Сладкий
Шрифт:
Свет фонаря опять скользнул по синеющим сугробам, а затем метнулся в сторону, будто незнакомец решил обойти избу. Что было бы правильно с точки зрения преступника, ведь, как поняла Варя, он преследовал цель во что бы то ни стало добраться до Столетова.
«Неужели ему мало того, что Егор ранен?! Это же просто маньяк какой-то!..»
У Вари никак не получалось разглядеть этого человека. Кроме черной тени, скрытой за светом фонаря, она не могла определить ни его роста, ни фигуры, ни тем более, внешности. Даже во что он был одет, оставалось для нее загадкой. На самой Варваре уже не осталось ни одного живого места, которое бы не выло от боли. За всю свою короткую жизнь Варвара Павлова никогда не испытывала того, что происходило с ней сейчас. И все разговоры про зимнюю стужу теперь казались ей детским лепетом по сравнению с тем, что она чувствовала, промерзая до самого нутра.
И
«Он ищет возможность залезть в дом и сейчас найдет окно в туалет!»
Варвара буквально приросла спиной к бревенчатой стене и, скосив глаза, прислушалась. Но уже через мгновение ахнула, когда из-под крыши бани вырвался сноп искр. Это значило одно – тот, кто был в нескольких метрах от нее, тоже увидел пламя. Как он поступит? Что предпримет? Уйдет или станет искать виновника пожара? Или решит, что это получилось случайно? В любом случае, Варвара отчетливо осознала, что ей придется туго, ведь спрятаться ей было негде, к тому же, сил у нее оставалось совсем мало, если вообще они у нее были.
Еле перебирая ногами, она подошла к ближайшему к ней углу дома и выглянула наружу. Разглядеть толком не получалось, и Варя на свой страх и риск поперлась вперед, вжав голову и обхватив себя за плечи. Прошла мимо запертой двери, затем мимо разбитого окна, и остановилась у следующего угла.
Ее качнуло. Схватившись за угол сруба, Варвара услышала, как глухо ударились о дерево ее пальцы. Сейчас она даже сжать их не могла, поэтому просто облокотилась, чтобы не упасть. Каждый шаг теперь давался с величайшим трудом, но Варя продолжала идти вперед, словно неведомая сила тащила ее за собой. И что в этой силе было больше – желания убить ее или направить, Варвара не понимала. Просто знала, что если сдастся, упадет, то убийце не придется даже пули на нее тратить. Она умрет сама, с единственной мыслью, что не смогла помочь Егору.
«Нет, не дождешься, сукин ты сын...»
Ночную мглу прорезали мощные огненные всполохи. Уставшими раздраженными глазами Варя впитывала их оранжевую искрящуюся плоть и мучительно желала хоть на миг окунуться в их благодатное тепло. Все эти жуткие вещи, которые с ней происходили, вывернули ее наизнанку, выпотрошили нежно-розовую карамельную суть, которой она обросла, примеривая на себя столичный лоск и привычки. Но сейчас, когда от прежней Варвары, казалось бы, осталась лишь тонкая хрупкая оболочка, странным образом она стала полниться чем-то доселе незнакомым, но таким яростным и жгучим, и так похожим на это пламя в ночи.
Почти вмерзнув щекой в деревянную стену, Варвара следила за темной фигурой под выбитым окном. Человек явно замешкался, примериваясь к тому, чтобы пролезть внутрь. Или же соображал, почему окно разбито.
«Если он сейчас пойдет меня искать, то... – Варя попыталась сжать кулаки, но у нее ничего не получилось. – Господи, пусть он решит, что окно разбилось от старости и не заметит моих следов!»
Что это было – провидение или действительно маниакальное желание преступника разделаться с Егором, но он уцепился за край окна и, упираясь ногами в бревна, стал карабкаться по стене. Ружье болталось за его спиной и, подтянувшись повыше, убийца стащил его и сбросил вниз, по ту сторону окна. Теперь у Вари не осталось ни малейших сомнений в том, что преступник не успокоится, пока не добьет Егора или не убедится в том, что тот мертв...
Двигаясь напролом, не имея никакой возможности соблюдать тишину или позаботиться о своей безопасности, Варвара ринулась вперед. Эти несколько метров показались ей непреодолимым препятствием, а время – бесконечным.
Убийца уже наполовину влез в окно, когда Варя оказалась рядом. Издав хриплый стон, больше похожий на крик баклана, который Варя когда-то давным-давно услышала в той самой морской поездке с Разумовым, она обхватила свесившиеся ноги и уперлась головой под колени убийце, вжимая их в стену.
Слева от нее бесновалось пламя, и искры метались и шипели в воздухе, словно карнавальные шутихи. Огонь был совсем рядом, тянулся к Варе, но оглушенная и почти теряющая сознание, она намертво приросла к извивающемуся и брыкающемуся телу, и за гудящими звуками, которые издавала горящая баня, не могла услышать рокот приближающегося снегохода.
Молчаливые собаки опасны
Ей всегда хотелось иметь собаку.
Живое существо, как символ взросления и ответственности, которые еще только зарождаются в юном человеке. Но как это чаще всего бывает, мнение родителей становится основополагающим, а требовать желаемое дано далеко не всем. Маленькая Варя, наверное, не смогла бы доходчиво объяснить, почему в ней созрело это желание. Оно не было подсмотрено у одноклассников или во дворе. Все произошло в один момент, когда она увидела старый мультфильм «Варежка», в котором девочка выгуливала рукавичку вместо щенка и разговаривала с ней, словно с живой псинкой. Вот и у Вари был такой «живой» хвостатый друг, подаренный подругой матери, кажется, на ее трехлетие. Именно этому плюшевому барбосу Варя доверяла свои секреты и прижимала по ночам к себе его теплый меховой бочок. Ее одиночество, сдобренное вечной занятостью и суровостью матери, остро нуждалось в разделении и навязчивой идее обрести поддержку.
Мультяшной девочке в итоге купили собаку, а Варе нет.
Она росла с мыслью, что вот-вот и сама сделает себе такой подарок, но все время находились какие-то препятствия, до сих пор звучавшие материнским голосом: «Сначала обзаведись своим домом и делай, что хочешь», «Себя прокорми», «А если блохи?», «На ветеринарах разоришься!», «Есть время гулять?», «А если под машину попадет?»
Каждая эта фраза камнем падала на чашу весов, и Варя все больше убеждалась в том, что ответственность – тяжелый груз, нести который ей пока не по силам. Даже квартирная хозяйка перед тем, как подписать договор о найме, первым делом сообщила Варе, что никаких животных в квартире быть не должно. Хотя Варя ни словом об этом не обмолвилась. Но в тот момент она так остро ощутила неизбывную тоску по несуществующей собаке, что едва не расплакалась.
Быть может, заведи она самого простого дворового щенка, с ней бы не случилась эта пошлая связь с Разумовым? Ведь он терпеть не мог всякую живность, а уж собак тем более. Говорил, что они воняют и гадят, дерут мебель и писают в ботинки, и при каждом удобном случае норовят вцепиться в руку. А хуже всего, что все время лают и мешают. Все это он произносил полушутя-полусерьезно, но каждый раз Варя вздрагивала от его слов, будто он мог читать ее мысли. Это в определенной степени добавляло Олегу очков, ведь он казался ей таким опытным, знающим и представительным. Однако, как ни крути, а жизнь рядом с таким человеком получилась бы совсем не такой, о какой она на самом деле мечтала. Как говорится, умная мысля приходит опосля. Ведь вместо того, чтобы выполнять свои желания, учиться быть взрослой и ответственной, она поддалась привычному образу мыслей и почти растеряла свой жизненный запал.
А в этом глухом месте перед ней вдруг раскрылись ворота в новый мир, в котором она встретила самого желанного мужчину на свете. Такого, что у нее таяло сердце и вырастали крылья за спиной. Такого, что при взгляде на него, начинало мягко пульсировать в животе и невыносимо, совершенно невыносимо хотелось раствориться в своих чувствах без остатка. И ко всей этой удушающей нежности прилагался черный пес – вероятно, больной, с блохами и неистребимым желанием постоянно что-нибудь грызть. И внезапно Варе представилось, как она ходит с ним к ветеринару, моет ему лапы и чистит уши, покупает резиновую утку и мослы в мясном магазине. Как этот пес встречает ее с работы, и они идут по осеннему парку. Высунув язык, пес несется по аллее и ныряет в горы желтых листьев, а она стоит под зонтиком и ждет. Она точно знает, что сейчас из-за поворота появится Егор Столетов. Завидя его, черный пес с радостным лаем кинется ему навстречу, и Варино сердце станет таким огромным от оглушающего счастья, что ей будет совершенно все равно, что подумают о ней прохожие. Потому что она тоже побежит к нему, чтобы повиснуть на его шее и жадно целовать его упрямые губы, и кричать во всеуслышание: «Я люблю тебя!..»
Это были прекрасные мечты, ради которых и стоило жить. Даже если им никогда не суждено было сбыться. И за них следовало бороться.
«Не отдам!» – набатом взорвалось в ее голове. Но с каждым мгновением внутренний голос становился все тише, как и ее ускользающее сознание.
Ноги и руки совершенно онемели, голова напоминала пустой шар, и действительность теперь представала перед Варей в виде коротких ослепляющих вспышек фотокамеры. Последние силы покидали ее, и ничего поделать с этим Варвара уже не могла.