Сквозь себя
Шрифт:
Прошлась по хранилищу, пожала плечами, оглянулась. На белом прикроватной столике лежала небольшая «Инструкция» для использования Пространства. В принципе ничего нового, интернет у нас давно уже был. Но Пространство оказалось настолько масштабное, глобальное и безграничное, что изначально я просто терялась в нем, боялась его, старалась минимизировать наши контакты. Пространство– это была целая планета, новая дикая планета и новая нереальная жизнь.
К слову, при переселении никто не бунтовал, повсюду стояла гробовая стерильная тишина. Я и сама находилась в состоянии шока, прострации, нереальности всего происходящего.
Нас убедили, что это временно, только до поры, когда
Прошлое же с каждым днем стирается из памяти. Остается то, что называется настоящим, а мысли все сильнее рвутся в будущее, покрывая песком и пылью то, что осталось позади.
Со временем мы все переселились в виртуальный мир. То, что мы не могли теперь осуществлять в реальности, мы делали в Пространстве. В нем мы учились, занимались делами, зарабатывали деньги и там же их тратили, общались, гуляли, лечились, искали. Все, все, все механизмы, которые раньше требовали нашего личного присутствия, теперь работали без нас, то есть без наличия нашей физической оболочки. Полностью и бесповоротно отпала нужда выходить на улицу, да и законы запрещали нам это. Все необходимые для жизни вещи, в том числе еда, медикаменты, одежда и прочее, и прочее привозили спецмашины, доставляя герметично упакованную коробку до самой двери. Оставалось открыть дверь, втащить коробку, и дело сделано. Поначалу это казалось чем-то совершенным, идеальным, о чем мы могли только мечтать. Нет больше необходимости толпиться в душном метро, толкаться в очередях, спешить на работу, ходить в банки и в магазины. Можно сидеть дома в спортивном костюме, попивая горячий шоколад, и при этом выполнять все необходимые функции. Разве это не удивительно? Больше не подхватишь заразу от кого-то, кто, заболев, не захотел оставаться дома, тебя не собьет машина и не испугает какой-нибудь хулиган. Ты в безопасности, ты будешь жить.
Но разве это жизнь? Разве в упрощении заключается счастье? Разве в бездействии заключается свобода?
Спустя какое-то время, навязчивая мысль все резче и резче врезалась в действительность. В действительность, которая уже не представлялась такой прекрасной. В действительность, которая покрывалась нарастающей плесенью дурного сна. Сна, из которого никак не проснуться, никак не вырваться.
Спустя всего-то пару месяцев после переселения, наступил первый критический период существования, когда мне не хотелось вдыхать освежитель воздуха «розы», а хотелось гулять по летнему парку, наклониться над клумбой, смотря на совершенные изгибы лепестков расцветающей розы и именно в этот момент ощутить ее аромат. Легкий, неуловимый, рассыпчатый и прозрачный. При этом будоражащий каждый рецептор обоняния.
Я не хочу гулять по виртуальному песку и смотреть на виртуальный океан. Я хочу ощущать горячий песок под ногами, хочу, чтобы он прилипал к ногам и забивался в карманы, когда я просто и свободно упаду в его объятия.
Мне хочется, чтобы мои волосы раздувал ветер, чтобы они лезли в глаза, и мне приходилось их заправлять за ухо. А сейчас я чувствую дуновение только воздухоочистительной системы, встроенной в потолок убежища.
Что с нами случилось? Когда чувство самосохранения и страха взяло правление в свои руки? Когда же мы разучились чувствовать, когда отказались от своих желаний?
– Блин, да хватит уже! Это становится невыносимым!
Надо заказать себе успокоительного. Воспоминания и чувства – это угроза. Теперь у нас такая жизнь. Все есть, и ничего при этом нет.
Мир иллюзий.
Раньше мне казалось, что сумасшедшие люди – это самые несчастные люди на земле, потому что их реальность не совпадает с общепризнанной. Сейчас мне кажется, что все совсем наоборот. Сейчас мы все сумасшедшие. У нас больше вообще нет реальности. А они продолжают жить в своей, созданной только ими. У них ее никто никогда не заберет, просто не смогут.
Часть 12.
1658 день с переселения в хранилища.
Прошла уже неделя после моей незаконной ночной вылазки. Я каждый день прокручиваю
то, что случилось, вспоминаю мельчайшие детали, шлифую их в своем сознании. Эти мысли о свежем ночном воздухе все никак не покидают мой двор, они манят, очаровывают, завлекают меня, словно розовая соблазнительная сахарная вата на палочке в ярком мигающем парке аттракционов.Панически-нервные атаки в эту неделю не стучались в закрытую дверь, но я знаю, они вернутся, обязательно вернутся, как возвращаются всегда. Я много раз пыталась отобрать у них ключи, поменять замок, но они всегда находят новые потайные двери и ломятся в них. И, в конце концов, я смирилась, сжилась с ними в этом двадцатиметровом убежище. Кроме того, обращаться к психологам и пить прописанные ими таблетки, совершенно бессмысленно. Пробовала, знаю. Мне вообще показалось, что это пустышки или какие-то снотворные, потому что эффект от них выражался в желании приложить свою голову к подушке и накрыться одеялом. Паника никуда не делась, она просто засыпала вместе со мной, но как только я просыпалась, она обнимала меня крепко-крепко, словно родную.
Встала, заварила паршивый кофе, умылась, посмотрела в зеркало. Я все еще жива, болезней не наблюдается. За мной никто не пришел. Я нарушила закон, но нет последствий. Может, стоит попробовать еще разок? Дурацкая, вероятно, мысль, но…
Как мне бороться, как жить, если даже стены, которые со мной 24 часа в сутки, все дни недели давят на меня все сильнее и сильнее? Пространство наскучило до одури, до тошноты, до рвотных позывов при одной мысли о нем. Но без него я никто, рак-отшельник, забившийся в свою раковину, когда вокруг океан возможностей.
Океан…
Какой он был прекрасный, могучий, вселенски – умопомрачительный!
Помню то лето в студенческие годы, когда нас, желающих студентов, готовых к приключениям и не боящихся трудностей, отправили по программе «Работай и учись» за Кордон. Мне досталось волшебное место с его золотыми пляжами, волнующим океаном, солнцем, не желающим заходить за горизонт, и природой, напоминающей райские сады.
Я поселилась на втором этаже уютного деревянного домика в городке, тянущемся вдоль побережья, где дома рассыпались средь высоких многолетних сосен, где пляжи, окаймленные зелеными пальмами и цветущими магнолиями, простирались толстой полоской золотого песка вдоль кромки пенящихся вод океана. В летний сезон этот маленький уютный городок превращался в эпицентр туристического безумия и раздувался от жизнерадостных приезжих, мельтешащих повсюду.
Днем я отправлялась на курсы языка, культуры, истории того места, куда попала, а вечером подрабатывала в баре на берегу. Я могла бы и не работать, но эта была прекрасная возможность общаться с людьми, изучая живой язык, манеры, привычки, саму жизнь изнутри. И конечно это была прекрасная возможность любоваться закатами, слушать пение океана и познавать тот мир, который с каждым днем переставал быть чужим.
В этом далеком от дома уголке я приобрела двух хороший знакомых, с которыми поддерживала отношения до самого переселения, но потом, как и со всеми, нас развела судьба или вернее Режим. Именно там я ощутила первую влюбленность, трепет, отчаянное желание принадлежать, желание отдавать, желание дышать одним воздухом, жить прикосновениями, томиться в ожидании следующей встречи. Молодой сёрфер, загорелый, с выгоревшими от постоянного нахождения на пляже светлыми волосами, озорной улыбкой и светлыми глазами, обучающий детей этому нелегкому занятию. Его тело было апогеем всех мечтаний молодых девушек – ни грамма лишнего, только мышцы, твердые, упругие, соблазнительно-шоколадные.
Вечерами, после работы мы бродили по пляжу, держась за руки, целовались до изнеможения, срывали одежду и отдавались в бархатные руки нашего общего океанического друга. Волны разбивались об обнаженные тела, пена окутывала ноги, а морские поцелую солью обволакивали кожу тонкой снежной сорочкой. Мой сёрфер, покоряющий непокоренный океан, и гигант, не замечающий нас в своих водах, слились в то лето в одну первую любовь и первую страсть, в мой единственный курортный роман, записанный запахом магнолий и олеандров в стостраничном романе памяти.