Сквозь тьму

Как он понимал обрывки классического каунианского, так и блондины из Фортвега могли понимать обрывки валмиеранского. “Да”, - сказали они. Один из них провел большим пальцем поперек своего горла.

Рауну хмыкнул. “Как они поступили с Илихармой прошлой зимой, да?” Он кивнул. “Звучит правдоподобно, подземные силы съедят Мезенцио и всех его людей.Интересно, намеревались ли они нанести еще один удар по Куусамо или по Сетубалу в Лагоасе ”.

“Они бы знали. Я не знаю”, - ответил Скарну. Его взгляд на мгновение встретился с взглядом Рауну. Они сделали больше и лучше, чем могли предположить, уничтожив этот лей-линейный караван. Скарну вспомнил ту, которую он видел у Меркелы незадолго до нападения на Илихарму, ту, на всех окнах которой были ставни. Доставляло ли это обреченных каунианцев к краю Валмиерского пролива?

“Помоги нам”, - сказал один из мужчин из каравана. “Накорми нас”.

“Спрячь нас”, - добавил другой.

Прежде чем Скарну смог ответить, мужчина и женщина вышли из леса, держась за руки. Увидев своих соотечественников, они указали назад, в сторону каравана. “Альгарвейские солдаты!” - воскликнула женщина.

“Спрячь нас!” - снова сказал каунианин на лугу.

Но, прежде чем Скарну успел ответить, все каунианцы из Фортвега начали убегать. Они не могли смириться с мыслью оказаться где-то рядом с солдатами короля Мезенцио. “Стойте!” Скарну и Рауну звали их вслед, но они не останавливались. И, когда еще трое блондинов вырвались из леса, они тоже забросали прошедших мимо Скарну и Рауну.

Им всем удалось скрыться из виду, когда полдюжины рыжеволосых мужчин в килтах вышли на луг. Они подошли к двум валмиерцам.“Ты видишь убегающих преступников?” - спросил один из них.

Скарну посмотрел на Рауну. Рауну посмотрел на Скарну. Они оба ответили альгарвейцу бесстрастным взглядом крестьян. “Никого не видел”, - ответил Скарну. Рауну кивнул в знак согласия.

Альгарвейец пробормотал что-то на своем родном языке, что прозвучало как ругательство. Как это сделали каунианцы из Фортвега, он и его товарищи ранон.

“Они поймают многих из них”, - сказал Рауну из угла своего рта.

“Я полагаю, что да. Но они не сделают этого сразу, и это будет непросто”, - ответил Скарну. “И любой, кто хоть немного говорит на старом языке, узнает, что альгарвейцы делали с нашими кузенами Инфортвег. Если мы не увидим, что гораздо больше людей в этой части королевства начинают сражаться с рыжеволосыми сейчас, мы никогда этого не увидим ”. Рауну обдумал это, кивнул и направился обратно к полям. Ему нужно было еще прополоть сорняки.

Четыре

Время от времени Гаривальд поглядывал на маленькую эмалевую пластинку в красную, зеленую, белую полоску, вделанную в набалдашник его трости. Он задавался вопросом, что случилось с альгарвейским захватчиком, который когда-то носил его. Он надеялся, что ничего хорошего.

Не так уж много альгарвейцев патрулировало леса, по которым рыскала банда нерегулярных солдат Мундерика. Люди Мезенцио держали дороги и лейлинии, ведущие на запад, открытыми, насколько могли, и редко били по Ункерлантам, которые не сдавались, несмотря на то, что находились далеко за линией фронта. Когда рыжеволосые захотели усложнить жизнь нерегулярным войскам, они послали своих домашних солдат из игрушечного королевства Грелз.

“Как мы можем зажечь их?” Спросил Гаривальд вскоре после того, как Мундерик и его товарищи спасли их от рыжеволосых. “Они могут быть нашими братьями”.

“Некоторые из них - наши братья, проклятые предатели”, - ответил предводитель боевого отряда. “Как мы можем уничтожить их? Если мы этого не сделаем, они, будь они прокляты, сожгут нас. Они не играют в игры, когда приходят за нами. Они хотят нашей смерти; пока мы живы и свободны, это напоминает им, что они живут в цепях, и они сами надевают их на себя ”.

“Я этого не понимаю”, - сказал Гаривальд.

Мандерик сплюнул. “Альгарвейцы не набирают солдат в армию, которая подставляет брюхо этому своднику-марионеточному королю по имени Раньеро. Они не осмеливаются посылать агитаторов, потому что большинство людей, которых они привлекли, ненавидят Раниеро больше, чем нас. Каждый ублюдок в этой армии вызвался преследовать нас. Теперь ты готов испепелить их всех?”

“Да”, - ответил Гаривальд и добавил. “Я не знал этого - я имею в виду, о солдатах Грелзера”.

“Много всего, чего ты не знаешь, не так ли?” Мандерик проворчал.

“С каждым днем я нахожу все больше”, - признался Гаривальд. Он точно знал, как жить в Цоссене. Он работал на ферме с тех пор, как был достаточно большим, чтобы ковылять за цыплятами и загонять их обратно в дом своих родителей. Он знал людей в деревне с тех пор, как он или они были живы, в зависимости от того, кто был старше. Крошечный мир, но тот, в котором он был полностью дома. Теперь он был вырван с корнем, брошен во что-то новое, и каждый день приносил новые сюрпризы.

“Это даст тебе больше поводов для песен”, - сказал Мундерик, что тоже было правдой.

“Куда мы идем дальше?” Спросил Гаривальд.

“Мы собирали припасы в деревнях к северу от леса”, - ответил лидер банды несогласных, - “так что мы ненадолго отправимся на юг. Следующее в списке местечко под названием Гарц. Рыжеволосые даже не утруждают себя размещением там гарнизона - они просто время от времени проходят через него ”.

“Хорошо. Это звучит достаточно просто”, - сказал Гаривальд. Несколько деревень вокруг их лесной крепости обеспечивали нерегулярных солдат едой, туниками и другими необходимыми вещами. Они избежали встречи с парой других, первые представители которых предпочитали альгарвейцев и марионеточного короля Раниеро из Грелза. Мундерик продолжал угрожать стереть их с лица земли, но он и его последователи еще не сделали этого.

Нерегулярные части покинули укрытие сосен, дубов и берез вскоре после захода солнца. Всего в отряде насчитывалось около пятидесяти человек, из которых примерно полдюжины были женщинами. Это была еще одна вещь, о которой Гаривальд не знал - не представлял - до того, как Мундерик и его товарищи спасли его от людей Мезенцио.

Одна из женщин зашагала рядом с ним. Ее звали Обилот.“Я бы хотела, чтобы сегодня вечером мы совершили набег, а не просто привезли овец, рожь и шубы”, - сказала она. Альгарвейцы разгромили ее деревню по пути на запад; она думала, что она единственная из них осталась в живых. Теперь ей хотелось выходить из дома и грабить каждую ночь. Как и все женщины в группе. Они ненавидели алгарвианцев еще сильнее, чем их коллеги-мужчины.

“Нам тоже нужно поесть”, - сказал Гаривальд. Как и многие люди, которые проголодались, он хотел убедиться, что ему не придется этого делать.

“Ты мягкий”, - сказал Обилот. Она сама казалась мягкой; ее голос был высоким и тонким. Ее макушка едва доставала Гаривалду до подбородка. Она выглядела более хрупкой и девичьей, чем Анноре. Но ее левую руку от локтя до запястья пересекал шрам. Она с гордостью носила метку - она перерезала горло олгарвианцу, который дал ее ей.