Сладкое королевство
Шрифт:
Не успела я накраситься, а глаза зарёванные, нос красный, губы искусаны в кровь — не женщина, а мечта.
— С тобой всё хорошо? — обеспокоенно спрашивает Лёня, увидев меня.
— Да, — поджимаю губы, — сентиментальная я, — отмахиваюсь. — День рождения, три годика, толпа ликующих малышей. Еху! — вздёргиваю кулак. — Вот и расплакалась от умиления.
— Ты, главное, завтра не реви, — смеётся, — а то девочки неправильно поймут.
— Не обещаю, — улыбаюсь в ответ, Лёня рядом, и на душе внезапно становится легче.
Заходим в квартиру, и я сразу иду переодеваться, отправляя мужчину разбирать
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — показывает упаковку.
— Я не беременна! — чуть повышаю голос, поправляя платье.
— Но можешь быть? — вертит пачку в руках. — Он запечатан. Ещё не делала?
— В этом нет необходимости, — выхватываю тест из рук Лёни, — у меня месячные, — злобно отбрасываю упаковку и собираюсь на кухню сбежать.
— Люд, — строго говорит мужчина, перехватывая меня поперёк талии.
— Я двадцать восемь лет Люда, — стискиваю зубы то ли от обиды, то ли от беспомощности. — Что ты хочешь, чтобы я сказала?
— Правду, — берёт за плечи и перед собой ставит, словно провинившегося малыша.
— Какую правду? — не могу сдержать непрошеных слёз, плотину прорвало. — Что я дура, которая мечтает о детях? — кривлюсь от собственных слов. — Или что я увязалась за тобой скорее из-за твоих детей, чем тебя?
Не могу я вот так в лицо врать, а если у нас что-то с Лёней и получится, лучше ему знать всю правду.
— Это я и сам понял, — усмехается.
— В каком смысле? — округляю глаза.
— Ну, на нашем первом свидании ты и разговаривать со мной стала, только услышав, что Майя спрашивала о тебе. А когда она позвонила и сказала, что я в больнице, ты не переживала за меня, — пожимает плечами, — немного обидно, конечно, но ты переживала за мою дочь...
— И что теперь?
— Зачем тебе тест?
— Я... думала, что могу быть беременна.
— Так ты не бесплодна? — щурится.
А я мысленно стою на распутье — что мне ответить?
— Всё сложно.
— Я весь внимание, — слегка наклоняет голову, внимательно глядя мне в глаза.
— Лёнь, давай не надо, а? Я не думаю...
— И не думай, — перебивает меня. — Просто расскажи. Ты же понимаешь, что я должен знать о последствиях нашего с тобой общения.
— Последствиях, — усмехаюсь. — Я могу родить, но для этого нужно чудо, — поджимаю губы и внезапно для самой себя провожу ладонью по щеке мужчины, шмыгаю носом и чувствую, что слёзы снова чертят на моих щеках мокрые дорожки — И ты стал моим чудом.
— Не понял, — вмиг Лёня становится серьёзным. — Ты же...
— Не сейчас. Тогда, — неопределённо взмахиваю рукой, — после бара. Ты сказал, что первый презерватив порвался. Ну, так вот, второй тоже.
— Но? — лицо Лёни выражает смешанные чувства, думаю, он в смятении, как и я.
— Выкидыш на втором месяце...
— Ты собиралась...
— Я знала только твоё имя и бар, где мы напились, — отодвигаю ошарашенного мужчину с дороги и решительно топаю на кухню, а Лёня в недоумении идёт следом. — Я пыталась найти тебя в соцсетях, но пять тысяч Леонидов и добрая половина из них без
аватарок отбили во мне всё желание. Но ты не думай, — быстро говорю, не давая Лёне ничего ответить. Копаюсь в пакетах сама, достаю продукты, пытаясь успокоиться. — Я не для того, чтобы явиться к тебе пузатой на порог, думала найти твоё фото, чтобы показать малышу...Сажусь на табурет и, закрыв лицо руками, просто плачу. Плачу беззвучно. Думаю, я только что подписала нашим отношениям приговор.
— Иди сюда, — на мои плечи ложатся тёплые руки, и я вздрагиваю от столь неожиданной нежности.
Отрываюсь от ладоней и поднимаю взгляд. Лёня не злится, у него на лице лишь печаль. Тянет меня встать и прижимает к себе. И только теперь понимаю, что значит «плотину прорвало». Слёзы льются как из бездонной тучи, а мы просто стоим посреди моей маленькой кухоньки в обнимку.
— Я хотел бы знать, — прочищает горло.
— Прости, пожалуйста, я правда не знаю, о чём думала. Наверное, перебрала и в пьяном мозгу родилась идиотская мысль, что чудо может произойти дважды.
— Я понимаю, — крепче обнимает. — Я знаю, что такое потерять любимого человека. Могу понять, почему ты так поступила. Но только ответь мне на один вопрос...
— Какой? — шепчу ему в грудь, всхлипывая в последний раз.
— В этот раз ты собиралась мне сказать или планировала сбежать, получив желаемое?
Задираю опухшие глаза на Лёню, а в душе буря рождается.
— Конечно, я сказала бы. Можешь считать, что я сумасшедшая, но я искренне полюбила твоих дочерей. Я ни за что не смогла бы просто сбежать.
— А меня? — стискивает зубы. — Если бы у меня не было детей?
Замираю, понимая, что сама до конца не знаю ответа на этот вопрос.
— Я не хочу от тебя убегать, — всё, на что меня хватает.
Какое-то время молчим, смотря друг другу в глаза.
— Хорошо, — вдруг выдаёт Лёня. — Но учти, во-первых, я хотел бы участвовать в принятии подобных решений. Во-вторых, я против рождения детей вне брака. Меня так воспитали. Сначала свадьба, потом дети. Понимаешь? — спрашивает, а я только киваю, еле скрывая своё удивление. — В-третьих, я не обедал.
Хлопаю глазами и соображаю, правильно ли я расслышала.
— Ты... хочешь... чтобы я тебя обедом накормила? — уточняю.
— И сама тоже поела, — дополняет мои слова.
— Ты не злишься?
— Мне надо подумать и переварить всё, что я услышал. Хочешь ещё что-то сказать, пока я не завис?
Вместо ответа веду себя как неразумное дитя — встаю на носочки и коротко целую Лёню, лишь секундой позже понимая, что он наклонился, чтобы ответить на мой порыв.
Эпилог
Череда трудных решений и тяжёлых времён сложилась в калейдоскоп разбитых, но вновь склеенных просто немного иначе, мечт.
Мы оба, я и Лёня, понимали, что не пышем друг к другу книжной любовью, когда и бабочки в животе, и табун мурашек по спине. Но я нуждалась в нём и его семье, а он нуждался во мне.
Приняв всё, что я наплела в тот день, перед праздником Дианы, Лёня почти всё время, пока мы готовили еду, молчал. Но на ночь он остался у меня — дети всё равно были у бабушки, чтобы не ездить туда-сюда по городу спозаранку.