Скверная жизнь дракона. Книга пятая

Не самая низкая цена, но делать нечего. Я запросил три расписки по тысяче, одну на девять и две по десять. Всё без указания имени. Вскоре мне вынесли на подносе стопку листков, украшенных с боков витиеватым рисунком, и листок с чернилами и пером, для записи моего объявления.

'В группу требуется разумный с умелыми навыками поиска в густом лесу мелкой живности и умением преследовать их. Также требуется разумный с навыками выживания вдали от поселений и городов в полном одиночестве и наивысшими познаниями в свежевание туш медведей. Основная работа — изучение порождений и животных, особенно мёртвых, особенно в ночные часы при свете полной луны.

Оплата в золоте или камнях маны не предусмотрена. Предусмотрена оплата дорожных расходов.

Лик’Тулкис, ученик-магессор Настрайской магической академии.

Заявки на рассмотрение отправлять в гильдию авантюристов и вольных наёмников города Магнар.'

Ознакомившись с содержимым объявления, глава гильдии посмотрел на меня как на невменяемого.

— Ты решил потратить деньги на это? Я не буду спрашивать, что это и зачем, но вряд ли кто откликнется.

— Я просто должен подать это объявление. Если хочу подать такие же, но уже в деревни и города, то мне идти в ратушу?

— Да, — глава ещё раз бросил короткий взгляд на текст объявления и пододвинул ко мне статуэтку Тона с топором и булавой. В отличие от заданий, подобное объявление подавалось не через кристалл, а именно что через статуэтку. Вскоре она моргнула синим цветом, система оповестила о заключённом контракте, а расписки на тысячу, сто и двести — легли рядом с объявлением.

— Оценщик на месте?

— Сейчас подойдёт.

Глава забрал объявление с расписками и направился к себе в кабинет. Пока мы заключали договор, он показал на мой рюкзак и поинтересовавшись, каким образом я смог добыть так много миклов и нальной плёнки, а псехвотрубок по пальцам пересчитать. Вопрос крайне удивительный и настораживающий, но после поездки рюкзак неестественно разбух, так что отпираться было бессмысленно. Списав всё на последствия холодов, я сделал себе пометку обязательно ознакомиться с местным справочником по порождениям и понять, что есть что, и зачем оно нужно. Миклы — это явно орехи древня, но при чём здесь какая-то плёнка?

Пришедший оценщик несколько секунд стоял неподвижно, соображая, как реагировать на мою просьбу. Лишь потом сообщил, что посох из псехвотрубки и раз он не подготавливался раствором, то и оценивать его нет смысла. Зато лезвие кинжала, доставшееся мне от козлоногой твари, к оценке более чем пригодно.

Результата пришлось ждать более часа: маг проверял непосредственно структуру предмета, покрывая растворами и прикладывая различные устройства. В отличие от обычных магических предметов, лезвие лишь предстояло превратить в магическое оружие, нанеся соответствующие узоры и печати и приделав нужную рукоять, потому что нынешняя никуда не годиться и для результата от неё следует избавиться всенепременнейше. По самой структуре лезвие пригодно не только к созданию внушительного по объёму хранилища магической энергии, но невероятно прочно и при должной подготовке и работе грамотного мастера — сможет пропустить через себя заклинания объёмом не меньше трёх тысяч маны. И даже больше, если повезёт добыть качественный материал для рукояти.

В гильдейской книге по порождениям скверны меня интересовали фласкарцы. Микл, как я и предполагал, оказался орехом, вот только почему-то в книге настоятельно не рекомендовали его разбивать и в гильдии приносить в исключительно целом состоянии. Нальная же плёнка оказалась той самой оболочкой, покрывающей внутреннюю часть древня и закрывавшую псехвотрубки от соприкосновения с органами.

Оказалось, что в переходной стадии, или в стрекочущем фласкарце — микл тоже есть. И находится в самом низу твари, но он вряд ли имеется у только что сформировавшихся древней. Нальная плёнка есть и у ивовых фласкарцев, но с них не добывают ничего, кроме микла, плёнки и расположенной у самой вершины ствола железы, превращающаяся после оклазии в самую простую Кваралитскую массу. У стрекочущего фласкарца добывают микл, псехвотрубки, плёнку и корни, благо хоть здесь разумные не стали мудрить и придумывать новые названия. Предназначение ореха известно, но вот зачем разумным всё остальное — загадка.

Остальные порождения в книге я изучать не стал из-за накопившейся усталости. Я поспешил сначала к гильдии торговцев, а потом и к гостинице. Где в арендованной комнате недовольно вздохнул.

За отодвинутой кроватью сигнальный контур прерывался дважды: около боковой стены и стены рядом с окном. Последнее хлипко покачивалось в такт моей повизгивающей паранойи, пока золотой раствор с шипением впитывался в плинтусы, соединяя обрывы контура. Мебель в комнате отсутствовала как таковая, не считая кровати, небольшого столика и стула.

Как и в последние дни в Магнаре, я воспользовался контуром от Лактара: подарок Налдаса мне ещё пригодится в академии, когда я подключу его к внутренней комнате, и слишком расточительно пользоваться им ради одной ночи. Её я провёл сидя на кровати в полудрёме, всё время прислушиваясь к шорохам за дверью и окном, и едва справляясь с накатывавшим сном и усталостью после ночи у скверного места.

Паранойя оказалась излишней, хотя утром она всё так же не затыкалась. За ночь ничего не произошло, если не считать несколько вскриков на улице. Я успел позавтракать и направился к ратуше, где сел в карету и вскоре уснул с мыслью, что небольшое путешествие в двадцать дней закончено, а в академии меня ждёт очень много дел. Небольшой оптимизм в завтрашний день внушала пристроившаяся за последней каретой вереница телег. В одной из них сидел ученик Настрайской академии с гримуаром на поясе, в одной руке сжимая что-то обёрнутое плотной тканью, длиной с рост человека, а другой рукой придерживая небольшой рюкзак около ног.

Глава 3

Насколько же было приятно вчера вернуться в академию, разблокировать дверь в свою комнату и занести тяжёлые сумки — так ровно настолько же было приятно разложить вещи по сундукам, припрятать миклы и их скорлупу, спрятать расписки и подключить на внешнюю комнату комплект маяков Лактара. Ещё больше приятного было в том, что за прошедшие дни ракта я успел привыкнуть к своей кровати и сразу же уснул, почувствовав под головой знакомую подушку.

Но крайне мало приятного в том, что из-за навалившейся усталости утром я не услышал тихого детского голоса и проспал не только завтрак, но и начало занятия с фаронами. Благо ещё с вечера подготовил купленную тёплую одежду специально для тренировок, так что спустя три минуты после подъёма уже бежал по мощёным улочкам первого кольца, держа мысль в голове, что вечером меня поджидают проблемы. Но не из-за опоздания.

Рядом с расписанием занятий висел листок, где ксата по имени Лик’Тулкис после ужина требовали немедленно доложиться наставнику. Это настораживало, а не проходящее скверное предчувствие ещё сильнее давило на сознание.

Улочки академического городка полнились невольниками, сновавшими между складами и на ручных телегах перевозившими еду к баракам и харчевням. Но были ещё и такие невольники, чьи телеги загружены досками, гладкими строительными камнями, мешками с цементом и связками иголок точь-в-точь добываемых с Гварнарских ондатр скверны. Одну из таких телег толкал ратон с карими глазами и изумрудной серёжкой в левой мочке уха. Я хотел окрикнуть Каира и поговорить о последних сплетнях, и узнать, чего такого в академии перестраивают — но на улице слишком много посторонних глаз, и с нашим разговором лучше повременить. Но даже так, парень узнал меня и пройдя мимо едва заметно кивнул.

Вокруг участка для тренировок бегали уставшие тела, с небольшими рюкзаками на спинах и груди. От их вида меня всего передёрнуло. В последние дни перед поездкой в Магнар я ощутил всю прелесть тренировок на выносливость с дополнительным грузом на плечах.

Заметив моё приближение, матон с вертикальным шрамом на губах скомандовал всем остановиться.

— Лик’Тулкис?! Твоё опоздание не приемлемо, — Клаус смотрел на меня как и подобает суровому инструктору смотреть на подчинённого.

— Мне нет оправданий, — самое простое и правильное решение в любой подобной ситуации: вообще не оправдываться. Лучше, проще и выгодней просто признать свою оплошность.