Скрытая школа. Квест мирного воина

К западу от Альбукерке я нашел маленькую школу с наклеенным на входную дверь объявлением: «Закрыто на летние каникулы». Я постучал, и вышла дежурная. Она сказала:

– Женщина по имени Ама проработала здесь полгода, а потом ушла. Кажется, она устроилась в школу в каком-то пуэбло на Западе, неподалеку от шоссе 66.

Едва я успел поблагодарить ее и отправиться восвояси, как она уже поднимала трубку телефона на своем столе. «Занятая леди», – подумал я.

Я, наверное, не там свернул, потому что вместо школы оказался возле глинобитной хижины, мимо которой уже проезжал. На табличке, висевшей у входа, было от руки написано: «Сувениры». В тени развешанных на импровизированном карнизе одеял были выставлены всевозможные горшки, чашки и диковинки пустыни. Я увидел ящичек с кусочками янтаря – в каждом застыл скорпион или другое безвременно погибшее существо. Глядя на них, я содрогнулся – вот тарантул, вот паук-волк, а вот смертельно опасный паук-отшельник с телом, напоминающим скрипку. И каждое из этих ползучих существ было снабжено этикеткой: «Древесный скорпион», «Хвостатый паук», «Сколопендра». С полки за нами неподвижным взглядом следило чучело ядозуба. В соседнем ящичке я увидел хорошо сохранившиеся чучела техасского и рогатого гремучников, а также особенно ядовитой змеи – мохавийского гремучника. Все эти обитатели пустыни в который раз заставили меня задуматься, чего ради я сюда приехал.

– Buenos d'ias [5] , – произнес голос у меня за спиной, и я подпрыгнул. – Что-нибудь подсказать?

Этот голос принадлежал Сократу, но, обернувшись, я увидел совсем другого человека – старого бронзовокожего индейца или мексиканца. Он сидел посреди своих сокровищ, нанизывая бусинки на нити, бахромой обрамлявшие пестрое одеяло. Старик выглядел иссохшим, как сама пустыня. Мне вспомнилась древняя монахиня, о которой Сократ писал в письме.

5

Добрый день (исп.).

– Э-э-э… Да. Я ищу одну женщину, ее зовут Ама. Думаю, она работает учительницей.

Если старик меня и понял, он ничем этого не выдал, лишь молча подхватил очередную бусинку плавным движением пальцев.

Судорожно припоминая школьный испанский, я спросил:

– ?Se~nor, sabe usted… ah, dоnde estа… una escuela peque~na… y una se~nora, uh… con nombre Ama? [6]

У него блеснули глаза, и он выпрямился:

– Ah, la se~nora Ama. S'i, una mujer muy fuerte, muy guapa [7] .

6

Сеньор, вы знаете… э-э-э, где находится… небольшая школа… и женщина… э-э-э… по имени Ама? (исп.).

7

А, сеньора Ама. Да, очень сильная женщина, очень красивая (исп.).

«Да, он знает ее», – подумал я, покачивая головой: это странное совпадение меня удивило. Лучик надежды.

– ?Dоnde estа…? [8]

Я запнулся и не смог закончить фразу.

– Mi hermano [9] , – перебил меня старик, – в испанском ты плаваешь, как плавал в реке мой дядя Бриганте, утонувший много лет назад. Поэтому лучше нам говорить по-английски.

– Да, – широко улыбнулся я, – так будет проще. Я протянул ему руку и представился. Не пожимая мне руки, он сказал:

8

Где…? (Исп.)

9

Брат мой (исп.).

– Я подумал было, что ты грек.

– Почему?

– Когда ты заговорил, мне на ум пришло греческое имя.

– Какое?

Он долго молчал и лишь потом промолвил:

– Ты любишь загадки? Я очень люблю. В своей жизни я их часто загадывал и разгадывал, так что позволь ответить тебе вопросом на вопрос. Назови греческое имя, о котором ты думаешь, а я назову то, о котором думаю я.

Подняв взгляд, я увидел в глубине лачуги окно, а за ним, всего в нескольких сотнях ярдов отсюда, окраины Альбукерке. В горячей дымке пустыни они казались размытыми. Не попал ли я в страну чудес?

– Ну, Платон – хорошее греческое имя.

– Почтенный учитель, – отозвался старик, по-прежнему не сводя глаз с пустыни. – Но, чтобы понять учителя, нужно знать, кто, в свою очередь, учил его.

Старый indio [10] , безупречно, несмотря на отсутствие нескольких зубов, говоривший по-английски, просто играл со мной. Он прекрасно знал, кто учил Платона, и знал, что я тоже это знаю.

– Учителем Платона был Сократ, – сказал я.

10

Индеец (исп.).

– Некоторые называют меня Папой Джо, но раз уж ты разгадал греческую загадку, можешь называть меня abuelo [11] , а я буду называть тебя nieto – внуком.

Глядя мимо меня, он протянул руку в мою сторону.

Прежде чем пожать ему руку, я помахал ладонью у него перед глазами и разгадал еще одну загадку.

– Ну да, – сказал старик. – Ciego como un murci'elago, listo como un zorro. Слепой, как нетопырь, хитрый, как лис, – перевел он.

11

Дедом (исп.).

Подмигнув слепым глазом, он добавил:

– Часто люди, обладающие зрением, все равно остаются слепы ко многим вещам. А я лишен зрения, но вижу многое.

– Что же ты видишь? – спросил я.

– Место, где рождаются загадки.

– И что там?

– Эту загадку тебе предстоит разгадать. Но я скажу тебе вот что: зрение покинуло меня в детстве. Оно обратилось внутрь и с тех пор лишь воспаряло все выше и выше. А как насчет твоего зрения, nieto? Могут ли твои глаза увидеть искомое?

Даже для меня все это начинало становиться чересчур странным. Мы только что встретились. Я всего лишь спросил его о той женщине.

– Ладно, Папа Джо, abuelo. Давай откроем карты.

– Ты любишь покер? – спросил он, меняя тему.

– Я говорю не про покер, а про жизнь.

– Разве это не одно и то же? – спросил он голосом Мастера По из сериала «Кунг-фу».

Потеряв терпение, я заговорил без обиняков:

– Ты ведь знаешь Сократа? Помоги мне найти женщину по имени Ама.

– ?Pоr qu'e? [12] Зачем ты ищешь эту женщину? – спросил он, вновь перебирая пальцами бусинки.

– Думаю, ты знаешь.

Он промолчал, и мне пришлось продолжить:

– Возможно, она виделась с моим другом и учителем. Я надеюсь, что она поможет мне отыскать… кое-что.

– А, так ты ищешь кое-что, – кивнул он с понимающим видом. – Что ж, это может оказаться непростой задачей, ведь в пустыне много кое-чего.

12

Зачем? (Исп.)

– Откуда тебе знать, что там, в пустыне?

– Я не вижу. И в то же время вижу. А видишь ли ты смысл в моих словах?

– Ты и впрямь любишь загадки, правда?

– Правда? – откликнулся он, расплываясь в очередной беззубой улыбке.

– Abuelo, пожалуйста. Я понимаю, что тебя все это забавляет, но я должен поговорить с этой женщиной, Амой, а потом…

– Мне нравится твой пыл, – перебил он. – У тебя есть чувство долга. А у меня – лишь чувство юмора. Я прожил девять десятков лет, и тревоги юности – что о тебе подумают другие, как добиться успеха и обрести любовь – меня больше не волнуют. Меня интересуют лишь забавы. Забавы и та малость, которую я знаю о… кое-чем.