Скрытое сердце

— Сейчас оденусь. — Я вытянула ноги перед собой, потянувшись носками. — Кажется, сегодня снова будет хороший день.

Он молча сделал глоток кофе, издав что-то вроде ворчания.

— Мы снова попали в новости.

— Что?

Он повернул ко мне экран ноутбука. На сайте Splash было наше фото со вчерашнего выхода из ресторана: Ксандер шагает на шаг позади меня, выглядя воинственно и мрачно, а я бледная и ошарашенная после поцелуя.

— Посмотри на моё лицо. Это я в момент осознания: «Какого черта сейчас вообще произошло?»

Он вернул ноутбук к себе.

— Прости.

— Да ладно тебе, я тебя дразню. Мне жаль, что тебя вот так фотографируют.

— Это моя вина. Я думал, что там мы будем в безопасности, ведь место достаточно уединенное.

Он покачал головой.

— Как ты вообще к этому привыкаешь — к камерам, постоянно направленным на тебя? Хотя этот придурок явно не совался в лицо, а прятался где-то на парковке.

— Может, он не такой уж и придурок, — заметила я. — Многие папарацци на самом деле неплохие. Они просто делают свою работу, зарабатывают на жизнь, как и все остальные.

— Это ужасно навязчиво.

Я пожала плечами.

— Иногда да. Но зачастую они ведут себя с уважением. Некоторые даже не продают плохие кадры. Им выгодно быть вежливыми, понимаешь? Если я их знаю и они ведут себя хорошо, я охотнее даю им хорошие снимки.

— Ты с ними лично знакома?

— С некоторыми, особенно с теми, кто работает в Нэшвилле. Один из местных фотографов, например, помог нам, когда стало очевидно, что кто-то из охраны сливает в прессу моё расписание и локации. Это было полезно. Но… — Я сделала еще один глоток. — Конечно, бывают и мерзавцы, которые готовы на всё ради денег.

— Таких хватает в любом бизнесе.

Я заметила, что он нахмурился, уставившись в экран.

— Что-то случилось?

— Да так, проблемы с баром.

— Какие?

— Да все, какие только можно. — Он потер виски, сжав пальцы. — Проблемы с поставками барных стульев, интернет глючит, никто не может понять почему, а мой электрик вообще сбежал.

— Где находится твой бар?

— В Гавани Вишневого дерева, недалеко от города.

— Можно посмотреть?

Он откинулся в кресле и закрыл ноутбук.

— В принципе, могу показать. Но тебе точно хочется тратить отпуск на такое?

— Очевидно, мой идеальный отпуск не складывается.

— А каким он должен был быть?

Я нарисовала рукой в воздухе плавный жест.

— Такой… творческий ретрит, знаешь? Где я бы обрела связь со своим внутренним ребенком, вдохновилась и написала глубокие, проникновенные песни, которые бы хвалили за их эмоциональную насыщенность и поэтичность.

Он улыбнулся, поднеся кружку к губам.

— А вместо этого ты написала песню обо мне.

— Именно, — рассмеялась я.

— Так дай мне послушать.

— Сейчас?

— Да. Иди возьми гитару. Спой для меня.

— Я ещё даже первую чашку кофе не допила, — запротестовала я. — И с утра у меня голос не самый лучший.

— Отговорки, отговорки, — пожурил он. — Ты думаешь, Долли Партон переживает, как звучит её голос с утра или сколько чашек кофе она выпила? Уверен, она просыпается и сразу принимается за работу, поднимая свои эмоциональные тяжести.

— Ладно, — сказала я, ставя кружку на пол и поднимаясь на ноги. — Спою тебе песню, но только если ты пообещаешь сегодня отвезти меня куда-нибудь повеселиться.

— У меня есть одна идея, — сказал он, проводя рукой по бороде. — Но это зависит от того, насколько мне понравится песня.

Смеясь, я пошла в дом за гитарой. Но сначала заглянула в ванную, взглянула на себя в зеркало и слегка ущипнула щеки, чтобы добавить им цвета. Волосы всё ещё были заплетены в косы с прошлого дня, но из-за сна они стали немного лохматыми и пушистыми. На секунду я задумалась, не расплести ли их, но передумала — не хотелось, чтобы он подумал, будто я снова пытаюсь его соблазнить.

Когда я вернулась на крыльцо, он убрал ноутбук, а наши чашки с кофе снова были полными. Я отпила глоток, затем немного размялась, пробежавшись пальцами по струнам.

— Это уже песня?

— Тише, — сказала я, начиная наигрывать двенадцатитактовый блюз в ми с медленным, раскачивающимся ритмом. — Не мешай творческому процессу.

— Тысяча извинений.

Я закрыла глаза, погружаясь в ленивый ритм. Сыграла всю последовательность раз, такую же простую форму, какую разучила ещё в двенадцать лет в своей комнате на дешёвой подержанной гитаре, которую купил мне отец. Затем повторила круг и добавила слова, старательно изображая уставшую от жизни женщину, которую всё достало.

— Спланировала отпуск, — запела я хрипловатым ото сна голосом. — Просто чтобы побыть одна.

Проиграв первые четыре такта, перешла с ми на ля.

— Спланировала отпуск, — повторила я, — просто чтобы побыть одна.

Я сделала небольшую паузу, затем продолжила с лёгкой усмешкой:

— А в итоге получила бородатого бугая у себя перед носом.

Рядом со мной Ксандер расхохотался.

— Класс! — сказал он, начиная аплодировать.

— Я ещё не закончила, — предупредила я, переходя на следующий куплет.

— У меня блюз по Ксандеру Бакли, он преследует меня день и ночь, — завыла я с преувеличенной горечью, добавляя немного изысканных переборов. — Да, у меня блюз по Ксандеру Бакли, он преследует меня день и ночь.

Я сделала небольшую паузу, затем с притворной обидой добавила:

— Вот почему я села к нему на колени, а он оставил меня неудовлетворённой.

Завершила мелодию красивым спуском и двумя джазовыми аккордами, наиграв сверху небольшой мотивчик.

Открыв глаза, я увидела, как он сидит, скрестив руки на груди, с хитрой улыбкой. Когда последние ноты растворились в воздухе, я хлопнула ладонью по струнам.

— Ну как?

Он похлопал мне несколько раз, нарочито медленно.

— Очень забавно.

— Спасибо. — Я отложила гитару и снова взяла свою чашку.

— Неудовлетворённой, значит?

— Ну да. Разве нет?

— Да.

— И что ты с этим сделал? — лукаво спросила я.

Одна его бровь приподнялась.

— А что ты с этим сделала?

Я пожала плечами, позволяя его воображению додумать остальное, и спокойно сделала глоток кофе.

— Значит, я заслужила свою экскурсию?