Сладкий

– Хорошо. – Варвара покосилась на прокопченные стены и потолок и вытерла выступившую испарину над верхней губой.

– Только, пожалуйста, к огню не подходи, – сурово напутствовал Столетов.

– Мне же не три года, Егор, – Варя передернула плечами и вскинула подбородок.

Сказала она это скорее из упрямства и желания казаться смелой и независимой, потому что двусмысленность происходящего настолько зашкаливала, что хотелось завыть на луну.

«Неужели он ничего не видит? Не чувствует?» – пронеслось в ее голове за долю секунды.

– Я вижу, что ты не маленькая девочка. – Глаза Егора потемнели, а губы сжались в твердую прямую линию.

Варвара не выдержала его взгляда, отвернулась и стала стягивать тулуп.

Он стоял за ее спиной, и Варя почувствовала, что ей становится трудно дышать.

– Уже можешь уходить... – прошептала она с нажимом.

Столетов молча вышел, оставив ее одну в этом странном, нереальном, словно выдуманном, пропахшим сосновой смолой месте.

Варя сложила одежду на деревянную колоду у входа и на цыпочках направилась к широкой, с темными подпалинами, скамье. Еловые ветки, которыми был устлан пол, оказались теплыми и пружинистыми. Приятно покалывая ступни, они заставили Варю немного отвлечься и прислушаться к шипению углей.

Сидя на лавке и поджимая пальцами ног еловые иголки, сквозь смеженные веки Варя наблюдала за огненными бликами и впитывала через кожу пахучий жар. Рядом с ведром стояла старая алюминиевая кружка. Несколько глотков воды оказались самым вкусным напитком, который Варвара когда-либо пробовала. Опасное соседство огня и дерева будоражило, а незапертая дверь буквально сводила с ума.

«Он носит кольцо, и что бы между ним и его женой не происходило, он не сможет... не захочет... Боже мой, разве можно так думать о нем? Я ужасный человек! И я очень несчастный человек...»

Варвара всхлипнула и набрала в ладони воды. Умывшись, она прерывисто вздохнула и в следующий миг испуганно вздрогнула. За дверью послышались шаги – снег скрипел, и этот звук оседал на ее влажной разгоряченной коже мелкими ледяными мурашками. В напряжении Варя глядела на бревенчатую дверь и ждала.

– Я полотенце принес, – через минуту окликнул ее Столетов. – Совсем забыл про него...

Варя подошла к двери и взялась за ручку. Когда в щели показалась рука Егора с зажатым в кулаке полотенцем, она, до боли прикусив губу, ухватилась не за ткань, а за его запястье. А затем с силой потянула к себе.

Снежная

Отправив Варвару в баню, Егор остановился во дворе и стоял там некоторое время, пытаясь сообразить, что делать дальше. Его сотрясала нервная дрожь, которая теперь появлялась каждый раз, когда он видел эту девушку. И стоило огромного труда, чтобы скрыть не только свое волнение, но и, прежде всего, сумасшедшее желание, кажется, не испытываемое им никогда прежде.

И если по началу он ругался, называл свое состояние больным и видел корни его в самолично принятом воздержании, то сейчас отчетливо понимал, что вызвано оно было чем-то другим, похожим на зов истосковавшегося по любви сердца.

Возможно, Варвара ничего подобного к нему не испытывала, и принять это было бы правильнее всего. Ну что, в самом деле, в нем интересного? Да, она знает, что он владелец клиники, но такой красавице ничего не стоит найти себе в Москве мужчину гораздо круче. К тому же, он самый настоящий бирюк – молчаливый, закрытый, грубый...

То, что происходило между ним и Юлей, не было похоже на страсть, и объяснить эти отношения можно было лишь тем, что оба они друг другу не мешали. Пожалуй, выбирая Юлю, он просто поддался эффекту присутствия рядом такой же сдержанной, немногословной и холодно-разумной женщины, чьи увещевания насчет совместного проекта с Димой придали ускорения его решению. Как знать, может, не случись Юли, он бы так и занимал скромное положение хирурга в одной из обычных больниц и не стал бы так популярен в среде пластической хирургии. Да какое это сейчас имеет значение?

Думать ни о жене, ни о клинике не хотелось. В нескольких метрах от него сейчас находилась совсем другая женщина, на которую он жаждал беспрерывно смотреть и слушать. А еще обнимать, ласкать, вдыхать ее запах и доверять...

Зажмурившись, Столетов подставил лицо кружащимся в воздухе снежинкам. Похоже, зима в этом году решила побить все рекорды, и к Новому году все вокруг превратится в один огромный сугроб. Извалять бы Варвару в этом чистейшем снегу и самому забыть наконец обо всем!

– Да, завтра так и сделаю! – решил он. – Если, конечно, она захочет, после того как я расскажу ей о... Черт! – Егор обернулся и посмотрел на баню. – Полотенце-то! Вот ведь голова садовая...

Он кинулся в дом, по пути споткнувшись в сенях о собственное ружье, которое снял, когда притащил Варвару с озера, да так и оставил там.

– Потом, – отмахнулся он.

Схватив полотенце, которое оставалось еще со времен их поездок с отцом, старенькое, застиранное, – мать покупала новые вещи, а старые они свозили в Прохоровку, – Егор понесся обратно.

За пару метров сбавил шаг и выровнял дыхание.

– Я полотенце принес, – сказал он хрипло. – Совсем забыл про него...

Дверь открылась. Егор просунул руку и почувствовал, как горячая ладонь обхватила его запястье.

Словно в беспамятстве, Столетов, шагнул вперед, влекомый женской рукой и, сжав челюсти, втянул в себя жаркий смолистый воздух.

Первое, что он увидел, – широко распахнутые ошалелые глаза Варвары.

– Я... – Ее ресницы дрогнули, а руки тотчас скрестились на бронзовеющей в огненном полумраке груди.

Егор сглотнул, не в силах оторвать от нее взгляда.

– Испугалась?.. – спросил он на всякий случай, если это было на самом деле так.

– Нет, – она покачала головой и облизала губы. – Я... ты... мне надо тебе сказать...

Егор поднял руку и отвел прилипшую к ее лицу темную прядь. Варя тут же обхватила его ладонь, прижалась к ней щекой и сбивчиво произнесла:

– Я не знаю, что со мной! Ты... пожалуйста, не уходи!

Ее голос отозвался в нем так мучительно и ярко, что Столетов, не сдержав стона, прижал ее к себе с такой силой, словно она была единственным противоядием для его отравленного сердца. Подхватив Варвару, он нашел ее губы и провалился в бездонный омут терзавших его желаний и чувств. Ему казалось, что все, что теперь было в его руках, – острые ключицы, гибкая спина, эти коленочки и локоточки, мягкая кожа и маленькие, чуть лопоухие уши, пушистые ресницы и жадные губы, – все это уже принадлежало ему. Наверное, в другом мире и в совсем иное время, на другой планете или во сне, неважно! – все, что воплотилось в Варваре, было создано только для него. И невозможно было даже представить, что они могли бы никогда не встретиться...

Всего лишь в нескольких сантиметрах от них, за бревенчатой дверью, валил снег. И мороз не оставлял попыток пробраться в баню. Отливали рубиновым светом и громко потрескивали угли, шуршали еловые лапы, но ничто не могло заглушить ни горячий шепот, ни жаркие стоны, ни сбивчивое дыхание.

Тонкие пальчики Варвары скользили по лицу Егора, обрисовывая скулы и губы, и не было ничего слаще этих теплых прикосновений, мягких и нежных, словно лебяжий пух. И вся она казалась Егору воздушной и сладкой, и не было ничего в мире прекраснее и желаннее, чем она.