Сквозь себя

Отталкиваю дверь в неизвестность и делаю шаг. Ноги чувствуют непривычную холодную пыльную поверхность. Глаза озираются по сторонам. Грудь вздымается от переизбытка кислорода.

Я на улице, я на улице, я на улице.

Всё тело трясет. Не уверена, то ли от свежего забытого воздуха, то ли от бешеного страха. Веки панически склеились, носовые пазухи раздуваются, губы зажались в тонкую дикую линию.

«Я сейчас умру. Наверняка умру, вот прямо сейчас, еще секунда, еще секунда, еще секунда».

Легкие пропускают воздух, сердце качает кровь, а я все также стою на улице и дышу, дышу, дышу. Не знаю, сколько я уже так стою. Я давно не улавливаю течение времени. Оно просто идет и все. Просто цифры, просто единицы. Стук в висках – тик так, тик так. Понимаю, что все еще стою с закрытыми глазами. «Надо открыть. Я смогу. Я справлюсь. А если вся зараза проникает именно через глаза? Нельзя их открывать, нельзя, нельзя!» Зажмуриваюсь сильнее, пытаясь склеить веки. Сердце снова бежит галопом, оно сейчас разорвет мне грудь, и я умру.

«Умру!»

Жду конца, чувствуя тонкие иголочки свежести по всему телу, слушая нескончаемую тишину и вдыхая незнакомый воздух.

Жду еще… и еще.

И я все никак не умираю. Я все стою монументом посреди улицы, ноги уже заледенели, кожа покрылась мелкими пупырками, нос перестал раздуваться, щеки и губы обмякли. Нужно решать, что же делать дальше. Не могу себя пересилить разжать веки. Приходится поворачиваться и с закрытыми глазами ощупью искать дверь. Нахожу гладкую ручку, приоткрываю дверь щелкой и втискиваюсь в нее. Открываю глаза и несусь наверх по лестнице в свое убежище. Влетаю внутрь, ноги сами несут меня обратно. Я внутри. Я в безопасности. Снова можно дышать.

«Что же я наделала? Что теперь со мной будет?»

Иду в ванную, встаю напротив зеркала и рассматриваю себя.

«Моя кожа…Она слишком бледного цвета».

Паника начинает новую атаку, так импульсивно и с такой агрессией, что я почти сдаюсь и готова бежать в Пространство за помощью. Готова кричать и долбить в стены, выть сиреной, извещающей о наступлении угрозы. Смотрю в свое бешеное отражение, оно меня пугает. Закрываю глаза, обнимаю себя руками.

Вдох – выдох

Один, два, три, четыре, пять… десять.

Вдох - выдох

Вдох - выдох

Один, два, три, четыре, пять… десять.

«Мне нужно успокоиться. Просто успокоиться.»

«Я еще жива!»

«Пока жива» - говорит подсознание.

«Хорошо, я пока жива» - уточняю я.

Кожа бледная, но я 1651 день не была на солнце, с чего бы ей быть другого цвета?

«Но она бледнее, чем обычно!» - говорит Страх.

«Включи логику, включи логику. Пока ты жива. Надо просто собраться.»

«Так. Где болит? Нигде!» - выдыхаю.

«Мне плохо? Не сказала бы,» - еще выдох.

Скорее, это просто бешеный адреналин в крови и необъяснимый приступ паники.

«А то, что бледная кожа? Так там было прохладно,» - убеждаю себя я.

«Точно! Аля, думай! Я довольно стройной комплекции, 1651 день не бывала на солнце и там холодно».

Третий выдох, приходит облегчение.

Делаю глубокий вдох, задерживаю дыхание, выдыхаю.

«Я еще жива, я дышу, и я справилась. Умничка девочка» - сама себя не похвалишь, никто не похвалит. Очень актуальная фраза при нашей-то жизни.

Вяло плетусь в кровать.

«Ни за что больше туда не пойду!» - думаю я и ложусь спать.

Часть 7.

Утро выдалось тяжелым. Наверное, это отпечатки пережитого ужаса прошлой ночи. Я трусиха. Все мы сейчас такие. Сидим в клетках, как звери в зоопарке. А кто-то смотрит на нас со стороны и усмехается. Нас посадили на виртуальные цепи и приковали кандалами страхов. Мощные кандалы, скажу я вам.

Голова гудит как с похмелья. Хотя слово «похмелье» давно уже никто не употреблял в его истинном смысле. У нас не продается алкоголь, нет табачных изделий и, само собой, нет наркотических препаратов. Идеальный здоровый мир и здоровое сумасшедшее человечество. По Пространству ходят слухи, что запрещонку можно как-то достать, но как, никто из моего окружения не знает. Может есть какие-то подпольные самогонные и табачные? Где они производят всё свое добро и как доставляют в зоны? Было бы интересно и очень познавательно их найти. Да и закупиться я бы тоже не отказалась. Но к моему несчастью, я обречена мучиться в трезвом зажатом уме, попивая оздоровительные напитки, которые ни коем образом не способствуют расслаблению. И какое от них может быть похмелье? Просто смешно.

***

Мне семнадцать лет. Веселое у меня состоялось созревание. Тогда мы еще были реальны, жили в обычном устоявшемся злободневном мире и были собой. Не боялись за себя, ценили дружбу, объединялись, обнимались, веселились, как умели. Шумная компания взбалмошных девчонок. Мы собирались тогда в парках, гуляли за ручки, курили за углом одну сигарету на троих. В тот летний августовский вечер мне позвонила моя подруга - сейчас уже и не вспомнить, как ее зовут, и серьезным тоном повелела прибыть на наше место встреч.

Друзья, кстати, теперь тоже в запретных темах. Только знакомые незнакомцы в огромном Пространстве. Чужие люди, столкнувшиеся с тобой случайно где-то на перепутье виртуальных дорог.

Я оделась в короткое ярко-желтое, словно цветок одуванчика, платье, прихватила немного карманных денег, накопленных для таких случаев, и помчалась в городской парк, место встреч всех поколений подростков. В парке пахло летом, зеленью и цветущими клумбами роз. Это мои запахи молодости и одновременно вечности, запечатленной в обрывках памяти.

– Привет, - говорю я, подходя к компании знакомых.

Там было две моих школьных подруги, (одна, словно сошедшая с обложки журнала, курносая, светловолосая, голубоглазая, выточенная по параметрам подиума, кукла, и озорная веснушчатая, зеленоглазая, рыжая задира), и несколько парней из нашей школы. Выпускной класс, совершенно взрослые, как думали мы.

– А мальчики достали выпивку, - сказала куколка.

– Ого? Нам вроде как еще нельзя, - с наигранной серьезностью произнесла я.

– Да ладно тебе. Налейте моей скромной подруге немного, - адресовала рыжая нашим соучастникам «криминальных» событий.

Я взяла пластиковый стаканчик с чем-то оранжевым. Я еще ни разу не пробовала алкоголь, тем более подпольно приобретенный. Но все когда-то бывает в первый раз.

– Ну, за нас, - уже повеселевшим голосом выдвинула куколка супербанальный, и такой популярный тост.

– За нас, - крикнули мы.

Вкус этого оранжевого химического соединения был предельно гадкий. Запах и того хлеще. Что-то апельсиново-спиртовое, горько-сладко противное. (До сих пор не пью никакие напитки с привкусом апельсина). Но надо было пить. Нельзя отходить от правил единства. Если один пьет за всех, то и все пьют за него. Эта фраза стала девизом нашей дружбы, нашим коронным тостом, которым мы увенчивали победы и поражения, поступления в ВУЗы, сданные сессии, помолвки, университетские выпускные, выходы на работу, свадьбы и даже один развод. В то время мы чувствовали себя взрослыми, королями мира, который расстилался у нас в ногах, и молил нас его покорить.