Сквозь божественную ложь 2

— Более прозрачного намёка и не придумаешь, — вздохнул я.

Расставаться с талисманом чертовски не хотелось. Через него я черпал магические силы. Пускай они были заимствованными, но всякий раз, когда я использовал пластину, я чувствовал себя магом. Впрочем, до мечты ли сейчас, когда на кону стоят жизнь и рассудок?

Заглушив страх, вызванный острой неправильностью фонтана, я пошёл к нему. За мной увязалась Йована. Обычно бесстрастная авиана щурилась и с любопытством разглядывала обелиск. Я остановился, немного не дойдя до него.

С ним творилось неладное. По искорёженным статуям пробежала рябь, и прожилки мрамора запульсировали в такт мгле, что поглощала рассеянный свет. Ртов у скульптуры прибавилось, и жидкость, извергаемая ими, теперь хлестала водопадами. Воздух возле неё засвистел, и этот звук забрался под кожу, вызывая мурашки.

Я попятился, следя за тем, как всё более крупные брызги выплёскиваются на изразцовый пол. Лужи будто обрели подобие разума. Они тянулись одна к другой, сливаясь в грязно-серебристую слякоть, и в один миг вдруг поднялись скоплениями щупалец и вытаращенных глаз.

Вслед за ними ожил фонтан.

Вода, выплёвываемая статуями, собралась в высокую трепещущую колонну, которая выпростала два широких крыла и широко раззявила вытянутый клюв. В нём шевелились языки, сплетённые в бесформенный комок. На них появились рты, что начали грызть и пожирать друг друга лишь для того, чтобы возникнуть вновь.

Меня бросило в жар. Даже Ползучужас не вызывал у меня такого отвращения — и страха.

Омерзительная пародия на птицу завизжала, и её слуги помчались на нас. Я лихорадочно призвал нилис и отрубил несколько щупалец у существа, подоспевшего ко мне первым. Отсечённые конечности упали на пол, где растеклись серебристыми лужицами. Из них тотчас поднялись новые отростки, увенчанные крошечными лезвиями. Я едва уклонился от выпада одного из них, метившего в голень.

Визг птицы усилился, она взмахнула крыльями, и в меня устремились длинные копьевидные перья. После того как они врезались в землю, из них вырывался лес толстых щупалец.

Я кромсал, колол и давил, однако враги всё прибывали. На помощь подоспела Энель, и Аскалон замелькал среди чудовищ яркими изумрудными вспышками. Йована не отставала от ашуры. Однако этого было мало, чертовски мало, потому что чудовища напирали неостановимыми волнами, а позади них бесновался демон фонтана, обрушивая на нас кипящую жижу. Инстинкты твердили, что ни в коем случае нельзя позволить ей зацепить меня, и я успешно избегал её, — однако того же нельзя было сказать об атаках мелких тварей.

Одна распорола куртку и оставила чувствительную рану на животе, по счастью, скользящую. Число же царапин поменьше я даже не считал. Они множились с каждой минутой; дышать становилось тяжелее, в висках гулко стучала кровь, вспотевшие ладони соскальзывали с рукояти нилиса.

Замешкавшись после того, как развалил на две половины очередного монстра, я пропустил миг, когда ногу обвило водяное щупальце. Высунувшиеся из него рты вцепились в штанину, в два счёта разорвав её в клочья. Я заколебался, опасаясь неосторожным взмахом оттяпать себе ногу, и в чудовище вонзился шарик яркого света. Оно с многоголосым визгом отпрянуло, и я нашинковал его на куски, растёкшиеся сотнями капель. Капли зашевелились, пытаясь вновь вернуть себе форму, однако процесс был не мгновенным. Я получил передышку.

— Они боятся света! — крикнула подбежавшая Айштера. Над её ладонями парили магические шарики. Твари явно опасались приближаться к ней.

В голове забрезжила идея.

Свет и огонь — в сущности, одно и тоже.

Этим можно воспользоваться.

— Прикройте меня! — завопил я и отбежал, доставая раскалившуюся пластину. Она обжигала кожу, но я проигнорировал боль и крепко сжал её. Острые грани впились в пальцы. Я воззвал к сущности на той стороне, и она откликнулась. Воздух передо мной потеплел, в нём загорелись несмелые язычки пламени.

Это не укрылось от внимания демона. Он заверещал и соскочил с обелиска, избрав меня своей целью. Передвигался — перетекал — он медленно, но это не помешало ему расправить крылья, в которых заблестели нарождавшиеся копья.

А я… я остался на месте. Пропуская через себя бурный поток магии пластины, я не мог пошевелиться. Стоило нарушить концентрацию, и от меня не осталось бы даже пепла.

В клюв чудовища вонзился метательный нож. Вреда демону это не нанесло, однако заставило его отвлечься. Он слегка наклонил уродливую опухоль, заменявшую ему голову, и установился на Йовану. Авиана встала перед ним, поспешно откручивая фальшивую кисть. Покончив с этим, она отбросила её назад — как раз к моменту, когда тварь пришла в себя. Крылья, прежде нацеленные на меня, переключились на Йовану. Перед тем как потоки нечестивой жижи накрыли авиану, она вскинула сжатый кулак — не то в попытке защититься, не то…

Мелькнула безумная догадка.

Неужели Йована ощутила родство с этой мерзкой пародией на птицу — и поприветствовала смерть, исходившую от неё?

В следующую секунду в тварь ударил белоснежный столп энергии. Я метил в клюв, чтобы не задеть Йовану на тот случай, если она ещё жива. Пламя испарило верхнюю часть демона и устремилось ниже. Противоборствующие стихии столкнулись — и победителем из схватки вышел огонь. С громким шипением монстр рассеялся облаком серого дыма, а за ним лопнули и его творения. В ноздри ударил непередаваемый смрад, и я закашлялся, но вонь не остановила меня — я побежал к Йоване в надежде, что она пережила удар.

Авиана застыла в позе, которую приняла перед атакой птицы, но что-то показалось мне неправильным.

Я присмотрелся: на спине авантюристки выросли крылья. Красивые, с крупными ровными перьями, они походили на ангельские и странно блестели. А кроме того…

Обе руки Йованы заканчивались кулаками.

Я замедлил шаг и обошёл девушку по широкой дуге, стараясь понять, в чём дело. Если она выжила, то почему не подаёт знака? А если мертва, то почему не падает?

Лишь вблизи стала ясна разгадка.

Йована превратилась в серебряную статую.

И так вернула себе целостность.

Авиана улыбалась — широкой, счастливой улыбкой.

— Вашу мать, — пробормотал я, ощутив в груди сосущую пустоту, и перевёл взгляд на фонтан.

Тот не проявлял признаков жизни. Вся вода в нём ушла на создание демона.

До меня добрались остальные. Айштера полезла было ко мне с повязками, но её отвлекла Чжинри, которая, переждав сражение в безопасности, с увлечением осматривала поле боя. На глаза ей попалась искусственная кисть Йованы, и кинота подняла её, вознамерившись положить в сумку.

— Оставь! — возмутилась Айштера. — Пусть лежит здесь, вместе с её хозяйкой.

— Йоване она уже ни к чему, — возразила Чжинри. — А бросать неизученный артефакт с неясными свойствами из-за сентиментальности — настоящая глупость!

Они принялись препираться. Энель с ухмылкой наблюдала за их спором. А я потащился к фонтану, забрался в него, с трудом перемахнув через бортик. Возле столба опять нахлынули сомнения. Артефакт был слишком полезен, чтобы оставлять его на дне бездны. Но не торчать же тут до скончания веков?