Сквозь тени прошлого

— А я не охочусь, я просто трахаюсь с ним, — предельно откровенно призналась Габриэлла и, сделав последний глоток шампанского, передала бокал в руки опешившей женщины.

«Грубо, Габриэлла, очень грубо», — мысленно одёрнула себя она, но лицо этой нахалки стоило того, чтобы произнести эту хлёсткую фразу из какого-то старого голливудского фильма. Габриэлла отвернулась от неё, собираясь вернуться в зал, и буквально наткнулась на твёрдый взгляд Захарии.

— Я искал тебя, — протягивая ей руку, сказал он.

— И нашёл. — Габриэлла улыбнулась ему и вложила свою ладонь в его.

За время её отсутствия обстановка в зале стала более непринуждённой и расслабленной. Гости уже порядком насытились разговорами об искусстве и благотворительности и сейчас просто наслаждались вечером, пили, болтали о пустяках и слушали музыку. Захария отошёл поговорить по телефону, а она осталась стоять в компании Ника и пресс-агента мисс Берч, с которой была знакома заочно и приятным это знакомство вряд ли можно назвать.

Мисс Кэролин Берч клещом вцеплялась в каждую формулировку, в каждое предложение, напрямую или косвенно связанное с её работодателем. Электронный черновик после её правок был истерзан в пух и прах, и его всегда сопровождало вежливое требование перефразировать тот или иной абзац, а чаще, большую половину текста, так как она усматривала в них некий подтекст или двусмысленность, а никаких полутонов в светлом образе Захарии Денвера быть не должно. Познакомившись с ней лично, Габриэлла отметила, что, когда дело не касается её сферы деятельности, мисс Берч вполне приятная особа, поэтому благополучно не заводила разговоров о материале, который сегодня выслала ей на почту.

«Да, — оглядываясь, подумала Габриэлла, — спутницам Зака на таких вечеринках не очень-то везёт на его внимание…» Но сейчас это волновало её намного меньше, чем ещё час назад. На импровизированной сцене играла какая-то группа, Габриэлла не знала её, что было не удивительно. С английскими музыкальными коллективами она знакома очень поверхностно. Но у солиста был приятный глубокий голос, а то, как любовно он сжимал гитару, виртуозно извлекая из недр инструмента пронзительную мелодию, заслуживало высокой похвалы. Габриэлла больше не старалась поддерживать беседу, всецело отдавшись музыке и слегка покачиваясь в такт.

Певец пел о неизбежном расставании. О том, что всё когда-нибудь заканчивается. Что он больше не пройдёт по влекущим его дорогам и не посетит ставшие родными места. Что пора возвращаться домой, но он обязательно сохранит в памяти милые сердцу воспоминания, пронеся их через всю жизнь. Песня была о светлой грусти по ушедшему. Ведь даже с самым дорогим и нужным иногда приходится прощаться. С близкими, которые уходят, с местами, в которых больше не окажешься, с событиями, которые больше не повторятся. Навсегда останется только память. И когда в очередной раз она подкинет картинку из прошлого, а нахлынувшая ностальгия вызовет скупую непрошенную слезу, ты медленно смахнёшь её и улыбнёшься тому, что судьба подарила тебе шанс пережить всё это, наполнив свою жизнь невероятными воспоминаниями и яркими эмоциями.

Габриэлла вздрогнула от неожиданности, почувствовав как тёплые ладони опустились на плечи, потом склонила голову, прижимаясь к мужской руке. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы узнать его. Тонкий пряный аромат дорогого парфюма, смешанный с едва уловимым запахом сигар, окутывал невесомым облаком, приятно щекотал нос и навсегда врезался в память.

Она повернулась и положила руки ему на плечи. Это с большой натяжкой можно было назвать танцем: они медленно переступали в такт музыке и сосредоточенно смотрели друг другу в глаза. Габриэлла думала о том, что услышала от девицы на террасе, не хотела думать, но всё же думала. А также о предпочтениях Захарии, ведь ей уже не впервые приходилось слышать, что она не в его вкусе, но больше всего о том, почему, собственно, её всё это так сильно волнует?

А он молча наблюдал за ней, пытаясь уловить настроение и угадать, какие мысли бродят в её хорошенькой головке. А так же, что успела наговорить Габриэлле эта рыжая сука и о том, что кажется, пропал.

— Так значит, ты просто трахаешься со мной? — нарушая повисшее между ними молчание, спросил Захария.

Габриэлла смутилась. Сейчас её реплика уже не казалась ни остроумной, ни удачной, а из его уст она и вовсе звучала оскорбительно и непристойно.

— Ты слышал, — устало заметила она. — Прости, это было грубо. Но эта женщина… Скажем так, этой фразой я расписалась в том, что не принимаю участия в охоте на тебя, — пытаясь пошутить, проговорила Габриэлла.

— А ты не охотишься на меня? — Она отрицательно покачала головой. Захария на секунду прижал её к себе и шепнул в волосы. — Тебе это и не нужно, ты меня уже поймала. — Потом сразу же отстранился, чтобы не нарушать приличий.

На мгновение ей показалось, что между ними есть что-то большее, чем просто физическое влечение, но прозвучали последние аккорды, и волшебство рассеялось, а атмосфера опустившейся на них романтики потонула в звуке аплодисментов и нестройном гуле голосов.

— Хочешь уйти отсюда? — убирая руки с её талии, спросил Захария.

Глава 21

Захария застегнул пару пуговиц пальто и в который раз спросил у Габриэллы: уверена ли она, что хочет пройтись? Не прошло и четверти часа как они покинули благотворительный приём и отправились вверх по Пикадилли в сторону Грин-Парка. Габриэлла жутко устала от суеты и шума последних нескольких часов и предложила устроить прогулку по ночному Лондону. А на рациональное заявление о том, что их внешний вид, а в особенности её тонкое пальто и замшевые туфельки, абсолютно не подходит к этому времени года, она просто тряхнула волосами и поманила его пальцем, прочь от бурлящего здания «Мартис».

— Завтра мы уезжаем обратно в Корнуолл, — заговорил Захария. — Если бы мне постоянно не названивала Элизабет, я бы предпочёл остаться здесь, а ты?

— Я — нет!

— Тебе не понравился Лондон?

— А тебе не нравится в Корнуолле? — вопросом на вопрос ответила она.

— Нравится, но здесь мы вдвоём, а в Эйджвотере полно людей.

— Здесь их ещё больше, и времени вместе мы проводим в разы меньше. А Лондон… — Габриэлла задумалась и осмотрела притихшую Пикадилли. Улица горела тысячей маленьких разноцветных огоньков, погружая всё в волшебную предрождественскую сказку. В витринах магазинов рядом с товаром сидели забавные маленькие снеговики и улыбчивые гномики, а миниатюрные искусственные ёлки, украшенные блестящими игрушками и светящимися гирляндами, стояли у каждого входа будь то магазин, офисное здание или ресторан. Людей в это время было мало, иногда они встречались с редкими прохожими, загулявшимися до поздней ночи.

— Моё впечатление вряд ли можно назвать объективным. Я люблю декабрь с этой праздничной суетой, невероятной атмосферой и еловым запахом Рождества. С такими составляющими любой город может показаться очаровательным.

— Справедливо, — улыбнулся Захария и посмотрел на медленно скользящую в такт их шагам машину. — Не замёрзла? — Он кивнул в сторону притормозившего Алана, но она отрицательно покачала головой и пошла дальше. — Габриэлла, расскажи, почему ты так долго была одна?

— Ты считаешь, это долго? — с улыбкой заметила она.