Сквозь божественную ложь 2

Остаток пути мы проделали в относительной тишине. Мерно скрипели уключины, вёсла с плеском разрезали тошнотворные воды Змеиной. Когда лодка уткнулась в песок, первой на берег спрыгнула Чжинри. Её переполняла энергия; и куда только пропала болезнь?

Остальные вылезли следом. Йована не подвела лодчонку вплотную к мосту; побережье там представляло собой обрывистый косогор. Вместо этого авиана выбрала удобный пологий подъём чуть вдалеке.

Я хотел предложить забраться по склону и пойти вдоль берега, чтобы не заходить в саму деревню, но не успел. С молчаливой решимостью туда устремился Марк, не реагируя на мои окрики. За ним двинулась Чжинри, как щенок на привязи.

— Да что с ними не так?! — в сердцах сплюнул я и оглянулся на Йовану. Она с тревогой смотрела вслед Марку. Значит, не один я понял, что с ним творится что-то не то…

— Охраняй лодку, — бросил я авиане.

Она вскинула брови, и я вздохнул:

— Если с ней что-то случится, мы отсюда не выберемся. Понимаешь? Это очень важно. За Марком присмотрю я.

Губы Йованы задрожали, точно она давила насмешливую улыбку, но она подчинилась. Я помчался за парочкой, которая уже успела отойти на приличное расстояние.

В самой деревне стало понятно, что она пострадала от налёта, случившегося невесть когда. Нападавшие переходили от одного дома к другому, выбивали двери, а то и целиком сносили стены. На земле тут и там попадались пожелтевшие кости, в высокой траве прятались редкие черепа. На уцелевших стенах виднелись размашистые брызги — не то грязь, не то побуревшая кровь, по неведомой причине не смытая едкими дождями Области.

Временами брызги складывались в символы, которые сливались в вязь слов, нарисованную с жутковатым мастерством. Несмотря на моё знание языков, я не смог прочесть их — и перестал вглядываться, когда в висках стрельнуло болью.

Когда я нагнал Чжинри, она пыталась перерисовать знаки в записную книжку. Я потянулся к ней, чтобы отобрать, но магиус с неожиданным проворством убрала её за спину.

— Не мешай науке!

— Куда подевался Марк?

— Он пошёл дальше, к мосту.

Улица просматривалась насквозь, однако стрелка нигде не было видно.

Я схватил киноту за руку и потащил за собой. Чжинри сообразила, что игры кончились, и не стала упираться. Вскоре она освободила ладонь и зашагала рядом; она с любопытством поглядывала в проулки, но не осмеливалась отставать от меня.

С берега деревня казалась маленькой, но стоило нам попасть в неё, как горстка убогих лачуг преобразилась в настоящий лабиринт. Неужто селение разрасталось вокруг нас?

Мы брели по нему, пойманные, как мухи в разлитый на столе мёд. Стояла мертвенная тишина. Все чувства обострились. Хруст камней под ботинками напоминал треск костей, пережёвываемых чудовищными челюстями.

Когда впереди хлопнула дверь, я едва не подпрыгнул от испуга, а Чжинри громко вскрикнула, тотчас зажав рот ладонью.

Марк? Или нечто иное?

Я побежал на звук — и действительно, одна из немногих дверей, которую отчего-то пощадили налётчики, качалась на практически сорванных петлях. Призвав нилис, я с опаской заглянул внутрь и слегка расслабился, обнаружив знакомую фигуру.

Стрелок навис над древним столом, покрытым пылью. На нём стояла плетёная корзинка, на вид совершенно обыкновенная, — если не считать того, что всё остальное в доме давным-давно истлело.

— Марк? — позвал я.

Он не откликнулся, и я, собрав в кулак всё мужество, шагнул к нему.

Корзина не пустовала: в ней устроился глиняный кувшин, наполненный водой. Горло мгновенно пересохло, во мне вспыхнуло желание утолить жажду. Я протянул к кувшину руку — и сразу же отдёрнул её.

Эта вода звала меня.

Слева от кувшина, завёрнутый в вощёную бумагу, лежал ломоть только что испечённого каравая. От белоснежного излома исходил заманчивый запах. Живот скрутило от голода, я и с трудом удержался от того, чтобы схватить краюху.

Этот хлеб желал меня.

Нельзя, никак нельзя трогать их. Это западня. Одно касание, и деревня поглотит мою душу…

Марк неотрывно смотрел на обрывок серой бумаги в своей руке. В другой стрелок держал маленькую флейту, грубо вырезанную из дерева. При моём появлении он вскинул голову. Его глаза блестели безумием.

— Это она. Это и вправду она. Моя деревня. Они живы. Река расширилась, но это ничего, это можно объяснить… Но самое главное — они там. Като и Рена. Они так долго ждали меня, и вот я здесь. Почему мы медлим? Нам нужно к мосту. Я перейду его. Они на том берегу.

Стрелок смотрел не на меня — сквозь меня. Его затуманенный взор вспарывал пространство, словно обнажая изнанку реальности. Я сглотнул и потянулся к пластине. Метательный нож, сигнальник, не пережил взрыва ядра и оплавился в ножнах, однако амулету всё было нипочём.

Хватит ли мне мужества применить его, если стрелок окончательно выйдет из-под контроля? Или лучше обнажить нилис? Нет, тогда он сразу сообразит…

— Марк, ты не в себе. Мы в Области Аномалий, помнишь? Она скармливает тебе ложь. Эти видения, они нереальны, они…

Марк по-волчьи осклабился.

— Чепуха! Като оставила мне послание. Жители ушли отсюда на другой берег.

Он сунул мне под нос обрывок. Я едва не сжёг его вместе с авантюристом.

В центре бумаги проступала надпись — одно предложение, выведенное той же замысловатой вязью, что и на стенах домов. Ядовитое знание взывало ко мне, желая, чтобы его прочли. Я поспешно отвёл взгляд, пока символы не обрели надо мной власть.

— Здесь написана бессмыслица. Это не…

Марк в ярости отшвырнул лист и воздел руку с флейтой.

— Я лично вырезал её для Рены.

Чёрт побери, и как с ним спорить? Я понятия не имел, откуда здесь взялась флейта, принадлежавшая, по всей видимости, его дочери. Да и она ли это была? Или же Область выдернула из разума Марка яркие образы, воплотив их в этой деревне?..

Я шагнул к Марку и он, положив флейту на стол, выхватил револьвер. Дуло уставилось мне в лицо.

— Если не веришь, хотя бы не мешай, понял? — прошипел он.

Я заторможенно кивнул, и стрелок, обойдя меня, выбежал из дома. Я выскочил за ним, едва не столкнувшись с озадаченной Чжинри.