Сладкое королевство

Улыбаюсь дочери, глажу по голове и обнимаю, пока Саша сидит в углу беседки, поглядывая на остывшую курицу, а Майя прячет нос в вороте моей ветровки.

— Пап, — тихо спрашивает Ди, — мне собрать контейнеры? А то тётя Люда всё бросила и убежала. Я знаю, что это не наши. Надо вернуть.

— Умница ты моя, — улыбаюсь, а сам вспоминаю наш разговор с Людой про покупку посуды. Пожалуй, дочь права, может, и поговорить удастся. Люда же не знает, что Александра мне мозг выносит ежедневно и дело вовсе не в женщине, что у меня появилась... — Собирай, там пакет есть, всё не наше отдельно.

— Хорошо, — кивает и идёт к столу наводить порядок. — А мы останемся ещё? Я голодная.

Кривлюсь, нехорошо вышло — Люда всё приготовила, вечер целый ухлопала, а в ответ получила что? Аж ничего, кроме оскорблений.

Велю Ди собрать в какой-нибудь самый чистый контейнер всего понемногу, завезу Люде. Чем чёрт не шутит, вдруг мы поговорим и всё выясним.

Недолго посидев и перекусив, дожариваю мясо, а то пропадёт, распихиваю по контейнерам и заказываю такси. Хватит с меня на сегодня прогулок.

Дома отправляю девочек мыться и спать, а сам перемываю посуду, как могу. Вижу, что контейнеры из-под шашлыка с маринадом так окрашенными и остаются, ну хоть не жирные.

Вытираю и в пакет. Зову Сашу, хочу поговорить с ней, только вот она в комнате закрылась и делает вид, что не слышит.

— Рано или поздно ты захочешь есть или в туалет. Тебе придётся выйти.

— Это угроза? — откликается.

Тяжело вздыхаю, как же меня достало влияние тёщи, кто бы уже вправил мозги Сашке.

— Ты, правда, думаешь, что я тебе зла желаю? — опираюсь на дверь и на пол сползаю. — Откуда эти дурацкие мысли? Опять бабка в уши залила тебе?

— Не приплетай сюда бабушку! Она любит меня!

— Ага, — кривлюсь, — как и твою мать, — аж рычу, вспоминая, что мы с Олей от неё натерпелись. — Ты многого не знаешь, вот и додумываешь.

— Я всё знаю!

— Тогда скажи, почему твоя мать сбежала из дома в семнадцать и оказалась посреди ночи в одном платьице у моей двери?

Только и успеваю напрячь спину, дверь открывается, а Саша ошарашенно на меня глядит с высоты своего роста.

— Что? Светлана Игоревна не рассказывала тебе увлекательную историю? — я честно пытался поддерживать отношения с тёщей, но она настраивает моих же детей против меня, хочет войны, получит.

— Она не говорила.

— Кто бы сомневался, — бурчу, а дочка опускается на пол рядом со мной и кладёт голову мне на плечо. — Это уже, когда ты родилась, Светлана Игоревна вспомнила, что у неё дочь есть, внуков видеть захотела.

— А что произошло, что мама сбежала? — слышу, уже хлюпает, и голос дрожит.

По Сашке потеря матери ударила больнее всего. Майя, думаю, вообще не помнит, как Оля болела, Ди толком не осознала произошедшее, да и не видела она всего, а вот Саше досталось по полной. Она нянчила сестёр, наблюдала, как угасает мать, как ей плохо и больно, а самое страшное — уже была достаточно большой, чтобы понимать, чего Оле стоило улыбаться через боль.

Рассказываю Саше о сложных отношениях Оли с матерью. Стараюсь не сильно-то настраивать дочь против бабушки, но надоело мне, что та учит меня, как детей воспитывать притом, сама в разводе, а дочь дёру дала ко мне и моим родителям ещё до совершеннолетия. Эта мать-года и не попыталась вернуть дочь домой.

Помню, даже приезжал поговорить, но получил от ворот поворот и плюнул. А как Оле исполнилось восемнадцать, мы поженились. Может, узнав получше, какой была Ольга, Саше будет проще принять другую женщину в доме.

Говорю про Олину просьбу поддерживать отношения со Светланой Игоревной, чтобы девочки имели возможность с бабушкой общаться, рассказываю, и про то, что у меня жизнь в тридцать восемь тоже не заканчивается. Это только в четырнадцать кажется, что «тридцать пять плюс» — дряхлые старики, которых ничего в жизни не интересует.

Дочь слушает, но молчит. Не тороплю, пусть всё обдумает. Она у меня девочка умная, рано или поздно поймёт, что я не пытаюсь выкинуть все воспоминания о её матери из своей памяти, не хочу заменить её, да и невозможно это. Но я взрослый мужик, в конце концов. Хотя я бы поставил на себе крест, если бы не Люда.

В первую нашу встречу я честно решил, что всё, изжил себя, мне даже почти год не надо было. А потом, после кафе я вдруг осознал, что ещё жив и хочу жить, хочу любить, и, чёрт побери, хочу ощущать женщину в своих руках — целовать её и просыпаться с нею рядом.

Надеюсь, Сашка это осознает. Оставляю её за главную, а сам еду к Люде. Даже если она не захочет больше меня видеть, посуду вернуть надо...

*** Людмила

Слышу стук в дверь и не сразу понимаю, что ко мне. А почему не звонок? И не в домофон? Может, Ксюха приехала? Уже прознала, поди, что я на «свиданке» была.

Смотрю в глазок и ахнув, рот рукой закрываю. И что Леониду здесь надо? Снова стучит, а я не знаю, что делать.

— Зачем ты приехал? — решаюсь спросить, но дверь не открываю.

— Люд, мы можем поговорить как взрослые люди? И я тебе контейнеры привёз, — поднимает пакет, наверное, думает, что я смотрю в глазок, хотя я и правда смотрю. — И шашлык.

— Может, не будешь усложнять? А контейнеры просто у двери оставь, я потом заберу.

Вместо ответа получаю хохот.

— Да что это такое, вокруг меня одни дети!

Не знаю, почему, но меня так задевают эти слова, что распахиваю дверь, грозно тараня взглядом смеющегося мужчину.

— Я не ребёнок, — бурчу, надувая губы.

— Да ты первая в очереди, — ухмыляется. — Я войду?

Вместо ответа отступаю, показывая, что не против.

Глава 23

— Успокоилась? — скидывает обувь и проходит на кухню.

— Что ты имеешь в виду? — семеня следом, изучаю Лёню.

Он будто иначе выглядит, решительнее, что ли — плечи развёрнуты, подбородок поднят высоко, чую, серьёзным разговором попахивает.

— С чего ты решила, что весь сыр-бор из-за тебя произошёл? — без спросу садится за стол и кладёт руки перед собой, переплетая пальцы в замок.