Следствие ведет блондинка

– Насколько я заметил, - Андрей промокнул салфеткой уголки губ, понимая, что ни черта вино не действует, и он по-прежнему остро желает накинуться на свою собеседницу с жаркими поцелуями, - Херр Шульц всегда говорит одним и тем же тоном – с едва сдерживаемой истерикой в голосе, - Он усмехнулся и мягко пояснил, - Хотя вполне возможно, это происходит от того, что человеку трудно говорить на чужом языке. Наверное, на своем родном немецком он использует иные интонации и говорит, как поет.

Марго задумчиво сунула в прекрасный алый ротик еще одну тигровую креветку.

Ее собеседник склонил голову и пронзил ее каким-то особенным, всепонимающим взглядом:

– А что вас, собственно, беспокоит? Вы его в чем-то подозреваете?

– Видите ли… - Марго сморщила носик, отчасти потому, что ей было непривычно говорить на столь странные темы с мужчиной, с которым они испытывали взаимную симпатию. Обычно при таких обстоятельствах и с собеседником даже вдвое меньшей привлекательности она изо всех сил ускользала от каких-либо серьезных обсуждений. Она болтала всякую чушь, даже не утруждая себя задумываться, что в этот момент слетает с ее языка, потому что «болтать чушь» она умела виртуозно. Она лилась из нее как музыка, которую приятно слушать, не особенно вникая в партитуру. Но теперь судьбы ее и этого французского Нарышкина переплелись столь странным образом, что сейчас ей вдруг захотелось обсудить с ним такое, что при иных обстоятельствах она даже не стала бы брать в голову, - Из Китая самолет летит довольно долго… А у стюардессы, как на зло, не было ни одного приличного журнала. Только какие-то политические газетки, от которых меня, извините, тошнит даже больше, чем от летного угощения. Заводить знакомства в самолетах я считаю неприличным, тем более что во всем первом классе летела только я и какой-то полупьяный гражданин китайской национальности. Так вот… поскольку заняться мне было абсолютно нечем, смотреть в окно самолета быстро надоедает, а спать сидя невозможно даже в кресле первого класса, мне пришлось смотреть кино.

Последнее признание она произнесла с таким удрученным видом, словно в самолетах Аэрофлота пассажирам дальних рейсов насильственно показывали жесткое порно. Она даже покраснела, - И фильм-то был какой-то дурацкий и старый. Назывался, кажется, «Возвращение президента» … - она нахмурилась, вздохнула и поправилась, - Нет, скорее всего, резидента. Да, «Возвращение резидента». А вы знаете, кто такой резидент?

– Ну… догадываюсь, - улыбнулся Нарышкин.

– Не знаю, до чего вы догадываетесь и верны ли ваши догадки, лично я только в конце фильма поняла, что резидент на нормальном языке – простой шпион, понимаете?

Она слегка склонилась над столом, и с этого момента Андрей вообще перестал что-либо понимать, поскольку в глубоком вырезе он увидал уходящую в преступную закрытость платья V-образную линию ее манящих грудей. В горле его пересохло, а перед глазами заплясали разноцветные звездочки. Он тоже подался вперед, и она, хвала небесам, расценила это, как тягу к участию в разговоре. Нарышкин возблагодарил небеса, что им еще долго не предстоит подниматься из-за стола, иначе непременно вышел бы конфуз. А так, может быть, ему удастся справиться с тем упрямым чертом, который в порыве своего неистового желания готов разнести на хрен молнию на его брюках.

– Я, скорее всего, уже сегодня и не вспомнила бы об этом фильме, если бы не наши заводские убийства.

– Вы полагаете, это как-то связано с кино? – хрипло поинтересовался собеседник.

– Напрямую! – перейдя на заговорщицкий шепот, ответила Марго.

Нарышкин выпрямился и удивленно округлил глаза:

– Думаете, кто-то снимает на вашем заводе уж слишком откровенную картину?

Она усмехнулась, к великому сожалению Андрея, тоже выпрямила спину и, взяв бокал с вином, усмехнулась:

– Это, конечно, в духе времени, особенно если убить вечер и посмотреть какой-нибудь фильм по телевизору, однако, мне кажется, тут дело в другом. Вы знаете, когда я увидела мертвого китайца я, почему-то сразу подумала об этом… - она сделала глоток и пощелкала пальцами, - о резиденте. Ну, что делать какому-то китайцу ночью на незнакомом мясокомбинате, если он не шпион, а?

– И что же, по-вашему, он там делал, если он шпион? – Нарышкин разлил остатки вина по бокалам, стараясь не смотреть на грудь собеседницы.

На его вопрос Марго дала вполне ожидаемый от нее ответ. Она пожала плечами и тихо произнесла:

– Шпионил, что же еще.

– Но если бы ваш завод являлся стратегическим объектом, я бы еще понял. Возможно, под видом колбасы и сосисок вы выпускаете сверхновое оружие массового уничтожения. Хотя, знаете ли… это мысль. Ведь русские продукты зачастую таковыми и являются.

Марго нахмурилась, и Нарышкин тут же осекся, поняв, что допустил непростительный промах.

– Мы говорим о заводе, акционером которого я являюсь. Наша продукция признана одной из лучших в Москве, - строго проговорила она.

– Простите, Бога ради, - неловко разулыбался Андрей, - Я просто неудачно пошутил.

Марго приняла извинения и, покровительственно усмехнувшись, продолжила:

– В то утро в кабинете Густава все перевернули вверх дном, и он страшно разорался по этому поводу. Кричал о промышленном шпионаже, будто кто-то украл его рецепты… Я думаю, он разразился такой истерикой не просто так.

– Я тоже так думаю, - понимающе кивнул Нарышкин, - Обидно, когда кто-то ворует твои идеи.

– Я не в том смысле, - досадливо махнула рукой Марго, - Мне кажется, он устроил сцену для отвода глаз. Вы бы его видели в то утро. У него же все лицо было в синяках. Они и теперь еще не сошли. Он здорово подрался с кем-то той ночью. И что он сказал в свое оправдание? Придумал какую-то нелепую историю про таксиста с правым рулем, который въехал в крутой джип. И как бандиты из джипа отлупили его, подумав, что он водитель. То есть бандиты не догадались, что там, где обычно сидит водитель, может сидеть пассажир.

– Очень поучительная история, - жуя, признал Андрей, - Никогда не буду пользоваться услугами московских таксистов.

– Но и это еще не все. Накануне вечером мы вместе были на вечеринке. Я его пригласила. А он, потолкался с час и, практически сбежал. Представляете, ему позвонили, и он пулей вылетел вон, бросив меня одну. Разве это не подозрительно?

– Вот это уже действительно подозрительно, - согласился потомок русских бояр, совершенно не представляя, что могло мужчину оторвать от такой женщины. Ведь рядом с ней все, включая даже самые срочные дела, теряет смысл. Это он по себе знал.

– Теперь вы понимаете, о чем я? – Марго потыкала вилкой в лист салата и, вздохнув, отложила ее в сторону, - У каждого президента есть легенда.

– У резидента, - поправил ее Нарышкин.

– И у него тоже, - кивнула Марго, - Я думаю, что херр Шульц вовсе не технолог. Вернее, он технолог, конечно. Наверное, он долго учился делать колбасу в этой их разведшколе. Но основная его работа за пределами нашего предприятия. Тут у него прикрытие.

– А китаец тут при чем?

– А с китайцем у него могли быть шпионские разборки. Может китаец его раскрыл и хотел пойти в КГБ.

– В ФСБ, - машинально поправил ее Андрей.

– Ну, это ему виднее, куда идти.

– А по пути решил ночью заглянуть на завод, и сообщить о своем намерении вашему технологу?

– В такие тонкости я не вдавалась, - призналась Марго, - Может он его шантажировал или, наоборот, предлагал сотрудничество. Не знаю, - для пущей убедительности она пожала плечами.

– А почему вы все-таки думаете, что шпион херр Шульц?

– Как почему? – удивилась она, - Он же иностранец! Зачем русскому человеку, если он шпион, работать на мясокомбинате?