Сквозь
Шрифт:
Атаель гордо стоял и смотрел в комнату. Помещение рассыпалось, а я смотрел на Атаеля и гордился воинским оскалом глаз, твердыми губными линиями, рукой, отведенной немного за твердую мягкую спину, которая почти не касалась руки, почти заметившего меня, Соркоша.
Что с ними делать? Куда отправиться в пыли моего раздробления, ужесточения, настоящего времени и собирающего образы? Сквозь комнату струился свет, я набрасывал штрихи комнаты, чтобы те проступили в тексте, но предметы удалялись путем слишком сильного желания освободить комнату от лишнего. В ней должны остаться только мы и 1 предмет. Мы должны разобраться с последним предметом, чтобы ничего не осталось и сквозь в последний раз разобралось с нами. Кроме меня, уходящего в сторону и жалеющего Соркоша, успокаивающей походкой, брат, который остается
Комната. Соркош. Героический Атаель. Комната наполняется персонажами книги Сквозь и Соркош успокаивается. Атаель не несколько секунд отводит взгляд от всепоглощающей пустоты, смотрит в глазные впадины Соркоша и протягивает руку. Путь далек, друзья, путь очень далек, словно вечность поворачивает вспять. Но путь не может начаться иначе, путь начинается ровно с того момента, когда Сквозь выворачивается наизнанку. Обязательное условие - вы должны стоять в самом центре. Меня зовут Анатолий Буравин. Всем здравствуйте!
Письмо юному другу
– Я всегда упираюсь в стену, на которою можно залезть.
– Я знаю.
Дорогой милый Соркош, я пишу эти строки для тебя. Всегда верь в упирающуюся стену. Всегда подвергай критике эту стену и лезь на нее. За ней чудеса мира, за ней стоит тот, о котором ты грезишь. И всегда верь
Сру.
Дышу.
Смотрю.
Слушаю.
Спустил шорты.
В футболке.
В кухне люди.
Я тут.
в очередную стену за ним. Верь в иллюзию как в создателя. Верь в создателя как в иллюзию. Танцуй и плыви дальше. Ныряй глубже и выныривай. Жизнь и есть ядро жизни. Плыть сквозь все и есть создание мира.
Твой
И последние вечерние строки
Которые написал не я
Что мне с ними сделать
Ты отправь
Вдруг кто прочитает
Легче станет от того
Что кто-то рядом, пусть и далеко.
Я
***
Уже полчаса как Седой лежит на кровати. В голове у него метались разные мысли. Даже хотел повеситься. "А что?", - думал он - "Что мне для этого нужно? Мыло, веревка, стул, турник у меня прямо над дверьми". Но эта мысль не очень по душе. Седой не мог представить, что Андрея по-настоящему убили. И это все Немец, которому Седой должен деньги.
Дверной
звонок. Седой неохотно встал и направился к двери. Открыв дверь, Седой увидел Немца с двумя мужиками. Седой злобно посмотрел на Немца. Хотелось кинуться ему на шею и задушить собственными руками. Ему хотелось этого всегда. Немец смотрел всегда на всех свысока, потому что считал себя непревзойденным. Самым богатым, самым умным.– Ты достал деньги?
– спросил Немец.
Седой промолчал.
– Я тебя спрашиваю, ты достал деньги?
– переспросил Немец, переступив через порог.
– Пока что нет, извини!
– ответил мрачно Седой.
Седой ничего не сказал про Андрея и о том, что сам был в той комнате. Он знал, что Немец сразу его прикончит. То есть не Немец, а те мужики. Немец что - всего лишь считает себя очень крутым. У него серьга в ухе, кольцо (хотя он не женат.) С карими глазами, черными волосами, худощав, но хорошо сложен.
– Мне больше не надо твоих извинений. Зачем ты тогда брал у меня деньги?
– спросил Немец.
– Хорошо, я вот сейчас оденусь и где-то их достану, - сухо сказал Седой.
– Завтра я приду к тебе, - сказал Немец.
– Чтобы завтра в 10:00 утра были деньги или тебе будет плохо.
Седой одевался, одевал туфли собой, надел рубаху, реглан, брюки и пальто.
– Эй, сейчас сходим в магазин, я пива хочу, - сказал Немец мужикам.
Немец повернулся и медленно пошел по ступенькам, лифта в этом доме не было. Ведь это двухэтажный дом. Седой взял ключи от квартиры, которые лежали на шкафу. Заперев квартиру, Седой направился к ступенькам. Было слышно как Немец вышел на улицу. Хлопнули двери. Седой не очень быстрым шагом пошел по лестнице вниз. Он вышел и увидел, что лимузин Немца стоит возле тротуара. Седой кинулся к своему мерсу. Шофер сидел и спокойно ел сандвич.
– Давай за угол!
– сказал Седой шоферу.
Шофер положил сандвич и завел машину. Мотор заработал и машина поехала за угол. Угол был в нескольких метрах.
– Стоп!
Мотор заглох. Седой смотрел на вход магазина. Через минуту из магазина вышел Немец с тремя бутылками пива и одной бутылкой русской водки.
– У него хороший вкус, - подумал Седой.
Немец и его телохранители сели в лимузин, поехали.
Машина Седого поехала только тогда, когда проехал Немец. Ехали они на расстоянии метров десяти от лимузина. Седой сначала внимательно смотрел за машиной, но потом понял, что шофер и так следит за ней.
Седой смотрел в окно. Да, нечего сказать, город красивый! Может и есть там несколько кварталов, где мусор разбросан прямо на улице, дома не покрашены, много бандитов. Но это всего лишь несколько кварталов. Остальные же нормальные улицы в этом городе - просто супер. Покрашенные дома с красивыми крышами, много деревьев и травы, предприятий, фабрик, заводов, музеи и много чего другого. Но в грязных кварталах нет даже плохого музея.
Сейчас был конец весны. Начиналось лето. И было очень приятно Седому смотреть на эти зазеленевшие травы, цветы. Буквально пару дней назад он этого еще не замечал.
Тут машина Седого резко затормозила. У Седого перехватило дыхание. Он смотрел вперед. Лимузин остановился на краю города. Седой не заметил, что время прошло так быстро.
Лимузин остановился возле небольшого, но приличного здания. Если бы сейчас мафия с рэкетом не вели войну, Немец жил бы в центре города - в высоком небоскребе. А так Немец со своей бандой скрываются и проживают здесь.
Немец вышел из автомобиля, за ним вышло четверо телохранителей. Они направились к двери в здание. Седой сразу вышел из мерса, когда Немец с телохранителями зашли внутрь. Шофер удивленно посмотрел на него:
– Что вы хотите сделать?
– Я? Я хочу... Я даже не знаю...
Шофер протянул Седому пистолет ТТ:
– Я знаю что вы хотите?
– Я только догадываюсь - ответил Седой.
***
Я представлял эту книгу как
Всегда
Запиши
А запишется
Когда сможется
Сожмется
Не роняй достоинства
Классик говорил - "классики советовали"
А классик советовал пути держаться