Сладкое королевство

— Надо перекусить, — обстоятельно заявляю. — Я не знаю, когда вернётся папа, так что давайте по бутерброду!

— Да! — нестройным хором отвечают девочки. — А можно я сама сделаю? — спрашивает Диана.

— Разумеется, солнышко, — улыбаюсь, видя, как горят глаза у девочки.

Майя перебирает орешки, но нет-нет, а парочку в рот засовывает. Думаю, тайком проверяет, будет ли она такое есть вообще. А то я ей расписала, что всё будет очень вкусно, но много ли детей в четыре любят грецкий орех?

Я вот его до двенадцати не ела, нос воротила, а теперь с удовольствием делаю с ним корзиночки и козинаки. Кто бы мог подумать. Майя недоверчиво прожёвывает орешек и, замечая, что я на неё смотрю, вздрагивает.

— А представь, что они ещё и сладкие будут, — говорю шёпотом, будто только она должна знать об этом. — Ты любишь мёд?

— Угу, — кивает малышка. — А сахар там будет?

Похоже, сахар она любит больше.

— Самую малость, — улыбаюсь. — Специально для тебя.

Вру, конечно, сахар там по рецепту, но Майе явно приятно, что сладость делается для неё.

— А теперь, давайте тестом займёмся!

Под пристальными взглядами девочек замешиваю тесто. Диана подливает масло, а Майя просеивает муку, пытаясь попасть в миску. Уборки, однако, ждёт меня куда больше, чем я думала, но время, проведённое с сёстрами, того стоило.

Испачкавшись по самую макушку, наконец, убираем ровненький шар теста под полотенце и в тёплое место, пусть поднимается.

Наводим порядок и заканчиваем с козинаками. Под пристальным вниманием разравниваю орехи в меду на дощечке, обмакивая руки в ледяную воду.

— Ну что! — мою руки. — Дело за малым. Трём сыр и готовим хачапури.

Договариваемся, что сыр на Диане, а яйца разбивать в лодочки будет Майя.

Курочка дотушивается, компот доваривается, козинаки остывают, а мы смеёмся и раскатываем тесто. Нашу идиллию нарушает поворот ключа в двери. Затихаю, как мышка. Сердце срывается в пляс — кто пришёл? Лёня один или Саша с ним? Что скажет девочка, увидев меня на их кухне? Как воспримет всю ситуацию? Я уверена, Саша не раз готовила вот так с матерью. Это же так естественно.

В коридоре раздаются тихие голоса. Сердце делает оборот и прыгает в пятки. Жду, когда Саша с Лёней в кухню зайдут. Ароматы домашней еды, да ещё и грузинской — это всегда яркие запахи зелени и пряностей — уже заполнили всю квартиру, я уверена. Остаться равнодушным невозможно.

— Чудный запах, — в проёме появляется Лёня и улыбается.

Несмело улыбаюсь в ответ, застывая со скалкой в руках. Жду Сашу. Девушка останавливается за спиной отца. На ней лица нет — бледная, глаза печальные. Кажется, возвращение домой было не её решением. Не думаю, что Лёня притащил девочку силой. Непременно спрошу у него, что произошло, но без лишних ушей.

Ди и Майя срываются, увидев гостей, и виснут на шее Леонида, тянут и Сашу в их большие обнимашки. Щебечут, будто стая воробьёв у подъезда — рассказывают, кто и что делал. А я под шумок заканчиваю раскатывать тесто.

— Чем помочь? — спрашивает Лёня, вырвавшись из тесного клубка.

— Мы уже все сделали, осталось только в духовку поставить. Двадцать минут и можно за стол садиться, — тихо отвечаю.

— Вы умнички, — гладит по головам дочерей, а мне беззвучно говорит «спасибо».

Хмурюсь, замечая, как Саша быстро уходит в свою комнату.

— Не бери в голову, — отмахивается Лёня. — Она сейчас зла на весь мир.

— Всё так плохо? — поджимаю губы.

— У Светланы Игоревны большой опыт и отменное умение заставлять детей сбегать из дома. Вот и Саша осознала, что пора бы к сёстрам и отцу вернуться.

— Она не очень этому рада, — бурчу и отворачиваюсь, приступая к формированию лодочек из теста с сыром.

— Думаю, она растает, когда отведает этот восхитительный ужин, — ведёт подбородком в сторону плиты, где на медленном огне томится чахохбили, а духовка призывно пищит, требуя поставить уже хачапури. Что я и делаю.

Отправляю всех переодеваться, особенно Майю, которая за неимением фартука, испачкалась с головы до ног. А сама быстро привожу кухню в порядок. Диана возвращается и молча помогает накрыть на стол. Думается мне, что именно она в семье отвечает за порядок, насколько умеет, разумеется.

— Тёть Люда, — тихо спрашивает.

— Да, солнышко, — улыбаюсь, переводя взгляд на девочку.

— А вы же останетесь с нами сегодня?

Ой... вот об этом я не подумала, но раз Саша с порога не начала меня гнать, то...

— Да, — киваю и раскладываю чахохбили по тарелкам, памятуя о маминых словах, что сначала надо накормить мужчину.

Глава семьи и всё в этом духе. Вроде как я проявляю так своё уважение, а заодно и показываю, кто в доме главный. Глупо? Но Лёня заслужил. Он один тащит на себе и дом, и троих детей, уж разок другой, может и почести принародно получить в виде первой тарелки с едой.

Задираю брови от собственных мыслей и подаю тарелку Диане:

— Это для папы, — говорю, замечая, как у девочки загораются глаза, кажется, ей такое по душе.

— А можно я кое-что у вас спрошу?

— Разумеется, — продолжаю медитативное раскладывание еды.

— У меня через несколько дней День рождения... — немного медлит. — Я хотела бы вас пригласить, если можно.

Ого!

— Конечно, детка, — отставляю тарелки и полностью переключаю внимание на Диану. — Только это надо сначала с папой обсудить. Если он не будет против, то я обязательно приеду.

И тут происходит неожиданное — Диана впечатывается в меня, крепко обнимая, и коротко благодарит, шмыгая носом. Задираю глаза к потолку, промаргиваюсь и обнимаю девочку.

Я бы могла сказать, что это ожившая мечта, если бы не одно жирное НО. В кухню заходит Александра, а её невольное лицо и раздутые ноздри при виде этой сцены, говорят мне, что пора бы уже отлипнуть от ребёнка и продолжить накрывать на стол.

Что и я делаю.

*** Леонид

Захожу на кухню и вижу, как Диана нехотя отлипает от засмущавшейся Людмилы, и умиляюсь. Бросаю косой взгляд на Сашку и сразу понимаю, откуда эта скорость разжатия объятий. Обнимаю дочь, давая понять, что сейчас не время зубы показывать, веду подбородком в сторону улыбающихся сестёр. Намекаю как могу — сегодня надо немного расслабиться и не портить хороший вечер.