"Слёзы войны"
Шрифт:
Вдоль улицы на тротуарах стояли жители города. Кто-то увидел в колонне знакомых и прощался с ними взмахом руки. Многие, кто уже успел убедиться в роковой немецкой "доброте", догадывались, чем может закончиться этот страшный исход. Они с жалостью, не в силах помочь, смотрели на проходящую толпу и молча вытирали слёзы. Некоторые откровенно завидовали обещанному евреям немецкого рая и грядущему благополучию. Были и такие, которые злобно сверкали глазами на идущих, не скрывая своего злорадства и ненависти к ним.**
*Дин М. Коваль
**Википедия, 1941 год, Киев.
А из динамиков постоянно грохотал голос диктора,
Что руководило этими людьми, которые покорно брели в свой последний путь? Слухи о переезде в другие земли? А может быть надежда на отправку в сытую Германию? Но ведь это же только слухи! Неужели же тысячи человек, такая масса народа поверили каким-то слухам и сплетням? Дествительно, в тексте приказа и постоянных объявлениях громкоговорителей не было ничего настораживающего. Просто, приказали "... всем жидам взять тёплые вещи, документы и драгоценности". Вот поэтому и возникли слухи, будто их вывезут из города. Куда? Никто и ничего не знал. Другие рассуждали так: "... немцы - цивилизованная и культурная нация, у них даже язык похожий на наш идыш. Скорее всего, нас повезут из города для обмена на военнопленных". В состоянии неизвеснности, человек всегда цепляется за соломинку, надеясь на чудо.*
Господи, вразуми несчастных!
* * *
Много лет мы задаём себе один и тот же вопрос: - почему эти тысячи людей сами пришли на место казни? Могли ли они не прийти? Убежать? Спрятаться?
Нацисты подготовили надежное обеспечение акции: кроме спецподразделения СС, на которое была возложена главная роль, была привлечена вновь созданная киевская полиция, у которой было задача, - обеспечение "порядка". Было осуществлено множество других мер, последовательная реализация которых в крайне сжатые сроки свидетельствует о том, что, вступая в Киев, гитлеровское командование уже вынесло смертный приговор евреям города и заранее начало подготовку к их массовой казни.*
До войны все жили, в основном, в коммунальных квартирах. Те, кто когда-нибудь так жил, знают, что скрыть что-либо от соседей невозможно. Все они знали друг о друге абсолютно всё, даже что у кого было на завтрак и на обед, а кто ложился спать без ужина. Кроме этого, все жильцы состояли на государственном учёте по домовым книгам, о чём многие даже и не подозревали. Все домовые книги, в основном, сохранились с довоенных времён и лежали, покрытые пылью, в шкафах управления домами. Полиции ничего не стоило выписать из них пофамильно всех евреев, свериться со списком явившихся добровольно, а остальных вызвать повестками.*
Но и это ещё были не все методы слежки. В каждом доме и дворе были дворники.
"Крещатик" от 29 сентября 2001 г.
Ещё до войны в Советской стране, (такой порядок существовал всегда, существует и ныне) при оформлении дворников на должность, с ними проводили беседы в соответствующих органах. И только после этого им предоставляли работу и жильё. Некоторые из них, выполнявшие особые поручения, получали к своей основной зарплате в домоуправлениях дополнительную оплату от своих "работодателей". Такие "льготы" дворникам надо было отрабатывать. В их функции входило не только чистить и убирать улицы, но и "приглядывать" за жильцами, а также доносить на них. Никто не догадывался, как это может быть использовано. Накануне упомянутого приказа дворникам велели составить списки евреев, проживающих в их доме. И они, тысячи дворников, их составили. Это было совсем несложно.
Некоторые соседи тоже не сидели сложа руки. Почти во всех воспоминаниях выживших: "на нас показал дворник",
нас выдала соседка". Это был один из методов улучшить и расширить свою жилплощадь. Присмотрев себе что-либо в еврейской квартире, соседи уже давно ожидали подходящего случая. Доносов о евреях поступало столько, что сотрудники оккупационной администрации не успевали реагировать. Помогали местные полицаи, а также специально прибывшие в Киев из других районов 45-ый и 303-ий Полицейские батальйоны.В то время, в спорных ситуациях решали судьбу человека два слова. Эти слова - "похож-не похож", были самыми страшными в те дни. Они обозначали границу между жизнью и смертью. "Уходи, ты не похожа", - кричали родители Дине Проничевой, одной из немногих, спасшихся в Бабьем Яру.
Им тогда уже стало ясно, на какой "поезд" посадят всю эту ограбленную, раздетую, униженную, плачущую массу людей, помеченную жёлтой звездой.
У советской власти было много грехов, но только не антисемитизм. Перед войной в Киеве было 33 еврейских школы, еврейское отделение в театральном институте и даже еврейский трамвайный техникум.
Советской властью была отменена черта оседлости. Были декларированы для всех равные права, поддерживалось развитие национальной культуры.
* * *
В конце улицы, возле противотанкового рва, ограждённого "ежами", была создана застава из полицаев, за которой располагалась походная канцелярия, скрытая поворотом улицы. Сначала, сопровождавшие колонну полицаи проявляли склонную доброжелательность и даже помогали пожилым людям нести их вещи. На перекрёстке стояли эсэсовцы в зелёных мундирах с черепами на рукавах и пилотках и карабинами через плечо.
Они останавливали подводы и тележки, и вежливо предлагали оставлять здесь своё имущество. Даже сами помогали им выгружать чемоданы. Тут же раздавали часть скарба провожающим и знакомым. А те даже и не подозревали того, что хозяева этих вещей скоро будут лежать присыпанные землёй. Радовались подаркам.
Поочередно от толпы отделяли 30-40 человек и под конвоем вели к расположенной тут же под навесом канцелярии "регистрироваться". У людей отбирали все документы и ценности. Документы бросали в мешки. Золото и драгоценности складывали отдельно в ящики. *
В конце улицы Мельникова людей начали формировать в колонны по сто человек. Затем каратели повели их по Лукъяновскому шоссе мимо Сырецких лагерей к Бабьему Яру. По мере приближения к зловещему, месту конвой начал усиливаться. В воздухе резко запахло сапожной мазью, чесноком и перегаром самогона. На развилке толпу начали оттеснять от улицы, ведущей влево на станцию Сырец, и направлять прямо - к Бабьему Яру. Как-то внезапно, дружелюбие полицаев исчезло, они стали покрикивать на людей, сжимать их в плотную массу. Поворот дороги на железнодорожную станцию Сырец был перекрыт грузовиками. Колонну евреев взяли в окружение дополнительные два батальона немецкой полиции. Эти уже не церемонились с людьми. В ход пошли приклады карабинов и штыки.
Затем евреев через проходы в насыпи загоняли к краю оврага. Так обычно загоняют скотину в выгородку. А чего там церемониться! Можно же безнаказанно поиздеваться. Полиция знала, что это уже не люди и жить им осталось совсем немного.
Уже тут пролилась первая кровь. До многих, наконец-то начало доходить, в какую Германию их отправляют. Но было уже поздно что-то предпринимать.
Чем ближе колона подходила к Бабьему Яру, тем слышнее и отчётливее раздавалась немецкая ругань, ружейная пальба и длинные пулемётные очереди, по которым многим людям стало понятно, что там происходит. Но возврата назад уже не было. Евреев плотно окружили головорезы полицейских батальонов и четвёртой зондеркоманды СС.