы думаете. Царство Небесное не пропадет. Можно и не спешить туда. Говорю вам: с этого начинается лицемерие мира. Ибо хочет он совместить свободу с человеческим, истину со святыней, небесное с земным, и сам становится порождением ехидны - чудовища с женским лицом и телом змеи. Уроды наполняют этот мир и поклоняются своим уродливым богам.

Легкий порыв ветра проходит над рощицей, шелестя листвой. И опять все замирает в полуденном зное.

Из грота выходит Фома и в третий раз пересекает реку. Его одежда сегодня не успевает просыхать на нем. Вновь мокрая рубаха прилипает к его ногам.

– Господин, учитель велел мне сказать: мир тебе, Иисус из Назарета. Я наслышан о тебе от твоего брата Иамеса-нашрита, который давно и близко знаком мне, - передает Фома заученное приветствие. - Иохонан спрашивает: тот ли ты, кого ждет весь Израиль? - и он впивается недоверчивым взглядом в Иисуса.

Иисус остается невозмутимым.

– Твой учитель - совесть Израиля, а я - его свобода. Пусть Израиль решит, нужны ли ему совесть и свобода.

Фома кивает головой и хочет уйти.

– Передай ему еще следующее. Ныне приблизилось к тебе, пророк, Царство Небесное ближе всех в Израиле. И недели не пройдет, как ты окажешься в нем. Прими же его с радостью.

– Я передам ваши слова, господин, - почтительно произносит Фома и в четвертый раз сходит в Иордан.

“Долго же ему придется так ходить”, - сочувственно думает Иоанн.

Ревность его прошла. Ведь своим вопросом Иохонан формально подтвердил, что он не претендует на мессианство и готов признать эту роль за Иисусом.

– Все ли готовы идти? - вдруг спрашивает Иисус, поднимаясь решительно с земли.

– Да, учитель.

– Тогда в путь.

Группа стремительно снимается с места и направляется по караванному тракту вслед за исчезнувшим царским кортежем. Иоанн, уходя из рощицы последним, даже разочарован слегка. Он полагал, что разговор Мессии с пророком только начался, ведь им многое нужно сказать друг другу, но диалог двух мудрецов оказался короче случайной уличной беседы двух соседей, которым и сказать-то особенно нечего. Они проходят уже пару сотен метров, когда их догоняет Фома. Группа приостанавливается.

– Господин, позвольте мне пойти с вами, - задохнувшись, просит он.

– Твой учитель тебя отпустил?

– Да.

– Что ж, Фома Близнец, можешь идти с нами, - соглашается Иисус.

Похоже, Иохонан, приставил к нему своего наблюдателя.

Новичок замыкает их шествие, ища свое естественное место, как приблудная овца в стаде. Иоанн берет его под свое покровительство и представляет ему всех поименно. Эта пестрая компания удивляет Фому. Рыбаки и левиты, зелоты и мытарь - все они представляют если не враждебные, то, по крайней мере, не дружественные друг другу сословия и партии Израиля.

– Так ты ессей? - дружелюбно спрашивает Иоанн.

– Мы с братом Филиппом рано осиротели. Кумранская община усыновила нас и воспитала.

– Как же вы попали к Иохонану?

– Община направила нас с братом и еще Натаниэля бар-Толомеи к Иохонану в услужение. Он - нашрит, ему нельзя работать, а нам можно. Божьему посланнику нужны помощники, - заученно объясняет Фома.

– Разве у Иохонана нет своих учеников?

– Они миряне, мы - ессеи.

– Расскажи о ессеях? - просит Иоанн с жадным любопытством.