Скромница и Сердцеед

Да он жмот, раз следит, сколько закупают средств гигиены... Только неумный, заметил это через полгода. Или кто-то подсказал?

Ладо, неважно. Бедная Алла, надеюсь, он не сильно на нее орал.

— Все, свободны. — Зиновий махнул рукой, отсылая охранниц прочь.

— На что ты рассчитывала, скрыв менархе? Ты не понимаешь, что это, наконец, пробудилась твоя сила? Что опасно для тебя же в первую очередь!

Забавно, скорее, пробудилась слабость. Когда тебя скрючивает от боли, вечно хочется спать, раздражает малейшая мелочь, это не воспринимается, как сила. Других изменений в себе я не заметила.

Даже тяги к физической близости я не ощущала.

Внешняя линия охраны — сплошь молодые мужчины, среди них даже мощные, симпатичные оборотни есть. Никто не вызвал во мне ни плотских желаний, ни малейшей симпатии.

Я — суккуб? Сильно сомневаюсь.

Единственное, один из охранников внезапно признался в своих чувствах, когда я гуляла в саду. Тревожно оглядываясь, он заявил, что чувствует во мне пару и хочет спасти, вырвать из лап Садовника.

Он не показался мне влюбленным, возможно, обманывал сам себя, и я просто понравилась. Но даже если влюбился, я не рискну сбежать с незнакомцем, когда есть более надежный план: притвориться обычным человеком.

Не раздумывая, я тогда поступила наилучшим образом: молча ушла в дом.

— Элеонора, я с тобой разговариваю! — Зиновий повысил голос, вырывая из размышлений.

— Мне нечего вам сказать. — Я пожала плечами.

Мужчина криво ухмыльнулся.

— Ладно, тогда я кое-что тебе покажу.

И, больно держа за предплечье, привел в тренировочный зал для занятий магией.

Я не была здесь ранее, лишь слышала разговоры девчонок.

Серые стены покрывали древние руны, вырезанные чем-то острым и продублированные золотой краской. Не скандинавские, которые можно найти на просторах Сети, а тайнопись сидхе. Нам читали по ней краткий курс.

— Насмотрелась? Готова? — нетерпеливо спросил Зиновий и сложил ладони, как для молитвы.

— К чему готова?

Он резко развел руки — между ними засиял белый шар.

Ого! Энергетический сгусток? Я такой только в Сети видела!

Пасс в мою сторону — удар пришелся в грудь.

И темнота...

Очнулась от бесцеремонных похлопываний по щекам.

— Подъем, Элеонора!

Туго соображая, что происходит, в ужасе следила, как Зиновий снова складывает ладони, а затем медленно их разводит.

— Что вы делаете?..

— Защищайся, Элеонора!

— Не надо!

— Останови меня или умри, — мрачно произнес Зиновий и бросил заклинание.

— Я не суккуб! У меня нет никакой магии! Пожалуйста, не надо!..

Он меня не слышал.

В тот день я теряла сознание трижды. На второй попыталась уворачиваться, иногда получалось. Зиновий злился, но продолжал истязать заклинаниями.

На третий день, после затянувшейся тренировки, очнулась в школьной больничке.

— Садовник, девчонка измотана, рекомендую выждать неделю, затем только продолжить тренировки.

В голосе второго медика школы, пожилого терапевта Нины Борисовны, слышалась искренняя обеспокоенность.

— Нет. Сообщите, когда она очнется.

Раздались шаги.

— Садовник, — несмело позвала Нина Борисовна, — а когда вернется Алла? Долго тянуть ее обязанности я не смогу, возраст не тот.

— Алла не вернется, — равнодушно ответил Зиновий. — Скоро начну подбирать нового гинеколога.

Хлопнула дверь.

— Аллу уволили? — тотчас спросила я, зная, что добрая женщина не сдаст, не побежит за Зиновием.

— Если бы все так было просто... Спи, девочка, уже поздний вечер, никто тебя не потревожит до утра.

И что-то бормоча себе под нос, Нина Борисовна ушла в свой кабинет, где дремала в ночные дежурства.

Легко сказать, «спи», выполнить приказ нереально, когда совесть мучит. С Аллой случилось нечто плохое из-за меня. Я должна узнать, что именно, и помочь!

Выждав немного, прокралась в кабинет Нины Борисовны. Завернувшись в клетчатый плед, она сладко сопела на узком диване. Рядом на стуле как всегда висел белый халат.

Я стащила электронный пропуск-ключ, дававший право врачу открывать любую спальню школы, и тихо вышла из палаты.

У Аллы я была один раз и опасалась перепутать дверь.

О, это было бы катастрофой, ведь рядом находилась комната Зиновия, в которой он ночевал, когда оставался в школе.

Кажется, эта дверь? Или все-таки следующая?

Стон, тихий, полный боли.

Алла?!

Больше не колеблясь, я приложила карточку к замку.

Щелчок — и я ввалилась в чужую спальню без приглашения.

В свете ночника я увидела все сразу. Лицо Аллы было темным… Ее тяжелое дыхание сквозь разбитые губы царапали мое сердце ржавым гвоздем.

Он ее избил… из-за меня!

— Эля… — Женщина открыла глаза. — Уходи… Он не должен тебя здесь видеть.

«Эля»… Интонация точно такая, с которой говорила моя мама.

От боли я сама едва дышала.

— Прости…

Я вздрогнула. Почему она извиняется? Это я должна! Из-за меня все!..

— Прости меня, Эля, что не сумела помочь… Я хотела, чтобы ты ушла отсюда, но сделала только хуже. Я разозлила Садовника, прости.

Алле было тяжело говорить, я видела, как болезненно она морщится.

— Это вы простите меня. Вам досталось.

— Ничего… Я так хотела тебе помочь, жаль, не успела…

Вина, жалость, гнев — меня распирало изнутри.

Я физически ощущала изможденность Аллы, ей было так плохо…

Присев на краешек кровати, я ободряюще погладила руку женщины и…

И увидела светящуюся ниточку энергии, тянущейся от меня к ней.

Песец…

Я все-таки суккубиха?!

А-а-а! Йошкин кот и бляха-муха! А еще с десяток совсем уж неприличных ругательств, которые крутятся у меня в голове!

Так, тихо, тихо… Не время ужасаться. Надо помочь Алле, пока она не померла!

Я делилась своей силой от души, щедро. Я могу помочь, и это круто!

— Ты не пустышка, а очень даже талантлива для полукровки, Зиновий был прав, — грустно произнесла Алла и, тяжко вздохнув, добавила: — Теперь тебе надо скрыть, что умеешь делиться энергией даже через легкий контакт.

Ой, уверена, ничего сложного!

Зевнув, Алла уснула. И теперь ее дыхание было ровным.

Закончив лечение, я встала с кровати и тихонько направилась к двери.