"Слёзы войны"

А взрослые, о чём бы ни говорили, но всякий разговор начинался и заканчивался одним - Бабий Яр.

Фото 16. Форпост на перкрёстке. На тротуаре немцы обыскивают прохожих.

Никто не беспокоил, притаившуюся семью. Появилась слабая надежда на то, что всё потихоньку забудется и благополучно закончится.

Кто же мог знать, что дворнику их дома уже давно, ещё с довоенного времени, приглянулось Дорочкино пианино. Ему очень хотелось научиться играть на нём гопака. Особенно, как выпьет - ну, просто, невтерпёж! Долго ходил он кругами, высматривал и видно, всё-таки, что-то заметил через занавески. А может, как-то по другим приметам прознал, что в квартире кого-то прячут. Пошёл он, продажный, в полицию и очистил там свою иудовскую душонку, - мол, как же так, всех евреев забрали, а в этой квартире остались. Непорядок, надо исправлять упущенное, подчищать! А там среагировали быстро.

Утром Володя открыл почтовый ящик и увидел внутри какой-то листочек. Взял он его в руки - и как змея ужалила! Это была повестка о добровольной явке завтра с утра бабушки Иды и Доры в Полицейскую управу. В случае неповиновения их доставят под конвоем.

Не забыли и благополучно не кончилось! У зверей аппетит только разгорелся. Что было делать? Не явиться? Придут сюда, увидят детей и заберут вместе с ними. В повестке была указана дата - на завтра. О детях ничего не сказано, значит, дети останутся дома с Володей. Собрались бедные женщины, посидели, поплакали. Покормили детей и уложили их спать.

* * *

Дору и бабушку Иду забрали, именно забрали, а не арестовали, в тот же день поздно вечером. Семья только собралась к столу на скудный ужин. Неожиданно в дверь загрохотали чем-то тяжёлым. Потребовали открыть немедленно, иначе пригрозили взломать замок. О том, чтобы спрятаться, не могло быть и речи. Хорошо, что уложили детей спать в комнате у бабушки Нины в маленьком чулане с окном во двор, строго приказав им не шуметь, а сами рассположились до утра у себя в комнате. Чего уж прятаться! Всё равно завтра утром пойдут в полицию.

Пришлось открывать. В коридор вошли, не здороваясь два полицая, наполнив воздух запахом сивухи и махорки. Старший из них, потёр остывшие руки, подышал на них и полез во внутренний карман шинели. Вытащил смятую бумажку, расправил её в руках:

– Которые тут будут, - он поднёс бумажку поближе к лампе и по слогам прочитал, - Лорман Дора и Лорман Ида?

Дора, в душе давно уже ожидавшая этого часа, встала и произнесла спокойным голосом:

– Я Лорман Дора.

Ида, изменившись в лице от страха, сгорбилась и чуть слышно прошептала:

– Я, Лорман Ида, её мама, - показывая на Дору, вроде это могло что-то изменить.

– Собирайтесь, пойдёте с нами, - хриплым, с перепоя голосом, сказал старший.

Фото17. Облава и проверка документов на базаре.

Володя резко вскочил из-за стола, чуть не задев головой висящую над столом керосиновую лампу:

– Кто вы такие? Вы даже не представились.- А вам шо, не видно?
– показал пальцем на нарукавную повязку старший полицай.
– Ну, шо за люди? А ещё интеллигенция.

– За что и на каком основании вы врываетесь ночью в дом и хотите их арестовать? Они что, преступницы? Вы не имеете права! Мы только сегодня получили повестки и завтра утром, как там указано, собирались явиться по указанному адресу.

– А мы специально пришли сегодня вечером, а то бы завтра и след ваш простыл, а потом ищи вас, - злобно сказал старший.
– Уже один раз вам было сообщено приказом на каждом углу, так вы не явились. Это вам не то, что было раньше. Новая власть любит порядок.

– Теперь пойдёте с почётом, под конвоем, - захихикал молодой.

Володя вспыхнул и хотел ещё что-то сказать, но Дора посмотрела на него и тихонько, но не терпящим возражения тоном, шепнула ему в ухо:

– Володя, не надо. Здесь дети.

Володя сразу же сник. Обречённо опустил голову и сел. Дети, видно ещё даже не успели уснуть, сидели тихонько как мышки, чувствуя опасность.

Полицаи, игнорируя претензии какого-то умника-интеллигента, переглянулись между собой и засмеялись:

Фото 18. Предатель, одетый ещё в советскую офицерскую шинель и фуражку.

– Яке вам ещё треба основание, - вмешался молодой полицай, - вы приказ читали чи нет? Усе нормальные явреи пришли и уже давно..., - затем под взглядом старшего быстро замолчал и со злостью произнёс, - ... вывезены в Германию. Пиво там пьют с колбасой. А тут, мать-перемать, таскайся за вами по ночам. Скажить спасибо, что ещё нас прислали. А еси б немцы? Тут бы на месте и расстреляли всих - злобно сказал молодой.

Старший, чтобы замять его оплошность, сказал:

– Оденьтесь потеплее, возьмите продуктов на три дня, документы, ценности. И побыстрее, - начал он сворачивать цигарку, как бы давая им возможность собраться за время выкуренной сигареты.

А что было собирать? Всё и так уже давно было собрано. Долгие проводы - лишние слёзы. Несмотря на все старания бабушки Нины спрятать обречённых, всё равно они ждали этого момента. Ведь из города уехать было невозможно. На всех дорогах, стояли заставы.

Дора и Ида простились с Володей и бабушкой Ниной. Даже к детям не зашли, опасаясь выдать их присутствие в квартире. Так они и остались в чулане, не увидев в последний раз маму и бабушку.

Володя и бабушка Нина вышли проводить их. На улице, окутанной зимней непогодой, не было ни души. В сопровождении конвоя, бедные женщины, еле переставляя ноги в стоптанной обуви, плелись в окружении двух полицаев. За углом стояла подвода. Полицаи усадили женщин на неё и тронулись в путь. Спустя короткое время, падающий снег поглотил стук лошадиных подков и скрип телеги. Бабушка Нина и Володя стояли одинокие и подавленные настигшей бедой. Но надо было возвращаться в дом. Там их ждали дети. Ведь дома сейчас не было никого из взрослых.

Глава 10

Как только конвой доставил Дору и Иду в здание Полицейской управы, их сразу же арестовали. Затем тщательно обыскали и зарегистрировали. Забрали у них всё, что показалось им ценным и сразу же поместили в камеру. Там уже находились около тридцати таких же несчастных женщин и детей. У кого было место, тот спал, если это можно назвать сном. Другие ютились на полу, кутаясь от холода в какие-то тряпки. Изредка просыпались дети, оглашая помещение камеры хриплыми со сна, капризными голосами. Матери кое-как успокаивали их. Кто-то перешёптывался с соседкой. Кто-то всхлипывал. Женщина с маленьким ребёнком на руках молилась на идыш и что-то вымаливала у Бога, то ли прощения грехов, то ли помощи. А может быть, просила Его спасти хотя бы ребёночка? Своя судьба была ей уже безразлична, а ребёночек-то ещё и не пожил. В чём его вина? Пока что он спокойно спал и не догадывался о своей участи.