Сквозь
Шрифт:
– Я никто - ответил бы я.
Наверное, я извинился бы, но остался при своем пустынном ненащупывании Саши. Саша То, Саша Се. Схватывает его телесную душу, поднимает вверх, крутит кругами, разворачивает.
Страдалец.
Но не мученик.
Нельзя никого судить, зачем же я говорю о Саше? Ведь если я говорю о людях, значит я оцениваю их, прохожу их жизнь на собственном выдуманном опыте. Даже фотография является жалкой оценкой человека, ведьмовским приступом, сменяющимся отходящим взглядом в сторону - ясный болезненный взгляд в собственное прошлое вселенной.
Но Саше ничего не оставалось, как признать
– Мне страшно быть таким, - сказал на другой плоскости Саша.
– Боюсь, Толик, боюсь.
Я тоже боюсь. Но ты ведь знаешь, что когда мы с тобой поговорили, ты оказался без опоры, потому что ты сам опора. Не нужно опираться - опирай, держи. Тяжело стоять в пустоте.
– Толик, у меня страшное предчувствие, что пустота - это тоже я.
– Саша, в пустоте тебя нет. Там ничего нет. Пустота - это не пространство.
Я пытался весь вечер схватить Сашу взглядом, найти его, сказать ему несколько ободряющих слов, но Саша прятался, крутился между людьми, ускользал сквозь капусту, нырял, рыскал, боялся, как зачумленный маленький мальчик без умершего отца, с любовью и жалостью.
Я закончил и устал крутить круги по воде, налил в стакан алкоголь и почти от нечего делать присел за барной стойкой. Рядом сидел возбуждающийся прозрачный Ен, обволакивающийся страдающей нематерью Ирой, которая полуповисла, полуподдерживала и иногда, через себя, водила пальцами близ мужского лобка, дышала жарко Ену в ухо, подразумевая секс как любовь. Ен не реагировал и с упавшим стоячим членом сидел на барном стуле, всматриваясь в запах кожи прыгающих вокруг девочек.
На секунду Ира остановила свои пальцы, скользнула ими слово языком по крохотным немужским ушам Ена и пусто посмотрела в мои пустые глаза.
– А теперь нужно сделать вывод.
Я охватил ее слова жадно, резко допил и оттолкнулся ногами от пола, словно собрался сделать очередной круг по комнате. Стакан стал продолжением руки, ноги, продолжением меня, я уперся в край комнаты, где сидел в центре Саша, который пытался не плакать.
Ощущение поединка, драки за его возможность просто умереть, боясь смерти, признать поражение.
Саша видел меня, но не смотрел в глаза, не поворачивал голову.
Ярая беспомощная злоба ела его изнутри, он дергался и душил в себе немощность. Вскочил, сел, кричал о чем-то бессмысленном, не мог сказать ничего важного для себя. Голая пустота холодом разливалась в грудной клетке, смерть близко, бегающие кровью глаза, никуда не девающиеся руки, живот, волосы, люди, планета, жизнь. Больше всего на свете Саша хотел и жаждал умереть. Больше всего на свете Саша боялся смерти.
Ничего не произошло, сюжета не было - я отвлекся, Саша отвлекся. Я вышел курить. Здание как моя жизнь, улица как выход.
Станция дрожит человеческим телом
Станция и есть человек
Грузный упор, обрисуй тело мелом
Я начинаю свой бег
В пропасть бегу
Названа небом
Крокодиловая чистота
Перманентный стук в двери
Прислушиваешься
Как быстрый прыжок с моста.
Лихо расправился с друзьями
Насквозь проткнул врагов
Обзавелись семьями
Построили
кров.Кровь из носа
Кровь из уха
Болеет тело
Болезнь духа
Кровь на полу
Смерть на диване
Я умру
И ты с нами.
Саша еще есть. Возможно, он придет к чему-то, но мне уже не очень интересно. Я раскручиваю голову и бросаюсь дальше, улицы вселенной меня ждут.
Бред дрожащих рук
Остывает бумага
После болезненных мук.
Проводник в мир теней и пыли
Закрывает мой блокнот
Поезд останавливается
На станции сброд
Из укурышей и пьяниц
Шлюх, врачей и капитанов,
Опрокинуть боль стаканов,
Внутрь каждого из нас.
Глава 4
Леня Лжец, Плотник, Аша Монета и Мой Фиктивный Друг. СтароМодерновое Название Главы Совсем НеМодернового Текста
Только трус может себя максимально обезопасить. Ты разве боишься опасности, храбрец-трус?
Как будут звать второго человека? Моего второго человека будут звать Леня Выдуманное воровство.
Всегда на шаг позади.
Это ты так чувствуешь!
Как великое оскорбление
Всем моим ненавистникам
И врагам
Которые обижали в детстве
Которые ездили на спине
Которые рыли мою яму моими руками
Нихуя себе
Нихуя себе
Нихуя себе
А вот Леня совсем не из тех, кто слаб. Но точно из предателей. На самом деле Леня никогда тебя не предаст, но Леня только и думает о воровстве. Только это тянет его просыпаться утром. Только это позволяет ему ущипнуть себя за ухо и хоть как-то улыбаться в ответ. Леня Никогда не Предатель выждет момент в Никогда не Наступившем и не Наступающем будущем и обманет сверх меры. Но Леня трусостью трусит. Боится своей безопасности.
Что делать
Если попал в яму
Из ямы не выбраться
Никогда
Рой яму сам себе
Пусть в яме тебя не будет видно
Придется вырыть яму на всю вселенную
Чтобы вся равнина превратилась в яму
И ямы нет
Заставь всех рыть
Леня - неплохой человек. На него всегда можно положиться.
Как вы говорите?
А потом шокировать?
Зубы болят шокировать
Зубы сильнее мысли
Зубы - это сам ты.
Он поможет, но за душой будет думать о щадящем солнце и простынных красных лелеющих ногах, упругой болезненной и мягкой заднице, порно-кружащих жизненных сюжетах и свободе.
Я нахожусь в комнате хода конем. У меня болят зубы. Я думаю про вечность. Что будет с вечностью? Смогу ли я не победить? Спасибо за подсказку - скажу я. Я сам разберусь. Я сам хочу разобраться.
Леня пускает пыль. Леня лучше всех знает, где эту пыль взять. Леня больше всех знает, потому что раньше всех захотел трахаться. Как и я. Отдаешь долг перед отцом?