Скрипка Льва
Шрифт:
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Мне всегда нравились старые итальянцы. Эта фраза означает только одно: когда я была моложе, мне нравились пожилые люди, которых я наблюдала прогуливающимися по улицам итальянских городов, подпирающими барную стойку с кофе-эспрессо в одной руке и газетой в другой или покупающими персики на рынке. По сравнению со старыми людьми, которые меня окружали дома, эти были подобны райским птицам. Они повязывали красные шарфы на шею, носили брюки, яркие, как полудрагоценные камни, и отвечали на мой пристальный взгляд ответным, который, казалось, не придавал значения пятидесяти годам разницы в наших возрастах. Я никогда не отвечала ни на одно из этих невысказанных предложений, но какое-то время встречалась с «пожилым» мужчиной. По крайней мере, мне он казался старым, пожалуй лет за тридцать. Он посвятил себя обтесыванию англосаксонских углов моего характера и попыткам переделать
Но как же все меняется. Когда я сегодня думаю о старых итальянцах, мои мысли - только о старинных скрипках, потому что именно так их называют в музыкальном мире. Скрипка Льва не могла не быть «старинной итальянской» из Кремоны. Владелец скрипки объяснил мне, что ценит её больше, чем любой другой инструмент, который у него когда-либо был, но, тем не менее, дилер сказал, что она ничего не стоит. Поскольку это противоречие прочно поселилось в моей голове, меня особенно поразила история, рассказанная мне моей младшей дочерью Конни. История эта не имела ничего общего со скрипками, однако оказалась прекрасной иллюстрацией того, как люди могут по-разному оценивать один и тот же предмет. Итак, на выходные к ней приехала подруга. В субботу утром эта подруга объявила, что собирается за покупками. Ничего необычного в этом не было за исключением того, что она вышла из дома без кошелька и с единственным леденцом на палочке в сумке. Конни в деталях описала, что произошло дальше, и объяснила, что идея не принадлежала ее подруге. Это была лишь версия эксперимента, вдохновленного Кайлом Макдональдом, американцем, прославившемся тем, что в серии онлайн-торгов сумел обменять красную скрепку на дом [63] . Тем не менее, должно быть, это была уже ее идея выбрать именно леденец отправной точкой для своего собственного эксперимента с бартером, и я оценила этот замысел. Человек двадцати двух лет от роду никогда не сможет ценить леденец так же, как ребенок, и поэтому подруге Конни повезло, что пара маленьких мальчиков разбила палатку на газоне возле дома. И еще больше ей повезло, что один из них был совершенно счастлив обменять пластиковую фигурку персонажа из «Звездных войн» на её съедобную версию денег. С новой «валютой» в сумке следующая остановка подруги случилась в магазине одежды, принадлежавшем коллекционеру фигурок. Это тоже было удачей, и еще более счастливой: единственная фигурка, которую она так легко приобрела на улице, оказалась очень редкой и была необходима владельцу магазина для завершения коллекции персонажей «Звездных войн». Маленькая пластиковая фигурка приобрела в его глазах непропорционально высокую ценность, поэтому он не размышлял ни секунды и предложил девушке обменять ее на любой предмет из его магазина. Так получилось, что она мечтала о новой паре кожаных брюк. И она их получила.
63
oneredpaperclip.blogspot.com
Наличные деньги – наиболее универсальная валюта для приобретения скрипки, и все же случаются удивительные параллели между историей, рассказанной Конни, и законами, действующими в торговле скрипками в двадцать первом веке. Точно так же, как пластиковая фигурка персонажа «Звездных войн», «старый итальянец» может оказаться предметом коллекционирования, и частью его ценности всегда будет его редкость. Обратимся к инструментам Страдивари: за свою долгую карьеру мастер изготовил их более тысячи. И хотя такое количество было значительным достижением, только половина инструментов дожила до наших дней, потому что войны, несчастные случаи и другие бедствия забирали свои жертвы на протяжении веков. А когда дело доходит до скрипок Гварнери дель Джезу, ситуация еще более серьезная. Он сделал меньше инструментов - всего 250, а из них осталось только 150.
С того момента, как Козио заложил основы международного рынка скрипок, спрос на эти скрипки и всех других «старых итальянцев» всегда превышал предложение. Несмотря на такую ситуацию на рынке, скрипки все же остаются инструментом, с помощью которого музыканты зарабатывают себе на жизнь, и поэтому оценка инструмента исполнителями всегда будет в большей степени сосредоточена на его технических возможностях и качестве звучания, нежели на его происхождении. Теперь я поняла это, но по-прежнему закипала при мысли о том, что кто-то из торговцев объявил скрипку Льва ничего не стоящей. Стремясь понять рынок, который может вынести столь жестокий приговор, я связалась с Флорианом Леонхардом, одним из самых уважаемых в мире дилеров и реставраторов «старинных итальянцев», а также большим авторитетом в области экспертизы музыкальных инструментов.
Я прибыла в лондонский офис Леонхарда сумрачным осенним вечером. Снаружи дом не выделялся на фоне других красивых зданий Хэмпстеда, а комната, в которую меня пригласили пройти, была больше похожа на гостиную, чем на кабинет.
Я устроилась на большом диване, чтобы дождаться Леонхарда, в последний момент разглядев йоркширского терьера, крепко спавшего на гобеленовой подушке на другом конце дивана. Под его тихий храп попыталась собраться с мыслями. Я уже проследовала вслед за развитием торговли «древними итальянцами» от момента её зарождения до сегодняшнего дня, и этот визит позволит добавить в историю новые детали. Но было еще кое-что. С тех пор, как я впервые услышала о скрипке Льва, я пыталась узнать как можно больше о церковных инструментах. Видите ли, сначала я просто приняла все, что мне рассказали, и если бы вы знали о скрипках так же мало, как я в те времена, вы, вероятно, поступили бы так же. Но получается, что неважно, как много времени я провела в музыкальных отделах библиотек, в ботегах скрипичных мастеров или в альпийских лесах, я так и не смогла собрать больше информации именно о церковных скрипках или налоговой лазейке, которую скрипач описал мне. И я решила, что если кто-нибудь и сможет рассказать об этом мне больше, то это будет Леонхард, потому что он более тридцати лет буквально жил историей «старых итальянцев».
В тот день в доме была съемочная группа телевидения, и Леонхарду пришлось прервать съемки, чтобы поговорить со мной. Оставшись в своем шикарном костюме, надетом для съемок, он провел меня в комнату на втором этаже, где вдоль одной из стен из дюжины узких деревянных ячеек выглядывали блестящие коричневые скрипичные шейки. Я знала, что среди них находятся лучшие в мире инструменты, потому что Леонхард - один из очень немногих дилеров,
регулярно продающих скрипки, цена которых доходит до миллиона долларов. Мы начали наш разговор об их стоимости, и Леонхард объяснил мне, что продукты «благородного» происхождения на соответствующем рынке ценятся в равной мере и как возможности для инвестиций, и как музыкальные инструменты. Инвестиционная привлекательность зависит от мировой политики и финансовых катаклизмов, но эти «старые итальянцы» могут выдержать любые потрясения и продолжают расти в цене из года в год. Мы не говорили о конкретных цифрах, но в статье, опубликованной в «Ньюсвик» в 2014 году, приводились слова Леонхарда сказавшего, что за последнее десятилетие цена Страдивари в среднем выросла на 10,9 процента, а стоимость отдельных инструментов возросла даже на 20 процентов. Джонатан Молдс, банкир, скрипач и известный коллекционер, владеет несколькими Страдивари, Гварнери дель Джезу и другими «старыми итальянцами», которые он одалживает звездным исполнителям. В той же статье «Ньюсвик» утверждается, что его коллекция за пятнадцать лет выросла в цене в три раза [64] . По словам Леонхарда, этот сектор рынка, благодаря достаточно безопасному способу диверсификации портфелей, привлекает менеджеров хедж-фондов, банки и фонды, созданные богатыми людьми или синдикатами.64
Elisabeth Braw, Stradivariuses, the Latest Financial Fiddle: Investors are Using Stradivariuses as a Hedge Fund, in Newsweek, 22 May 2014.ly/2kxFzPt
Хотя инструмент такого уровня всегда будет высоко цениться специалистами за музыкальные качества, инвестор может оценить его еще выше за стабильность на финансовом рынке. Это означает, что музыкантам, желающим приобрести инструмент, приходится сравнивать цены на эти элитные инструменты не только с ценами на другие скрипки, но и со стоимостью акций, недвижимости, произведений искусства, антиквариата и других «предметов коллекционирования» и прочими «инвестиционными возможностями».
Многими клиентами Леонхарда, занимающих ведущие позиции на рынке, движут не только финансовые, но и филантропические мотивы. Они планируют предоставить свою скрипку на время какому-нибудь известному исполнителю, как только купят ее, и часто ищут инструмент, ориентируясь на конкретного музыканта. Любой инвестор, достаточно щедрый чтобы поступить подобным образом, не останется в накладе, потому что ценность «старого итальянца» возрастает с каждым выступлением музыканта-виртуоза. И, превращая деньги в объекты, имеющие столь высокое культурное значение, эти инвесторы получают ещё и выигрыш для своей репутации, делая себя объектом новой формы общественного признания [65] .
65
Fred R. Myers (ed.), The Empire of Things: Regimes of Value and Material Culture, School of American Research Press, 2001, p. 12.
Когда я встретилась с владельцем скрипки Льва, он рассказал мне, что ему посчастливилось получить её в безвозмездное пользование на несколько лет, прежде чем он смог ее купить, но многим даже успешным музыкантам не удается получить скрипку в долг. Они образуют еще один сектор рынка, где скрипка возвращается к своей истинной сущности как инструмент, ценимый за технические качества и возможности. Однако Леонхард описал соотношения между системами ценностей с точки зрения инвесторов и музыкантов как довольно подвижные, потому что музыканты, конечно, тоже высоко ценят красивые скрипки с долгой и выдающейся историей, а инвесторы должны найти технически совершенные инструменты, если они хотят предоставить их ведущим исполнителям.
Так же, как по голосу можно узнать певца, хорошего музыканта можно безошибочно узнать по тому, как звучит в его руках инструмент. Неважно, на каком инструменте он играет, звук всегда будет характерным. И все же всем известно, что «правильная» скрипка может сделать звук ярче и глубже, поэтому выбор инструмента становится волнующим, эмоциональным процессом. Леонхард сравнил помощь музыканту в понимании различий между скрипками с помощью человеку, затрудняющемуся в выборе спутника жизни. Он точно знает, что музыканты ценят в инструменте, но в психолого-педагогической манере никогда не указывает своим клиентам, что им действительно нужно, предпочитая, чтобы они открыли это для себя сами. Тем не менее, он подсказывает им, какой репертуар следует играть, чтобы дать возможность скрипке по-настоящему раскрыть свои способности. «И в конце концов, - говорит он, - всем нужны одни и те же вещи: сильный тон, яркие оттенки, отклик и сила звучания». Это те качества, которые ценят музыканты, качества, которые скрипка Льва в изобилии подарила своему владельцу.
Каждая скрипка, хранящаяся в комнате, подверглась тщательному исследованию, именно здесь Леонхард выдал сертификаты подлинности «старым итальянцам» и всем остальным прекрасным инструментам, которые к нему попадали. Многие могут выдать подобный сертификат, но немногие имеют опыт и репутацию, которым доверяют все, и Леонхард входит в эту элиту. Он использует весь свой тридцатипятилетний опыт, свой фотоархив и собственную фотографически точную память, чтобы идентифицировать скрипку, и все же он признался мне, что для окончательного вывода может потребоваться значительное время из-за проведения процедуры, которую он описал как процесс исключения.
Услышав такое, я наконец задалась вопросом, а сколько же времени понадобилось тому торговцу, чтобы, исследовать скрипку Льва, прийдя к выводу о ее нулевой стоимости.
Подобно Козио или Таризио, Флориан Леонхард – своего рода феномен, загадка. Все трое развили инстинкт распознавания скрипок, на протяжении многих лет имея дело с тысячами различных инструментов, и каждый из этих экспертов обладал фотографической памятью. Козио подкреплял свои наблюдения обширными записями, и, несомненно, Леонхард делает то же самое. И все же, он также может сфотографировать каждую скрипку, которой владеет, создавая подробные её изображения, подобные тем рисункам человеческого тела, что вы можете найти в медицинском учебнике. Когда такие технические фотографии сделаны, скрипка принимает изящную позу на зеленом бархате кресла в дальнем углу комнаты. Сделанные здесь фотографии не являются любительскими снимками на память или фотографиями для паспорта, потому что элегантная мебель освещена студийным светом, создающим особую атмосферу официального портрета. Опыт Козио и Таризио был основан на контакте с инструментами, которые попадали в их руки, но современные дилеры, такие как Леонхард, имеют еще и то преимущество, что они могут использовать при экспертизе изображения «старых итальянцев», размещенные в Интернете тысячами других мастеров со всего мира.