Сквозь тени прошлого

Хотя иногда она сожалела, что её мистер Денвер оказался настолько непробиваемым, и не говорил ни на йоту больше, чем обещал. Ни про его намерения в отношении осколка Ибелина покойного Митчелла, ни про нового владельца бриллианта Габриэлла ничего так и не узнала. Захария не подтверждал и не опровергал её догадок, только загадочно улыбался. А она преувеличенно громко вздыхала, отмечая про себя, что его поведение как раз закономерно. Возможно, она даже разочаровалась бы, окажись он теперь более словоохотливым и излишне доверчивым. Поэтому его некоторая подозрительность к ней, как к журналистке, Габриэллу не удивляла.

А вот что действительно стало для неё открытием — насколько нежным и внимательным Захария был вне рабочей обстановки и насколько горячим и ненасытным был в постели. Причем, эти свойства удивительно переплетались со строгостью и даже жесткостью в некоторых чертах его характера. Перебирая в памяти всё, что она успела узнать о нём за время пребывания в поместье, Габриэлла никогда бы не могла предположить, что будет просыпаться в Эйджвотер-холле под мягкое покалывание зимних роз или нежное трепетное прикосновение белых орхидей.

— Бедная оранжерея миссис Крэмвелл! — смеялась она, путаясь в осыпавшихся от их страстных объятий лепестках. Габриэлла не могла не признать, что это был самый головокружительный и восхитительно чувственный роман в её жизни. Пусть эти отношения ни к чему не вели и ни к чему не обязывали, но по накалу страстей и эмоциональной наполненности они грозили переплюнуть даже самую сказочную любовь. Ведь любовь — это по-разному. Иногда хорошо, но чаще просто сложно.

***

— Зак, мне нужно уехать в Лондон, — выпалила с порога Габриэлла, рассматривая какие-то документы. Он оторвался от телефона и со словами: «Я перезвоню», отключился. — Надо отогнать машину в салон. Когда я брала её, то не знала, что задержусь в Корнуолле больше, чем на месяц.

— Мне тоже нужно в Лондон. К завтрашнему утру, — выслушав её, произнёс Захария. — Поедешь со мной?

— Поеду. — Она не хотела оставаться в поместье без него, да и расставаться тоже не хотела. — Заодно мы сможем вернуть мерседес, — предложила Габриэлла.

— Я не хочу трястись шесть часов по дороге, у меня важная встреча за поздним завтраком. Завтра в шесть утра самолет, а машину отгонит Брайн, передай документы и ключи Оливеру, он решит вопрос. — Захария не скрывал, что был очень занят и, не глядя на неё, бросал фразы в промежутках между ударами пальцев по клавиатуре ноутбука.

— А тебе не нужен мой паспорт, чтобы заказать билеты? — невинно поинтересовалась Габриэлла, хотя догадывалась, что всё необходимое у него имелось. Захария, на секунду оторвавшись от монитора, встретился с ней глазами и, послав ослепительную улыбку, снова уткнулся в компьютер.

Женское самолюбие — страшная вещь, и Габриэлле жутко захотелось взбрыкнуть. Ему даже документы её не были нужны! У него без сомнения была вся информация о ней, вплоть до размера трусов и возраста, в котором она потеряла девственность. Желание заупрямиться и совершенно по-детски заявить: «Не поеду!», было сильным, но она не стала озвучивать его. Какая в сущности разница, если они оба хотят поехать вместе, а размер её нижнего белья сейчас ему известен не понаслышке?

Габриэлла собиралась уже уйти, когда он отставил компьютер в сторону и посмотрел на неё.

— Если ты так уж хочешь провести со мной шесть часов в машине, то обратный путь мы можем проделать именно таким способом.

— Вот ещё! Ничего такого я не хочу, — фыркнув, отнекивалась она, будто её уличили в каком-то преступлении или несправедливо приписали смертный грех.

Захария подошёл к ней и, приобняв, зарылся носом в волосы.

— Точно не хочешь? — в макушку шепнул он.

— Может быть и хочу, — ответила она и поцеловала его в шею. — Пойду собирать вещи. — Габриэлла нехотя высвободилась из мужских объятий и поспешила в свою комнату.

Поскольку Габриэлла была человеком собранным и обязательным, то уже по пути в спальню составила список вещей, которые скорее всего понадобятся в поездке. Время — её пунктик, она умела рационально рассчитывать своё и недолюбливала людей, которые не могли похвастаться тем же. Она вошла в комнату и сразу же бросилась к шкафу: чемодан, одежда, обувь — всё полетело на кровать, а что-то и на пол. Да, бережное отношение к вещам явно не было её отличительной чертой.

Завалив постель тонной ненужных вещей, Габриэлла не сразу заметила небольшой белый конверт. Он преспокойно расположился на бежевом покрывале, используя подушку в качестве опоры. Она удивленно подняла брови, совершенно недоумевая, кому понадобилось обращаться к ней таким непрактичным образом. Единственные бумажные письма, которые она держала в руках за последнее время — штрафы за неправильную парковку. «Интересно…» — Габриэлла взяла его. Бумага гладкая, новая и девственно-чистая, никаких опознавательных знаков или намёков на отправителя.

Уезжайте! Здесь вас ничего не ждёт. Уезжайте, пока вы ещё можете это сделать…

— Что за идиотская шутка, — вслух проговорила она и ещё раз взглянула на текст. Отпечатан на машинке, даже не на компьютере, немного деформирована буква «а», значит западает литера. — Хм… — вздохнула Габриэлла.

В этом доме пишущая машина не редкость и настрочить «это» не составляло труда. Да и мог кто угодно, но она была практически уверена, что это дело рук Эммы. Кузина Захарии явно недолюбливала её, да и испытывала какую-то странную привязанность к нему.

Габриэлла уже было собралась показать это письмо Захарии, но потом засомневалась в правильности этого решения. Конфликтовать с его родственниками не хотелось, а ещё больше не хотелось, чтобы он ссорился с семьёй из-за неё. Эта глупая выходка больше походила на ребячество и мелкую ревность, а Габриэлла — взрослая девочка, и не собиралась реагировать на пакости ребёнка. С этими благими мыслями она закинула письмо в ящик, решив выяснить, кто автор сего немногословного труда, по возвращении из Лондона.

Перелёт оказался лёгким и невероятно быстрым: начиная от самого времени полёта и заканчивая ожидавшей возле трапа машиной с уже погруженным багажом. Габриэлла была представителем среднего класса и считала себя вполне успешной и достаточно светской женщиной, но обитала в основном среди богемы и интеллектуальной элиты чикагского общества. А вот в высших кругах не вращалась и не водила близкого знакомства с верхушкой денежной пирамиды. И сейчас она отчетливо поняла, что они с Захарией действительно находились на разных ступенях социальной лестницы. Деньги тянутся к деньгам — это закон жизни, а она, кроме, разве что, туфель, больше ничего бы не смогла положить в семейную копилку.

Габриэлла даже вспомнила одну свою давнюю знакомую, которая зареклась связываться с миллионерами и, упаси бог, миллиардерами. Потому что, когда они хотят добиться чего-то или кого-то, то делают это так, что отказать невозможно. Неизбежно теряешь голову от такого внимания, дорогих подарков и роскошного времяпрепровождения. Но дело не только в деньгах. Богатые люди редко бывают глупыми и неинтересными, а с умными, с теми, кто может показать что-то новое, поддержать беседу, всегда приятно. Ведь мозги — это так сексуально. Ты влюбляешься, теряешь голову и полностью погружаешься в Него. А когда приходит конец, а он неизменно приходит, становится нестерпимо больно. Ты думала, что вы проживёте долго и счастливо до старости, а он просто приятно проводил время, потому что деньги тянутся к деньгам, а тебе совсем нечего предложить. Нет, есть, конечно, счастливые примеры, та же Золушка. Но это всё-таки сказка, да и где та Золушка теперь?