Скромная королева

Я не уверен, что смогу выслушать рассказ Холли о том, что произошло; версия, которую прокручивает мое воображение, просто ужасна. Я сажусь на кровать рядом с ней и беру ее руку, чтобы ободряюще сжать. Она прижимается ко мне. Если бы она была еще хоть немного ближе, то оказалась бы у меня на коленях.

— Привет, Холли, приятно познакомиться. Меня зовут Элли Льюис. Ты не возражаешь, если я взгляну на шишку на твоей голове?

Холли поворачивается ко мне, ее глаза чего-то ждут, хотя я не уверен, чего именно. Я киваю, призывая ее продолжать.

— Конечно. — Ее голос тих, когда она дает свое согласие.

Доктор осматривает припухлость, которая сейчас покрывает верхнюю половину лица Холли.

— Тебя тошнит? Ты потеряла сознание, когда тебя ударили?

— Нет. У меня кружилась голова, но я не теряла сознания. — Все мое тело напрягается, когда она отвечает. От того, что ее вообще ударили, мне хочется устроить кровавую бойню.

— Похоже, все в порядке, но следует помнить о возможном сотрясении мозга. — Женщина поворачивается ко мне. — Будите ее каждые два часа. В течение всей ночи. — Я киваю. Я могу это сделать. Я сделаю все, что я, бл*дь, должен сделать. — Холли, где еще тебя трогали? Тебя еще где-нибудь били?

Холли замирает, и по ее щекам катятся беззвучные слезы. Я смахиваю их большим пальцем.

— Все в порядке, Dolcezza. Ты должна рассказать врачу. Она должна знать, чтобы помочь тебе. Он больше не сможет причинить тебе боль. Никто и никогда больше не причинит тебе боль, — шепчу я ей на ухо, прежде чем поцеловать в лоб.

— Он… он… эм… Моя грудь, он схватил меня за грудь, — признается Холли.

— Хорошо. Ты не возражаешь, если я быстро посмотрю? — Голос доктора мягкий и странно успокаивающий. Хорошо, что я предусмотрительно настоял на женщине-враче.

— Вот, давай я помогу. — Я распахиваю халат Холли, но только настолько, чтобы показать синяки, которые оставил на ней этот ублюдок. Я вдыхаю и мысленно считаю до десяти, придумывая различные способы вернуть сукиного сына к жизни, чтобы снова его убить.

— Ладно, эти ушибы должны зажить через несколько дней. Он тебя больше нигде не трогал, дорогая? Я знаю, что тебе, возможно, не хочется об этом говорить или даже вспоминать. Но нам важно знать все, что с тобой произошло. Если ты предпочитаешь уединиться, мы можем обсудить это с глазу на глаз, — предлагает доктор.

— Да как ты смеешь! Я никуда не уйду. Я бы хотел посмотреть, как ты, бл*дь, меня заставишь.

— При всем уважении, мистер Валентино, вы не мой пациент. Это ваша жена, и если она хочет уединения, вы ей его предоставите.

— Нет, мне нужен Тео. Он не может меня оставить, — выпаливает Холли, ее ногти впиваются в мою ладонь, а хватка становится еще крепче.

— Хорошо, если ты этого хочешь, он может остаться. Мне очень жаль, Холли. Но я должна спросить: нападавший проникал в тебя?

Другими словами: была ли она изнасилована? Этот вопрос я не мог задать ей сам. Потому что боюсь услышать гребаный ответ, в равной степени желая знать и не желая в это верить. Я задерживаю дыхание и жду, что Холли ответит.

Мой большой палец выводит маленькие круги на ее запястье.

— Он… его пальцы. Это были его пальцы.

Бл*дь! Этот жирный урод засунул свои гребаные пальцы в мою жену. В мою гребаную жену. Все мои силы уходят на то, чтобы не встать и не выпустить на волю чудовище, когтями пробивающее себе путь в моей груди. Я должен причинить кому-то боль — чертовски многим. Они должны заплатить за то, что позволили этому случиться. Они все должны заплатить.

— Хорошо, хочешь, чтобы я провела осмотр? Это полностью зависит от тебя, дорогая. Ты можешь отказаться.

— Нет. — Быстро отвечает Холли.

— Хорошо. — Женщина поднимается на ноги, подхватывает сумку и берет ее под мышку. — Мистер Валентино, я бы хотела поговорить с вами. — Затем она поворачивается и выходит за дверь, чтобы подождать меня в коридоре.

— Я сейчас вернусь, Dolcezza. Я просто постою в дверях. Я не буду выходить из комнаты, обещаю. — Мне приходится физически убирать руку Холли с моей, и я чувствую себя чертовым ублюдком, делая это. Я останавливаюсь на пороге, ожидая, что доктор скажет мне то, что она хотела.

— Ей понадобится помощь. Такие травмы просто так не проходят. Убедитесь, что ей есть с кем поговорить. Друг, сестра, психотерапевт. С кем угодно, кому она может доверять.

Моя первая мысль — Райли. Я должен отвезти Холли обратно в Сидней, чтобы она могла быть рядом со своей сестрой. Но эгоистично я хочу, чтобы этим человеком был я. Я хочу быть всем, что нужно Холли. Я не решаюсь ответить женщине. Я просто киваю и забираюсь обратно в постель к жене. Она прижимается ко мне, и я крепко обнимаю ее.

Проходит час, прежде чем Холли засыпает. Я не хочу оставлять ее. Я обещал, что не оставлю. Но мне нужны чертовы ответы. Я достаю телефон и пишу сообщение Нео, чтобы он привел мне Донателло. Я не готов оставить свою жену, так что этот сукин сын может, бл*дь, встретиться со мной прямо возле этой комнаты. Я высвобождаюсь из хватки Холли и на цыпочках направляюсь к двери, чтобы выйти в коридор, но оставляю дверь приоткрытой, чтобы я все еще мог видеть ее.

Нео и Донателло огибают угол, оба направляются в мою сторону. Он пришел один. Без охраны. Он либо чертовски глуп, либо храбр. И сейчас я не уверен, что именно. Я наклоняю голову, наблюдая за поведением старика. У меня хорошо получается читать людей. Я всегда знаю, когда они мне лгут.

— У меня есть один вопрос. Ты знал, что Джованни собирался напасть на мою жену?

— Нет. Если бы я знал, я бы перерезал ему горло еще до того, как он приблизился бы к бедной девушке на расстояние двух футов, — отвечает он.

— Ты странно защищаешь мою жену. Почему? — спрашиваю я. Меня смущает его поведение. Он не лжет. Я вижу злость в его глазах при упоминании о нападении на Холли.

— Она член семьи. — Он пожимает плечами.

Он говорит это уже не в первый раз…

— Что это значит?

Донателло вздыхает, проводя руками по волосам.

— Ты должен понять… Я не знал об этом до того дня, когда ты пришел ко мне. Во время той встречи мне позвонили. Ты помнишь? — спрашивает он. Я киваю. Я помню, как он вышел из кабинета. Я услышал взволнованный тон на том конце линии. Когда он вернулся, то долго смотрел на меня, потом, наконец, прочистил горло, и мы вернулись к деловому разговору. — Это был звонок от твоей матери. И в тот день я узнал, кто ты, Тео. Если бы я знал об этом раньше, я бы сделал что-нибудь. Привез бы тебя сюда раньше.