Сладкое королевство

— Не знаю кто как, а я голодная, — бросает рюкзак и моет руки в раковине. — Фамилия у нас Смирновы, папа Леонид Иванович, — смотрит мне в глаза. — Теперь вы сможете его найти?

— Д-да, — замираю, не ожидала такого понимания от ребёнка, а рассудительности и подавно.

Ощущаю себя совсем не в своей тарелке, но быстро плюхаюсь на диванчик и лезу в «ДваГИС» в поисках больниц, в которые могли увезти Лёню. Сразу звоню, но получаю отрицательный ответ.

— Вы ешьте, — слегка улыбаюсь. — А я буду звонить. Мы обязательно найдём вашего папу и всё узнаем.

Даже Саша смотрит на меня как-то иначе, пока я жду ответа по второму номеру. Девочки садятся за стол, и все втроём наблюдают за мной неотрывно. Когда раз десятый мне говорят, что такого не привозили, начинаю нервничать. В следующей больнице был Смирнов, но уже выписался, только не Леонид, а Степан восьмидесяти трёх лет.

Список больниц неумолимо сокращается. Девочки заметно начинают переживать. А я с ужасом думаю, что следующими в очереди на обзвон будут морги. Перспектива такая удручает.

— Может, ему стало лучше, и он домой уже едет, — успокаиваю то ли девочек, тот ли себя. — Раз его нет в больнице, — голос дрожит, а у Саши глаза огромными становятся.

— Только не… — шепчет девочка.

— Не говори глупостей, — быстро пресекаю её мысли, хотя сама уже сто раз испугалась того же.

Духовка оповещает, что пицца готова, Саша достаёт противень и слышу, как хихикает.

— Похоже, пицца не ваш конёк.

— Это я готовила, — как воздушный красный шарик надувается Майя.

— А, — вдруг смеётся Саша, — это многое объясняет.

Пока девочки препираются, я дрожащей рукой звоню всё-таки в морг. Идут гудки, а в душе уже всё рухнуло. Я только обрела надежду, что у меня будет семья, а всё так обрывается. А что будет с девочками? Они же останутся сиротами.

— Что это за восхитительный запах? — раздаётся из-за угла. — Я голодный как волк. Пиццу заказали? — в коридоре появляется жуткого вида Лёня.

Волосы в разные стороны, небритый, лицо помятое, одет лишь в спортивные штаны. Ну, фильм ужасов какой-то.

— Алло, морг, я вас слушаю, — раздаётся у меня в трубке.

Как с визгом подлетаю с места, не знаю, но, мне кажется, что я не одна такая. Саша и Диана с таким же криком забиваются по углам, и только Майя скачет на диване и громко хохочет.

Чую, что пахнет жареным и пицца здесь не при делах.

— Люда? — задирает брови Лёня. — Что происходит? Вы чего орёте, будто призрака увидели?

— Ну, так… это… — сглатываю и убираю телефон от уха, — я уже в морги звонить начала.

— Не понял, — заходит в кухню и осматривает всё вокруг, явно удивляясь.

— А… мне… я… — понятия не имею, что сказать. — А где ты был?

— В спальне, — неопределённо машет рукой вглубь квартиры. — Всю ночь работал, а потом вырубился. Только проснулся, от запаха, — ведёт подбородком в сторону противня с пиццей. — А у вас что за девичник?

— Думаю, это Майя должна объяснить, — перевожу взгляд на малышку.

На самом деле я испытала истинное облегчение, мне глубоко плевать, что девочка обманула меня и своих сестёр. Конечно, нельзя манипулировать людьми, нельзя говорить, что кто-то заболел, если это не так. Но Майе всего четыре. Она лишь хотела, чтобы у неё была мама и по какой-то неведомой причине, она выбрала меня.

Замечаю, что уже все в комнате смотрят на бедолагу, а кареглазое чудо переминает маленькие пальчики и губки жуёт, рассматривая всех вокруг.

— Я позвала тётю Люду, чтобы она была моей мамой, — говорит мелкая, а у всех, включая меня, вытягиваются лица. – И я сказала, что папа в больнице…

— Майя! — Лёня аж багровеет.

— Только не ругай её, — быстро встаю перед ним и умоляюще в глаза смотрю. — Скажешь уйти, я уйду. Но Майя ещё маленькая, она не понимает таких вещей.

Лёня смотрит на меня, на дочерей и снова на меня. А я жду своей участи. Сердце щемит от неизвестности, страх поглощает. Больше всего на свете боюсь, что он попросит уйти…

Глава 25

— Папочка, — Майя срывается с места и в один прыжок оказывается на руках Лёни. — Пожалуйста, пусть она останется. Она хорошая, — а потом малышка приникает к уху отца и что-то совсем неразборчиво шепчет, постоянно указывая на стол.

Лёня поджимает губы, но вижу неглубокие морщинки вокруг глаз от сдерживаемой улыбки:

— Угу, — кивает. — Правда? Думаешь? Хорошо, — окидывает взглядом недоумевающих старших дочерей и меня, а потом с улыбкой выдаёт. — Вы, как хотите, если есть недовольные, где чьи комнаты, все знают, я голодный и ни за что не пропущу первую пиццу Майи, которую ей помогала делать Люда, — смотрит уже только на меня.

Стою как истукан и не думаю шевелиться, хотя вроде понимаю, что Лёня всем дал понять — никуда я не ухожу. Поджимаю губы и бросаю короткий взгляд на Сашу. Девочка стоит в таком же шоке, что и я. Ну да, ей-то отец почти прямым текстом сказал идти в спальню молча, если недовольна.

Наши взгляды встречаются, и Саша вдруг дёргает плечами и слегка улыбается. Внутри у меня всё переворачивается. Это, конечно, не одобрение, но первый шаг к нему. Она мне улыбнулась, а чувство такое, будто в небе зажглась моя персональная звезда.

Диана быстро достаёт тарелки и сразу ставит на стол. Майя просится помочь сестре. А Лёня смотрит на меня и улыбается.

— Я хотела позвонить Светлане Игоревне, но Майя так расплакалась, что я не рискнула, — шепчу ему.

— Ну и славно, а то мы бы сейчас с полицией разбирались, а не пиццу пробовали. Она же съедобная? — указывает на противень, около которого сёстры решают, кто будет резать это «чудо».

— Не знаю, — мотаю головой и хмыкаю в ответ.

— Это папе! — Майя громко перебивает сестёр и указывает на часть пиццы, где начинка лежит горой. — А это мне, — снова тычет в пиццу, — я не ем эти чёрные штучки.

— Это маслины, и они вкусные, — говорит Саша, разрезая прямоугольную пиццу на квадраты.

— Я тоже маслины не хочу, — бурчит Диана. – Мне этот.

Пока девочки делят лакомство, Лёня вытягивает меня из кухни в зал. Заходим в комнату, и он дверь за собой закрывает, чтобы девочки не слышали нашего разговора. Сжимаюсь, в ожидании лекции о своей тупости, но вместо этого получаю жаркий поцелуй.

Аж обмякаю в мужских объятиях, нежно складывая руки на шею Лёни. Неожиданно, однако, но очень приятно.