Скрепы нового мира

Вздорная заминка позволила мне собраться с мыслями; еще чуть-чуть, и словами тут никого не остановить. Был бы один, полбеды. Pornotube двадцать первого века показывал оргии похлеще; вошкаться же в свальной грязи меня никто не заставит. Но Александру пора уводить, да чем скорее, тем лучше.

– Охлади людей, бригадир!
– я с размаху пнул под столом ногу Семеныча.

Особой надежды остановить накатывающее блядство я не питал, а вот отвлечь коллектив от своего английского ухода казалось делом нелишним.

Однако бригадир не сплоховал, ударил по самому больному:

– Денег нет них..я!
– проревел он на полобщаги.

Всего три слова, зато какой потрясающий эффект!

– Так что, анаши не будет?
– уточнила девица.

После пространных речей о красивой марксистской любви примитивный цинизм этих ее слов показался мне сущей мерзостью. Скривившись, как от куска лимона, я процедил в сторону "сказочного видения":

– Кто тут решил, что жратва с неба сама падает?

– Фу-у-ух!

Девица судорожно затряслась всем своим телом, закружилась, так что газ пеньюара встал колоколом сильно выше коленок, никто не успел и глазом моргнуть, как адептка свободной любви просочилось сквозь двери прочь.

– Выпьем, товарищи!
– поспешил закрепить успех Семеныч.
– За интернационал! За партию! За весь наш советский народ! Полную до дна!

Ловко он придумал, чисто комиссар; попробуй, отверни морду от такого тоста. А после самогона - нужна закуска, там можно еще по одной налить, перерывчик небольшой... в конце концов, банкет-то уже оплачен!

– Леш, проводи, в туалет надо, - прошептала мне на ухо Саша.

– Тут же совсем рядом?
– удивился было я.

– Все равно!

Мог бы сам догадаться. На четырех этажах общаги сто двадцать комнат, всего человек семьсот-восемьсот. Шайки хулиганов, а их тут скорее всего не меньше десятка, промышляют то ли спекуляцией самогоном и анашой, то ли рэкетом самих спекулянтов. Из-за тесной взаимосвязанности процессов сложно сказать, где кончается одно и начинается другое. Бонусом идет мордобитие, мелкие грабежи и воровство всего не приколоченного. При этом до поножовщины и смертоубийства среди своих дело доходит исключительно редко - администрация завода имеет годную рускообщинную привычку выкидывать на улицу не только самого нарушителя, но и всех его соседей по комнате. И уж тем более, даже упоротые в хлам отморозки не задевают коммунаров... жаль, на мне или Саше про принадлежность к ним ничего не написано.

С первого шага за дверь понятно, насколько была права Александра. Вечерний сумрак в сочетании со светом двадцатисвечовых лампочек преобразил коридоры в стиле лучших триллеров Хичкока. Подозрительные пятна и подтеки заполонили стены; промеж них маршируют колонны деловых тараканов. Семечная шелуха хрустит под ногами, ее уже впору мести метлой. Рыдания умирающих в степи ямщиков и бродяг с сумой за плечами бьют по ушам со всех сторон, им не помеха ни перекрытия, ни перегородки. Изменились и люди. Спотыкающиеся на каждом шагу аборигены видом, цветом и запахом неотличимы от свежих зомби, хотя, бесспорно, они все еще живы: курящих зомби не бывает.

Около ближайшего туалета толпится добрая дюжина страждущих - судя по изредка проскакивающим в мате словам, все стоически пережидают чью-то разборку.

– Подождем?
– заколебалась Александра.

– Потопали в другое крыло, - тяжело вздохнул в ответ я.
– Тут девочки, это надолго.

Планировка бывшего доходного дома далека от пролетарского конструктивизма. Где-то на полпути мы умудрились запутаться среди одинаковых дверей. Толкнулся в одну - закрыто, во вторую и третью - с тем же результатом, только четвертая подалась, да так ловко, что мы чуть не уперлись в стоящую посередине комнаты толстую, голую женщину, похожую на серую предгрозовую тучку. За ее спиной трясся высокий голый парень, тонкий, как жердь, и страшно костлявый. Рядом в странном танце под гармонь кружились вокруг друг-друга три бесштанных мужичка. Уж не знаю, в чечетку там, или вприсядку, то сойдутся, то повернутся, то стукнутся каблуками начищенных сапожек. Но у каждого в руке на отлете горящая папироска.

– Помоги мне это развидеть!
– застонал я, вывалившись обратно в коридор.
– Сейчас вырвет!

– О Боже!
– вторила мне Саша.
– Марксово семя!

– По ходу, недовзрослые ловят с Маркса неплохой приход...

– Они не с Маркса, а на марксизацию Залкинда** сублимируют, - любезно уточнила супруга.
– Вредно читать на ночь "Двенадцать заповедей полового поведения пролетариата".

– Тебе легко говорить, - я наконец справился с невольными рвотными позывами.
– Помнишь, еще перед Рождеством, ты вычитала в газетке, что "половой акт не должен часто повторяться"?

– Так до утра и повторяли...

– Незачем "Труд" покупать, он для настоящих рабочих. А мы-то всего лишь попутчики.

– "Половой подбор должен строиться по линии революционно-пролетарской целесообразности", - наставительно уперла мне в грудь пальчик Саша.
– "В любовные отношения не должны вноситься элементы флирта, ухаживания, кокетства".

– А мы по твоему что сейчас видели?

– Дурак!
– ткнула меня кулаком в бок Саша.
– Их же лечить надо. По настоящему лечить, в больнице!

– У любого с эдакой жизни мозги потекут, - из чувства гендерной солидарности я попробовал защитить мужичков, флиртующих на троих где-то за стенкой.
– Представь, их там в каморке десять душ ютится, а денег в обрез, не то что на девок, а пожрать досыта через два дня на третий.

– Думаешь это не опасно?!

– Летом можно в парке под любым кустом лечиться, - попробовал отшутиться я.
– Хотя данный случай...

Нужных слов не находилось. Зато, похоже, ответ легко читался с лица, да такой, что Саша поторопилась прийти на помощь:

– Может обратно пойдем?

– Ну уж нет, - взорвался я неожиданно для самого себя.

Бросив громко и зло: "да ходят они же тут как-то?", я влупил с ноги по ближайшим запертым дверям. Новаторский метод тут же выказал высочайшую эффективность - нашелся не только проход, но и еще кое-что. Мой пинок, вместе с дверью, снес с ног привалившегося с противоположной стороны щупленького шпаненка-фзушника. Да так ловко, что его уродская кепочка-мичманка колесом покатилась в дальний конец коридорного закутка... мимо клубка сосредоточенно мутузящих друг-друга тел.

Отступать поздно, да и настроения нет. Первым делом я с модным криком "эх, раскулачу!" пробил в опухший красный нос шаромыге, который с интересом наблюдала за процессом в партере. Затем попробовал добраться до катающихся по полу, но сам отхватил плюху от успевшего оклематься шпаненка. Как тот не был тот хлипок на вид, нежданный удар вышел аж в нокдаун - я свалился в общую кучу. Дальнейшее действо смешалось в круговерть лбов, локтей, коленей и затылков. К счастью, сила и вес имеют значение - накоротке полупьяное хулиганье слабый противник. Тем более что первой их жертвой оказался широкоплечий здоровяк - мало-мальски разобравшись кто за кого, мы объединили усилия и быстро обратили всех пятерых злодеев в беспорядочное бегство.