Сладких снов

— Вы наконец готовы? — спросил пристав у адвоката Ниты.

— Мы с моей клиенткой хотели бы... — начал адвокат Ниты.

— Вы готовы, — перебил его пристав и скрылся за дверью.

Я повернулась обратно к Тейту и увидела, что он тоже сел.

Пять секунд спустя мы все встали, услышав:

— Всем встать...

Когда нам снова разрешили сесть, я села и задержала дыхание.

* * *

Пять минут спустя судья прервал адвоката Ниты на полуслове и, прищурившись, обратился напрямую к ней:

— Миссис Дэниелс, в пьяны?

— Ваша честь, позвольте... — начал адвокат Ниты.

Судья перебил его, резко и нетерпеливо обратившись к приставу:

— Принесите сюда алкометр.

Затем он резко встал, пристав выкрикнул «Всем встать...» Мы все встали, и судья стремительно вышел.

* * *

— Я зря покупала одежду, — брюзжала я в «Эксплорере» по пути домой.

— Детка, она клевая, — ответил Тейт.

Я повернулась к нему.

— Судья разговаривал со мной пять секунд. Я рассказала ему про затяжку на ковре Джонаса и что я собираюсь это исправить, и он сказал: «Хорошая идея, мисс Грэм, это может быть опасно. Пригласите хозяев гостиницы, когда будете выходить, хорошо?» И это все! — закончила я, повысив голос.

— Лори...

Я скрестила руки на груди и перебила его:

— Думаю, он не очень хороший судья. Откуда ему знать, подхожу ли я для того, чтобы жить рядом с Джонасом?

— Лорен...

— Неда и Бетти он продержал целых пятнадцать минут. Я засекала, и я слышала, как они смеялись. Пятнадцать минут, а ведь они даже не живут с Джонасом. Он просто ходит к ним в бассейн. Он продержал меня меньше пяти минут и отправил прочь, а я живу с Джонасом! Я могу оказаться кем угодно. Я могу быть сумасшедшей, которая кормит его только кошачьей едой!

— Милая...

— Я считаю, тебе следует попросить другого судью, — заявила я, и Тейт издал ошеломленный смешок, так что я повернулась к нему. — Что?

— Детка, я получил полную опеку. Я не стану просить другого судью только затем, чтобы ты могла убедить его, что будешь хорошей мачехой, и поразить своим прикидом сексуальной училки.

Конечно, он был прав, и я вела себя как ненормальная.

Я глубоко вдохнула и посмотрела в окно.

— Я зря нервничала, — прошептала я. — Как глупо.

— Глупо заявиться пьяной в хлам на заседание суда. Вот это глупо. А волноваться достаточно, чтобы купить новую одежду, сделать прическу, выглядеть презентабельной и ответственной, несмотря на то, что чертовски нервничаешь, знать, что в ковре твоего ребенка затяжка, и беспокоиться об этом — не глупо. Такому человеку судья может доверить десятилетнего ребенка. Думаешь, он этого не увидел?

И опять Тейт был прав.

Я повернулась к нему и тихо спросила:

— Думаешь, она тоже нервничала?

— Безумно, — ответил Тейт.

— Боялась потерять Джонаса?

— Насчет этого не знаю, но боялась, да. Боялась потерять алименты, потому что это почти весь их доход. Боялась плохо выглядеть, потому что все в Карнэле узнают результат, а она знала, что дело плохо. И боялась, потому что знала, что ты придешь в таком виде, в каком ты пришла, и на твоем фоне она будет выглядеть еще хуже. Нита — мастер сбывшихся плохих предчувствий, и сегодня она превзошла саму себя, а это непросто.

— Но не боялась потерять Джонаса, — прошептала я.

— Не знаю, но если и боялась, то это предчувствие тоже сбылось.

Я посмотрела вперед и тихо произнесла:

— Я начинаю ее жалеть.

Тейт взял меня за руку.

— Да, детка, ты же общалась с Джонасом. Мать, потерявшая его? Ее можно только пожалеть.

Я развернула свою руку ладонью вверх и сжала его пальцы:

— Она не получила ничего, кроме посещения под присмотром раз в две недели, так что тебе больше не нужно беспокоиться.

— Да.

— И тебе больше не придется платить алименты.

— Да.

— Нам надо отпраздновать, — решила я, и Тейт сжал мою руку.

— Надо. У нас заказан столик в «Петухе».

Я повернулась к нему.

Я слышала про «Петуха». Это роскошный ресторан, в котором подают стейки, в горах примерно в получасе езды. Там должно быть потрясающе.

— Правда? — спросила я.

— Да, детка, правда.

Он заказал столик по дороге, думая о своем сыне и надеясь, что у нас будет повод отпраздновать.

Я наклонилась, поцеловала его небритую щеку и прошептала ему на ухо:

— Я так счастлива за тебя, Тейт.

Он сжал мою руку. Я сжала его.

Потом я откинулась на свое кресло и стала смотреть на дорогу.

— По крайней мере, поход в «Петуха» хорошее оправдание тому, что я потратилась на новую одежду, — заметила я.

Тейт хохотнул, и я довольно слушала, глядя, как мимо проплывает пейзаж, пока Тейт вез нас домой к Джонасу.

* * *

После решения судьи мы с Тейтом внимательно наблюдали за Джонасом.

Он старался скрывать это, но его одолевали противоречивые чувства: облегчение, вина и беспокойство о матери.

В попытке сгладить их и создать у своего сына новую привычку, Тейт поощрял его звонить ей почаще.

Джонас звонил. Не часто, но звонил.

Разговоры получались короткими, явно смущающими и столь же явно причиняли боль.

Поэтому Тейт перестал поощрять своего сына звонить матери.

* * *

Прошло четыре дня после суда, я работала в дневную смену, Тейт стоял за барной стойкой. Около трех часов в бар вошли Кристал и Бабба.

Я не видела Баббу сто лет и не заговаривала о нем ни с Крис, ни с Тейтом, потому что знала, что оба сильно злы на него. Настолько сильно, что я избегала выпускать эту злость — не ради Баббы или себя, а ради них самих.

Бабба выглядел помятым — всклокоченные волосы, красные глаза и виноватое выражение лица.

Кристал выглядела еще более злой на весь мир, чем обычно. Впору было надевать смирительную рубашку.

Я перевела взгляд на Тейта, он смотрел на Баббу, и лицо его было словно высечено из гранита.

— Я уже получил дома, Тейт, не нужно этого здесь, — пробормотал Бабба, подняв руку ладонью к Тейту. Я сжала губы, почувствовав, как в животе запекло.

— Лори, дорогуша, спокойно, — прошептал Джим-Билли, сидевший за стойкой рядом со мной.