"Слёзы войны"
Шрифт:
После провозглашения 30 июня 1941 года Акта о воссоздании Украинской державы немецкие власти начали аресты членов ОУН.
С первых же дней войны, Организация Украинских Националистов разочаровалась в возможности сотрудничества с оккупационной властью и в восстановления украинского государства. ОУН начал разворачивать борьбу против неё. Среди форм и методов борьбы были не только идеологическая деятельность, но и вооружённое сопротивление оккупантам.
"Документ 106.25 ноября 1941 года Айнзацкома С/5 полиции безопасности и СД ...
Достоверно установленно,
В конце 1941 года была зепрещена деятельность Украинской Национальной Рады.
Почувствовав опасность, с января 1942 года ОУН(М) перешёл на нелегальное положение. В январе 1942 года гестапо в Киеве арестовало группу деятелей ОУН (М), среди которых были: И. Рогач, О. Телига, П. Олийник и другие. Среди них известная украинская поэтесса Елена Телига. Её муж отказался от освобождения и принял смерть вместе с ней. Со временем их всех расстреляли в Бабьем Яру.
* * *
Вечером, когда уже все уснули, Володя долго сидел на кухне за столом и пытался что-нибудь придумать, как спасти тёщу и жену. Вращаясь в кругу интеллигенции, он знал, что в первые дни оккупации Киева, немцы лояльно относились к национальному движению.
У Володи был один знакомый из ОУН, который имел возможность исправить паспорта. Завтра же он решил зайти к нему и попросить содействия с обновлением паспортов тёщи и жены. После этого решения, он спокойно уснул.
Утром он встал пораньше, чтобы не отвечать на докучливые вопросы жены - "куда и зачем", взял документы жены и тёщи и направился в Управу, где его знакомый занимал какой-то важный пост. Домой он вернулся уже после обеда. Переоделся и зашёл в комнату. Тёща с Дорой перебирали детскую одежду, в поисках что ещё можно одевать, а что можно снести на базар и поменять на в какие-то продукты. Лизочка читала очередную книгу, а мальчики, как всегда, против кого-то воевали. Дора сразу же заметила перемену на лице мужа. Он был расстроенный и какой-то подавленный
– Что-то случилось?
– спросила Дора.
– Не обращай внимания. В наше время всегда что-то и где-то случается каждую секунду. И, как правило, что-то плохое.
– Ну достаточно, не рви сердце, расскажи.
– Вчера мне подсказали, чтобы я пришёл к Онищенко, ты его знаешь, он сейчас в Управе ведает каким-то там культурным центром в городе. Знакомый мне сказал, что вроде бы, тот может посодействовать выправить паспорта и посоветовал к нему обратиться.
– Но это же опасно, это фальшивка!
– запротестовала тёща.
– Не намного опасней, чем иметь в наше время паспорт с "пятой графой" - ответил он.
– Мама, погоди. Да, ты прав, - согласилась Дора.
Они обратили внимание, что Лиза прислушивается к их разговору.
– Лиза, - обратилась Дора к ней, - иди в детскую, посмотри, чтобы мальчики не шалили.
Та недовольно встала и с книгой ушла в детскую.
– Теперь расскажи, что он тебе ответил?
Володя не знал, как из себя выдавить. "В конце-концов я
обязан это сказать" подумал он и выпалил одним духом:– Он сказал, что тебе выправить паспорт можно. А вот ей, - он повернулся к тёще, - нельзя. И никаких уговоров.
Женщины стояли растерянные и подавленные:
– Ну что же - сказала тёща, - хорошо хотя бы один паспорт и то хлеб.
– Я без мамы не согласна. Я её не брошу, - решительно сказала Дора.
– Доченька, подумай, что ты делаешь. Ну уеду я одна в Германию, устроюсь, а потом напишу и ты приедешь ко мне. А там и ты устроишься, смотришь и деток с Володей заберём. Ну, что нам ещё надо?
– Нет, мама. Мы останемся сидеть на антресолях до конца. Всё-таки прошло много времени и что-то, наверное, изменится. Вчерашней проверкой полицаи убедились, что нас тут нет.
В комнату постучала баба Нина:
– Ида, посмотри, я ещё кое-что нашла из одежды. Может завтра на базаре что-то и сменяем?
Женщины начали копаться в вещах, ещё раз определяя, что пойдёт, а что уже не годится. Это хоть как-то отвлекло их от тяжёлой действительности.
Глава 9
Наступил декабрь. Скрылись под снегом уродливые шрамы взорванных домов. Улицы никто не чистил. Посредине были протоптаны дюдьми узкие дорожки, по которым пробегали по своим делам редкие прохожие.
Время тянулось медленно. Город опустел. Редкие прохожие спешили закончить свои дела до комендантского часа и незаметно проскользнуть по улицам, покрытым битым кирпичом и мусором. Стараясь не попадаться на глаза патрулям, они осторожно пробирались по улочкам и проходными дворами. При первой же опасности ныряли в подворотни и переулки и прятались там, избегая выходить на открытые места и площади.
Круглосуточно немцы и полицаи настырно и скурупулёзно продолжали по доносам и домовым книгам выслеживать евреев, уклонившихся от явки по приказу. Отлавливали их и вывозили в Бабий Яр на уничтожение. Все основные улицы были перекрыты. На перекрёстках были установлены шлагбаумы и форпосты. На базарах, единственных источниках, где можно было ещё что-то купить или обменять что-нибудь на продукты, устраивались неожиданные облавы и проверки документов. Людей, как скот, заталкивали прикладами в грузовики и вывозили или в Германию или на уничтожение в Бабий Яр.
Ида и Дора безвылазно сидели у бабушки Нины в комнате, готовые в любой момент забраться на антресоль. Самого маленького, годовалого Семёнчика, Дора кормила грудью. Володя, как мог, занимался детьми. Школы не работали и ему в этом нелёгком деле помогала старшенькая Лиза. Она читала Антоше и Кольке детские книги, пытаясь научить их освоить азбуку. Они с удовольствием слушали её чтение, рассматривали картинки, но от обучения увиливали. Видно, что для освоения науки они ещё не доросли. Больше всего мальчики любили возиться со своими игрушками. Ничего другого для них не существовало. Они потихоньку пыхтели, вырывая друг у друга почему-то обязательно понравившуюся обоим игрушку. Если возня угрожала перейти в драку, Володя подходил к ним и молча рассаживал их в коридоре на разные сундуки. Вскоре мир между ними восстанавливался. Было бы так и у взрослых!