Скрепы нового мира

– Мы тут видбыраем людэй для обновления цехового актива.

– К-х-ха!
– закашлялся от неожиданности я.
– Дело хорошее, да только при чем тут простой рабочий?

– Нам важно мнение каждого, - попробовал отделаться трюизмом Лукашенко.

Но Василий, как и положено авангарду пролетариата, пошел напролом:

– На прошлой неделе ЦК ВКП(б) принял специальное постановление о массовом изобретательстве,**** - тут его голос забронзовел от пафоса.
– Коллектив Электрозавода обязан оказать партии всемерную поддержку.

Петр Петрович поморщился, я же просто рассмеялся в ответ:

– У нас в бригаде только ленивый еще рацпредложения не подал!

– Рацух и правда хватает, - парторг поспешно перехватил инициативу.
– Но твоя последняя наиболее, - он щелкнул пальцами, подбирая слово, - кардинальная.

– Вообще-то электротиски сущая мелочь, на потоке от них толку не будет.

– Неважно!
– Лукашенко отмел мое недоумение небрежным махом ладони.
– Работает, не на бумаге! Теперь есть что показать... а... дивчата-то как рады радешеньки!

– С внедрением у нас всегда затыки, - веско добавил начальник цеха.
– Ребята молодцы, дельного придумывают много. Да в дело почитай ничего и не идет!

– Петрович, ты как всегда в точку!
– с подозрительным энтузиазмом поддержал начальника цеха Василий.
– Регламенты проклятых буржуев всю инициативу масс на корню режут. Троцкисты они нераскрывшиеся, как есть троцкисты!

– Может в райком...
– осторожно, как выкручивая взрыватель мины, поинтересовался я.

– Без толку, как есть заговор!
– сокрушенно замотал головой Василий.
– Собраться бы, заставить их ответить перед партией, да вот зараза, никак не подкопаться под гадские инструкции.

– Авангарду наших изобретателей трэба обратиться на митинге напрямую до масс, - наконец-то раскрыл истинную суть предложения Лукашенко.
– Заручиться поддержкой, такий порыв пролетариата никакой райком не удержит!

– Вместе мы сила!
– постарался оставить за партией последнее слово Василий.

Я почувствовал себя презервативом, который достали из коробочки и готовятся натянуть - как только появится эрекция. Иначе говоря, парторг, профорг и примкнувший к ним от невеликого ума начальник цеха решили втихушку, за счет меня и других изобретателей-энтузиастов, расчистить себе следующую ступень карьерной лестницы. Дело житейское, конечно, но почему они решили играть с такой дешевой незатейливостью?! Меня что, совсем за дурака держат?

Пора отказываться, но... как бы потянуть время на еще один бутерброд? Мысль сложилась в шутку:

– Галантерейщик и Кардинал - вот где сила!

– Какой такой кардинал?
– тут же зло сощурил глаза Василий.

Черт побери, неужели он Дюма не читал?!***** Или у парторга чувство юмора отшибли еще в окопах Великой войны, когда его, в бытность каптенармусом, поймали на воровстве солдатских пайков?

– Вась, охолонь, кажись то с "Трех мушкетеров", - спас меня Лукашенко.
– Молодой человек хочет сказать, шо находит наше предложение нэ дуже выгодным.

– Не имею ни малейшего желания учавствовать в заводских интригах, - прямо и на сей раз предельно незамысловато отрезал я.
– Зарплата меня полностью устраивает, с работой справляюсь.

– Не дури, - тяжело оперся руками на стол Петр Петрович.
– А ну как к лету нормы по сетке подрежут? Будет ваша бригада рвачей получать как все... потянешь ли отдельную комнату и жену-иждивенку? А коли детишки пойдут?

На тыльных сторонах его ладоней блестит нежный золотистый волос, а из-под него желтеют крупные, беззащитные крапинки конопушек. Добрые руки доброго человека. Спросить бы прямо, какого черта он вообще забыл на этом шабаше? Ведь обставят, а чуть погодя сдадут как стеклотару под очередную партхозчистку, еще радоваться будет, коли дело не дойдет до Соловков.

Однако вместо честного вопроса я лишь недоуменно вскидываю вверх брови:

– Перескочу в электросварщики, их на заводе постоянно не хватает.

– Нормы везде пересмотрят, - удивительно, но в голосе Петра Петровича по-прежнему никакого злорадства, только усталость с добавкой искреннего недоумения. Неужели он на самом деле считает, что мне найдется место в грязной игре "доброго" профорга и "злого" парторга?

– Жаль. Мне понравилось работать под вашим руководством. Но буду откровенен: заводов покуда в Москве хватает.

– Брось, Петрович, зарплатой его не проймешь, - вдруг остановил начальника цеха Лукашенко.

Он вытащил из коробки очередную папиросу, неторопливо обстучал ее об стол, смял гильзу. Запалил, жадно втянул дым. Я рассмотрел на его виске несколько бордовых угрей, тёмно-синюю жилку, похожую на замысловатый иероглиф, и как эта жилка часто дёргалась под пергаментно-бледной кожей. "Как бы товарища не схватил инфаркт" - подумал я.
– "Пусть уж скорее кричит и гонит к чертовой матери, лаборатория уж меня заждалась".

Однако профорг зашел с неожиданной стороны:

– Биография у тоби на дыво, гхм, правильна. Якщо тоби взять брыгаду? А колы вдасться внедрить изобретения - пидеш у замы до Петровича?

– С чего баня-то упала, - опешил я.
– Да только у нас в цехе десяток инженеров, куда мне вперед дипломированных интеллигентов лезть?!

– Значить, не хочеш карьеру строить.
– Лукашенко вдруг резко, с размаху вмял недотянутую папиросу в переполненную окурками пепельницу.
– Скажи, зачем ты тогда экзамены в нашем ФЗУ сдал? Жаловался всем вокруг, як тоби погано на прошлом месте работы учили. Торопился, кажый день книжки до дому тягал, ночами не спал?

– Мне еще учиться да учиться...

– Тяжело было, да? Едва-едва на удовлетворительно натянул?

– Я очень старался...
– Меня начал не на шутку пугать участливый тон Лукашенко.

Не напрасно. Через мгновение профорг ударил - прямо в поддых:

– Ох, чую я, як трудны тоби наши экзамены здалися... после гимназии-то!

– Всегда говорил, белоподкладочник он! Контрик!
– вскочил со стула Василий.
– Гнать с завода к черту, чтоб пыль за хвостом столбом вилась!

– Вась, тебе бы все гнать!
– вступился Петр Петрович.
– А кто пятилетку вытянет?

– Сядь, - тихо, но внятно осадил парторга Лукашенко.
– Университет наш Алексей тоже закончил. Причем еще тот, - он отстучал пальцами по столу задумчивую дробь.
– Политех Санкт-Петербургский мабуть?

– Точно! Ведь думал же!
– шлепнул себя ладонью по лбу Петр Петрович.
– Вот чего он своего бригадира водит как бычка за кольцо! Хоть тот покуда и телок совсем, но всеж... Леш, ты пяток лет с себя списал, али все десять?

Холодная волна накрыла меня от макушки до пяток. Нет, я конечно всегда подозревал, что мои хлипкие рабоче-крестьянские документы не вызывают особого доверия местных боссов. Но по совету Бабеля особо не переживал - на пятнадцатом году советской власти правдивая биография среди понаехавших москвичей встречается реже, чем невинность у комсомолок. Обнаглевшие в революцию граждане не моргнув глазом правят даты рождения, социальное положение, образование, приписывают, или наоборот, скрывают родственников. Самые отчаянные и дерзкие меняют национальность и вероисповедание. Документов нет, попробуй проверь, поройся в архивах, поищи коллег, соседей, жен или детей.