Сквозь

Седой кинулся к двери. Он вышел и увидел как к двери подбежали десять мужиков с калашами. Наверно Андрей любил АК.

– Поздно, - тихо сказал Седой телохранителям.

Он направился к лифту. Вспомнил слова Андрея: "Это люди Немца!!!"

Настроение у него было не самое лучшее. Он сел в свой мерс и сказал шоферу:

– Ну, давай домой.

Машина затяжным рывком повернула за угол и поехала очень медленно. Шофер, наверное, понял, что Седому нужно подумать.

Папа, я от тебя ничего не приму.

Пусть и в конце приму.

Но пока я жив,

Я от тебя ничего не приму.

***

– Толик, лезь на стул, рассказывай стих, ты ведь так хорошо умеешь!

Не буду, не хочу, если просто стихи говорить, то все хорошо, а это мой стих, мое родное, любимое, в этом сам весь я.

– Толик, хватит ныть, давай. Ну, пожалуйста.

Тривиальный мелкий бес

Рукотворный город неба

Ты ползешь, тяжелый вес,

Жалкая амеба.

И диванный унитаз

Красками сверкает

Бровь к губе, целуй кисет

Смерть улетает.

Я хожу по дому голый

Тишина скрепит дверьми

Страх мой высечен из боли

Соткан близкими людьми.

Уготован мне путь смерти

Заколоченный отряд

Я скажу,

Вы мне поверьте

Встаньте в ряд, все встаньте в ряд!

Деревянный крепкий стул, ухватился, вскочил. Хранимая комната, близкие аплодисменты, краснею, почти плачу от предчувствия, стыдно.

– Давай, Толик, ну. Рассказывай!

Резкие бьющиеся ладони, улыбки.

Я хочу не стих рассказывать, я хочу говорить, что у меня на душе.

– Стих рассказывай! Просим, просим...!

Лампочкой в лицо, обоями по глазам, пытаюсь увидеть в белых обоях и потолке синеву, синий.

Вышел из палаты,

Дверь за собой прикрыл.

Тихий коридор

Синей краской вскрыл

Все мои начинания, чувства, страхи.

Длинные скамейки

С тяжелой ночной тенью.

Я прах и во прахе,

Ногой по паркету, рукой опираясь о стену,

Двигаю тело вдоль коридора.

Чувствую мертвую вену

На левом запястье.

Густые тени

На пол ложатся кусками.

Кривыми прямоугольниками

С крестами

От окон.

Двигаюсь вдоль коридора,

Ощущаю в третьем окне луну.

Пустой коридор

И белые высокие двери.

Справа. Вздор.

Этого просто не может быть.

Это все нереально.

Но все слишком четко

И правильно.

Почему я один?

Где моя мама? Друг?

О любви я молчу. Вдруг

Придет, не забудет, вспомнит.

Проснется, прыгнет в такси,

Клонит

Тело на левую сторону

К большой деревянной скамье.

Откашлялся, сел.

Показал зубы синей стене.

В пространстве двигаю голову

Сейчас во мне

Удивительной важности чувство

Полного одиночества.

Легкой коркой позади черепа,

Понимаю,

Что с этого момента,

Я один буду всегда.

Мало того. Никогда

Я и не был с кем-то.

Аплодисменты.

***

Рон, судя по указателям, уже приближался к городу. Он прикурил сигарету и выставил руку в окно. Взглянул в зеркало заднего вида и вдруг увидел полицейскую машину. Она была метров за двести и ехала в том же ряду, медленно приближаясь. Была включена мигалка, мигали фары. Это однозначно говорило - "уступи дорогу". Дорога была совершенно пустая, и Рон продолжал ехать, все время поглядывая в зеркало заднего вида. Если бы дорога была занята, то Рон, конечно, уступил бы дорогу. "Странно", - подумал Рон. Но, возможно, у них так по уставу положено? Машина не обгоняла, но все время мигала фарами. Рон сбросил скорость и перешел в средний ряд, уступая дорогу. Со стороны водителя полицейской машины не последовало никакой реакции. Рону надоело и он решил оторваться. Прибавил скорость до 90 км.

Полицейская машина не отставала - тоже прибавила скорость. "Не нравится мне это", - подумал Рон. В следующее мгновение его осенило - полиция хочет, чтобы он остановился! Рон сбавил скорость до 40 км, перешел в первый ряд. Полицейская машина его догнала, сравнялась и медленно пошла на обгон. Рон посмотрел в правую сторону, но увидел затемненные стекла. Ничего не было видно, кроме отражений.

"Странно", - подумал Рон. Он решил подождать, пока машина проедет, и плавно притерся к обочине, не отрывая взгляд от полицейской машины. Полиция обогнала, сбавила скорость и в момент, когда Рон остановился, встала как вкопанная перед машиной Рона.

Момент. Рон хотел выйти из машины, но вовремя остановился. "Не выходи из машины", - сказал себе он - "Ты не знаешь, что здесь такое". Рон открыл окно на половину, ожидая полицейского.

Мучительные пять минут. "Странно все это", - крутилось у него в мозгу - "Очень странно". Рон хотел уже тронуться с места, как двери полицейской машины открылись, и Рон увидел ногу в армейских ботинках, которая ступила на землю. Судя по размеру ботинок, полицейский был настоящий гигант. Через секунду полицейский вышел из машины. Это был настоящий убийца. Таких только в кино показывают.

Вдруг Рона осенило: "Я, наверное, превысил скорость. Только и всего!". Полицейский лениво и нехотя, выражая откровенную скуку, подошел к машине, посмотрел на нее со всех сторон и, наконец, подошел, заглянул в салон через полуоткрытое окно.

– Я что, превысил скорость?
– спросил Рон, стараясь говорить дружелюбным тоном.

– Увлеклись немного?
– спросил полицейский жутким басом - Эт бывает.

Полицейский упорно разглядывал салон внутри.

– Документы при вас?
– спросил коп.

– Конечно.

Рон полез во внутренний карман куртки. Документов там не оказалось. Он попытался улыбнуться и проверил в заднем кармане. Документов не было ни в одном из карманов, но Рон продолжал упорно искать и хлопать по куртке и джинсам. Он проклинал все и вся в этот момент.

– Потеряли?
– недоверчиво спросил полицейский.

– Они были только недавно у меня в кармане, - недоуменно сказал Рон.

В бардачке! От волнения он забыл, что положил документы в бардачок. Рон открыл его, стал искать, перерывая горы разного хлама. Ему пришлось вытащить всю ненужную дрянь на сидение, и только после этого нашелся паспорт и документы на машину. Рон снова попытался улыбнуться и протянул полицейскому документы.