Скорбь преисподней

– А ты, Яроврат, так смело не рассуждай, – возмущённо ответил попрошайка на мысли героя. Ибо не знаешь ты правды и не ведаешь гнева божьего, и, что случится с убийцами, не догадываешься. А сделка твоя… Подумай ещё раз хорошенько и выбрось монету пока не поздно.

– Что? Что ты ска…

Но речь героя неожиданно прервалась от вновь испытанного, за сегодняшний день уже второй раз, шока. Повернув голову назад, там, откуда раздавался голос попрошайки, Яроврат ничего не обнаружил, он шёл один.

В городе, где проживал Яроврат, энтузиастами был создан клуб ветеранов «Буйные есть». Несмотря на то, что война ещё не канула в Лету, она уже умудрилась обрасти собственными ветеранами и героями. Вступив в клуб с целью скрасить синие вечера, Яроврат нашёл там единомышленников и родственные души, пусть и не делил поле боя не с одним из них. Посиделки происходили вечерами пятницы, когда в баре у Шерстяного, иногда на заброшенном военном полигоне в лесу, но чаще на квартире Старшины.

Старшина – это прозвище отмороженного наглухо, но уважаемого головореза. Он являлся крепким, подтянутым салдафоном, в годах расцвета сил, с холодным… мёртвым взглядом. От его взгляда сердце замирало и остановившаяся кровь стыла; точно, как у новобранца в строю от выкриков интересных оборотов речи злодея-старшины или хмурого прапора.

Но не поэтому его звали Старшина, и даже не потому, что он на самом деле служил в звании старшины, а после случая, когда он сдёрнул стенд с транспортировочного Урала, оголив содержимое кузова, где находился боезаряженный «Искандер» (оперативно-тактическая ракета), и, прыгнув за баранку, преградил им вражеский шквал огня по эшелону. Враги не сразу прекратили огонь, но когда разобрали содержимое Урала, холодный пот окатил их, и предохранители на автоматах щелкнули. Взрыв Искандера уничтожил бы всех, и ваших, и наших; но старшине терять было нечего, наших бы и так скосили… Пользуясь своим уважением, Старшина выпросил у знакомого генерала заброшенный полигон для нужд клуба, якобы реабилитировать пострадавших от войны. Но по факту там мы стреляли по банкам и погружались в королевство кривых, или же сначала погружались в королевство кривых, а потом стреляли по банкам; что так, что так, без разницы – на точность это не влияло, банки страдали редко.

Шерстяной – владелец бара «Пьяные кони», в прошлом являлся подрывником, как и все члены клуба, герой войны. Был контужен, правда, неизвестно когда – никто не спрашивал. А может, и не был, а контузию ему приписали из-за подрывного характера. Парень мог без явных причин вскочить из-за стола и похрустеть чужими костями, нелепо оправдываясь после содеянного. А Шерстяным его прозвали за повышенную волосатость. Ему бы больше подошло «орангутан» или «бешеный», так как при своём метр шестьдесят и пухлом телосложении в совокупности с повышенной волосатостью он походил на неадекватную обезьяну; но приклеилось «Шерстяной».

Вообще, контингент клуба – персонажи колоритные, яркие, все как на подбор.

Первое дело

Так появился смысл существования буйных.

Виктор попадал кием по шарам, а вот шары по лункам не попадали. Поэтому Виктор то и дело занимался натиранием буйка или выбором новой палки.

– Шерстяной, бильярд у тебя посредственный.

– Посредственный контрацептив был у твоего отца, а бильярд – отличный! Месяц назад сукно перетягивал, ну то, которое ты только что порвал, и кии, кстати, тоже освежил. Может, ты перестанешь себе льстить и пойдёшь за американку? Там соотношение размеров шар-лунка как раз по тебе…

Виктор профырчал что-то невнятное себе под нос, но совета послушал. Послышалось несколько коротких, глухих стуков, еле пробивших хрип старого магнитофона, точно кошка пробарабанила лапкой по двери, и за ними немедля дверь распахнулась, и в бар вошёл рослый, крепкий мужчина с гладко выбритой ухмылкой на приятном, круглом лице.

– Здравствуй, здравствуй, дорогой друг, – произносили шаги, последовавшие в сторону гостя. Что-то ты задержался.

– Ой, даа. Дома…

– Вот, держи.

– Я не…

– Держи, держи. Ты чего так долго?

– Да дома там… А хороший?

– Забористый! Что дома?

– Ну если только чуть-чуть. Неприятный, но… Вот-вот, ещё, хватит. Но срочный разговор. Оо, отличный виски. Что это?

– Самогон, сам его тут гоню. Что за разговор?

– На вкус как виски. Позже про это.

– Дорогой, виски – это и есть самогон. Парни, познакомьтесь, это мой старый друг Инокентий.

– Здравствуйте, господа, очень рад всем.

– Инокентий служил вместе со мной, хоть и пиджак, но хороший человек, к тому же отличный врач, – сразу обозначил Шерстяной. – Теперь он с нами.

Пиджаками в армии называли тех, у кого в учебном заведении была военная кафедра, и такие на службу попадали сразу при интересных погонах, или не попадали вовсе. Называли их так отчасти из зависти, потому что большинство начинало службу солдатом, а это, скажу вам, звание ниразу не интересное.

После обмена приветствиями все собрались за стол. Стол был красивый, знатный, из морёного массива, выдержать мог на своих плечах, казалось, целого оленя, или даже медведя, но держал пару склянок местного вискаря и пивные стаканы – под него же. Из закусок по центру стояла неприкосновенная пепельница с фисташками, почему-то их не трогали.

– Узнал сегодня, что мой неретивый наркотиками балуется, проводил воспитательную беседу, поэтому пришлось задержаться.

– Да где он их нашёл в нашем городишке?

– Знаешь, Шерстяной, я как-то не спросил, где он их нашёл. Но где-то нашёл…

– А я слышал про это, в «Африке» распространяют.

– Что за Африка? Виктор.

– Да ночной клуб, сержант.

– Детей травят, нелюди.

– Я не думаю, что там кто-то кого-то заставляет.

– Эти так называемые дети ещё не способны осознать, что можно, а что нельзя; поэтому и продавать им нельзя, точно как алкоголь в магазине.

– И алкоголь им в магазине продают тоже.

– Да-да, и сигареты.

– Если парень в шестнадцать лет, у которого нет денег между прочим, решил раздобыть денег, конечно же, нечестным образом на наркотики, коим образом всем известно, что их принимать нельзя, то… ничего хорошего из этого человека не выйдет.

– Если человека вытащить сейчас из бездны, в которую он добровольно пришёл, то тогда у него появится шанс одуматься в будущем и прожить жизнь достойно. Если шанса ему такого не дать, то он и не одумается, или одумается, но поздно, – хорошо подумавши, вмешался Яроврат в дискуссию.

– Мне понятен ход твоих мыслей, Ярый, – поддержал сержант. Продажу наркотиков в нашем городе надо прекратить. Я попробую разузнать через знакомых про Африку. Сначала разведка, потом действие. Ну а сейчас, господа, предлагаю покер.

Спустя три дня на полигоне.

Впервые за всё время существования буйных мы не пьём, не развлекаемся, не треплемся ни о чём, мы снова ощущаем себя нужными и занимаемся делом, своим делом. Пока дожидались сержанта с новостями, занялись стрельбой в тире, где и обнаружили, что навыки стрельбы утеряны напрочь; и если раньше мы могли всё списать на лишние промили в крови, то теперь всё совершенно ясно, навыки утеряны. Бестолковую трату боеприпасов остановил вернувшийся сержант, собрав всех в учебном классе, где и начал совещание.