Следствие ведет блондинка

– Нет, я полагаю, что деньги – это такое бумажное, - в тон ему ответила Марго, - И это не мешает мне их тратить.

Она улыбнулась и смерила Изотова деловым взглядом:

– Так вы собираетесь идти в мой в кабинет?

– А… - он потупил взор и закончил уже совсем тихо, - это обязательно?

– Ну, не я же веду это запутанное расследование. И вам решать, хотите вы знать истинное положение вещей или предпочтете плутать в догадках.

Рубцов и Тарасов с надеждой глянули на дверь. Им страшно хотелось, чтобы Марго увела дотошного Изотова, пока он опять не начал занудный допрос про пропавший пистолет, то и дело поминая четырех погибших.

– Кстати, я вот все думаю о китайце… - она медленно двинулась к порогу.

Изотов обреченно поднялся со стула. Выглядел он не лучше побитой собаки.

– Мертвый китаец – тот, о котором все забывают, - продолжила она и открыла дверь, - Но ведь именно с него начались убийства. Не так ли?

– Так, - глухо подтвердил следователь и поплелся к выходу.

Рубцов и Тарасов готовы были аплодировать от восторга. Что ни говори, но при всех недостатках, Марго обладала одним достоинством – она умела управлять людьми. Как у нее это получалось? Однако факт оставался фактом – люди делали именно то, чего она желала в данный момент, каким бы абсурдным не было это желание.

– А, кроме того, все почему-то забыли о рыжем господине со шрамом на руке! – она глянула на директора и начальника службы безопасности и ухмыльнулась, - Разве ни у кого кроме меня не возникло вопроса, что делал этот рыжий со шрамом на заводе? Тем более, что был он на территории приблизительно тогда же, когда нашли мертвого китайца.

– Господи, да мало ли шляется по заводу… - начал было Рубцов, но осекся, поняв, что подставил себя по всем статьям.

Присутствующие как один уперлись в него недоуменными взглядами.

– А разве такое возможно?
– спросил за всех Изотов.

– Ну, вы понимаете… - попытался поспешно выкрутиться Николай, - Мало ли кто из работников предприятия может выписать пропуск своему приятелю. Может это был журналист, может… может…

– Так ты бы выяснил, кому выписывали пропуска за прошлую неделю, - недовольно пробурчал Тарасов, - И проверила, какой это журналист шлялся по цехам без сопровождения.

– Почему же без сопровождения, - возмутился начальник службы безопасности, - Вполне возможно его кто-нибудь и сопровождал. Только вот херр Шульц сопровождавшего не заметил. А заметил как раз этого рыжего со шрамом. Но я, конечно, выясню.

– Уж будь любезен, - высокомерно проговорила Марго, - А то у меня все крепнет мысль, что ты свои обязанности так же плохо будешь исполнять и в лилово-желтом комбинезоне.

Ответить на такое обвинение Рубцов не смог. Крыть было не чем. Он лишь проводил ее ненавидящим взглядом и пробормотал:

– Странно все это…

***

Тамара выскочила из дверей офисного здания и, не обращая внимания на мелкий накрапывающий дождик, который вполне мог быстро перерасти в майский ливень, запрыгала вниз по ступенькам крыльца.

Спустившись, она обхватила плечи руками и побрела вдоль административного корпуса. Мысли ее были нерадостные, но уже и не истеричные. Бежать до Канадской границы она раздумала. В конце концов, большее, что с ней может случиться – ее уволят с работы. Под суд она вряд ли попадет. Однако терять постоянное место с хорошей зарплатой и перспективой перевода из секретарш куда-нибудь на более стоящую должность ей не хотелось. И, тем не менее, она приучала себя к мысли, что этого не избежать. Директор вряд ли простит ей предательство. А если всплывет история ее прошлого увольнения, которым ее теперь шантажируют, то господин Тарасов вряд ли станет ей сочувствовать.

Можно ли списать свой поступок на халатность и недомыслие. Ведь Рубцову именно по этим причинам уже давно все сходит с рук. Но Рубцов – большой друг директора. Можно сказать лучший друг. Тамаре пришла в голову шальная мысль, от которой она поморщилась: а что, если соблазнить Тарасова?! Вообще-то она ничем подобным ранее не занималась, но ведь ранее она и не оказывалась в таком отчаянном положении. А если Тимофей Петрович клюнет на ее «ухаживания», он простит ей многое. В том числе и ее промах.

И словно немым укором перед глазами ее возник Андрей Сазонов. Не мысленный, а вполне реальный. И выглядел он тоже не лучшим образом: бледный, обросший трехдневной щетиной, с ввалившимися глазами. Тамара замедлила шаг, раздумывая, стоит ли подходить к нему или лучше сделать вид, что она его не заметила или не узнала, и пройти мимо. Но он сам за нее решил. Он вяло улыбнулся и направился прямо к ней навстречу.

– Как поживаете, Тамара Волкова? – с какой-то надсадной приветливостью обратился он к ней.

Она сжала пальцами локти с такой силой, что стало больно, и вместо ответа спросила:

– Вы курите?

Он ухмыльнулся и, вытащив из кармана рабочего халата пачку Parliament, протянул ей.

– Спасибо, - дрожащей рукой она вытащила сигарету, с трудом сунула ее в рот.

Он поднес зажигалку. Едкий дым заставил ее закашляться.

– Боже! Какая дрянь! – сквозь слезы и неожиданно возникший насморк выдохнула она.

– Судя по всему, поживаете вы не слишком хорошо, - внимательно глядя на нее, проговорил Сазонов, - Начальник замучил?

– Можно подумать, начальник – это единственная проблема, которая может возникнуть у девушки, - проворчала она, разглядывая дымящуюся в своих руках сигарету. Курить ей расхотелось.

– Дайте мне, - он легко выхватил сигарету из ее пальцев и сунул себе в рот, - Так будет лучше. Курение должно приносить если не радость, то хотя бы успокоение. А курить, чтобы еще больше испортить себе настроение не стоит.

– Спасибо за лекцию, - усмехнулась она и впервые за все их недолгое общение отважилась взглянуть ему в глаза, - А вы как поживаете?

Он затянулся, выпустил сизый дым и безрадостно улыбнулся:

– Ну, если мы встретились с вами здесь под дождем в обоюдном желании докуриться до полусмерти, то, видимо, не лучше вашего.

– Но у вас вроде бы нет докучливого начальника.

– У меня полно докучливых проблем… - он вдруг глянул на нее, как ей показалось, испуганно, а потом его голос стал сухим и даже резким, - Знаете, Тамара… лучше нам с вами пока не встречаться…

– Надеюсь, вы не подумали, что я прибежала сюда, увидев вас из окошка приемной, - обиделась она, почувствовав, что дождик принес прохладу. По рукам побежали мурашки.