Слипер и Дример

сидишь на своей фазенде, аки Небоська с Авоськой, природа, погода, огурчики с грядки, и ничё

тебя не колышет. А вот и правильно, Мора! Я тебе всегда это говорил. Ни к чему уважающему

себя исследователю вся ента шоб-её-затык-цивилизадница. Уважаю я тя за мудрую задвинутость

твою от суетных и бесполезных дел цивилизадных. Живи там и радуйся. На то у тебя и есть

приятель навродь меня, чтоб новости последние рассказывать. Проходь, друже, сейчас чайником

свистнем на кухне, разольём по пиалушкам корешки с листиками и отмолотим язык как

последует!

Пока Кого с Морой обрядствовали (в смысле, совершали товарищеский обряд вступительного

словоблудия), наши туристы уже воссели на кухне, и Башкирец аккуратно освободил пасть

Загрибуке.

— Слышь, брррателла, — котяра назидательно выставил перед Загрибукиным носом

указательный коготь, — ты за правду-матку не шурши, понял? Все остальные уже давно

допургопетрили, что Кого за другого себя выдаёт, один ты тут в бой рвёшься с шашкой

комсомольской правды наперевес! Так что, боец, ксиву в карман, сдать оружие, и никаких «давно

не виделись»! Усёк?

— Усёк! — Загрибука закивал головой, отчего нелепая жёлтая шапка стала бить его по носу

своим синим помпоном. — От, блин с компотами, я чуть не…

— Потому с хвостом во рту и зашёл, — закончил кот. — Хорошо хоть не кусил. Бешенством не

болел, часом? Да ладно, шучу, шучу… Короче, Загрррибыч, ты енто…

25

2

Но тут в кухню зашли Дух Кого, то бишь, как мы договорились сейчас же и туточки,

Шкындырбыр Шкындырбаевич Шкындырович собственно с персоной Моры под ручку. Загрибука

отчаянно закивал Башкирскому Коту, мол, я всё понял, но тут Дример наступил ему на лапу

ботинком и прошипел:

— Голова отвалится. Не вибрируй — не пейджер!

Шкындырович без умолку болтал, развлекал гостей шутками, прибаутками и хохотунцами,

совсем не похожими на его прежние велеречивые манеры. Странный чайник, привязанный

диковинным шнурком к стене, действительно засвистел в какой-то момент и одарил опосля сего

кипяточком, кой залили в посудину поменьше, куда заблаговременно покидали скрученных

листиков и пару благоухающих корешков. Нашлись тут же крендельки печёные. А покуда все

чаёвничали, Шкындырович успел и супчику согреть наваристого. Мора лишь изредка задавал

вопросы и хохотал по поводу ответов, а сам доклад вёл Шкындырбыр Шкындырбаевич. Он

рассказал про город А более подробно. О том, что город сей действительно является некой базой

для многих и многих исследователей, которые стекались сюда в течение нескольких поколений со

всех концов Небесной Лабиринтовой Загогулины. Рассказал и о том, что расположение города А

делает его действительно уникальным местом для проведения многих экспериментов по части

освоения новых Слоёв виброчастот реальности. И что случаются в городе и плановые крупные

опыты с новыми измерениями. Подтвердил также, что архитектура города и его географический

статус имеют свойство меняться в зависимости от погодных условий, астрономических

особенностей и влияния близости других, чужих нашему пониманию измерений. Некую

стабильность реальности, конечно, удаётся сохранять, иначе и вышедши за хлебом можно было б

своего дома уж и вовсе никогда не увидеть боле. Но всё-таки периодически разнокалиберные

предметы странным образом подменялись, а иногда метаморфозам подвергались и жители.

— Любая ж[и]ва ко всему, понимаешь ли, привыкать способна и всегда ратует за скорейший

«коннектинг пипл», так что ужились мы тут как-то со временем, все разные и несуразные, —

дзынкал ложкой в кастрюльке новоявленный нашим туристам Шкындырович.

— А что такое «жива»? — с набитым крендельками ртом спросил Загрибука.

— О, это — одно из самых старых определений души, — умилительно и по-матерински

посмотрев на Загрибуку, ответил Кого-Шкындырбаевич. — «Жива» означает на языке Кхе живое

осознающее существо. Это ампутированная от цельного и неделимого Потолочного Разумения

световая часть, которая невозмутимо и нагло самоосознаёт своё собственное отделённое

существование в любых условиях и при любой погоде, то есть, по-нашему, по-бразильски, просто

душа, обособленное «я», в любых ему заблагорассудочных формах. Изначальное личностное

осознание. Дух!

Тут Шкындырбыр-Дух-Шкындырбаевич-Кого-Шкындырович издевательски подмигнул всей

нашей честной туристической компании, и в особенности Загрибуке.

— Вот это и есть жива, — закончил он. — Все мы да на каждого в отдельности.

— А что за язык Кхе? — не унимался Загрибука.

25

3

Шкындырович улыбнулся и, наклонившись к нему, доверительно прошептал:

— Видите ли, профес…

Слипер выразительно поднял бровь и наступил на ногу Шкындыровичу.

— …профессиональный интерес заставил меня обратиться к древним боевым языкам, — Дух

Кого благодарно глянул на Слипера, чуть ли не оговорившись званием Загрибуки, которого, по

своей шпионской легенде, он ну никак знать был не должен. — В частности, к языку Тори. Это

боевой язык, использовавшийся в древности почти во всех Слоях мира, один из диалектов

изначального языка. В несколько искаженном виде он до сих пор употребляется при навигации

пилотами виман, которые вы видели по пути сюда.

— Да, грандиозные штуки! — подвердил Слипер. — И как таким птенчиком можно управлять

— не представляю! Мозги же вскипят!

— Вот-вот, — продолжил Шкындырович. — А далее всё непросто. Древний язык Тори делится

на несколько языков и наречий в свою очередь, и не просто так делится, аки бессистемная

инфузория под микроскопом, а в зависимости от условий применения. То есть весьма разумно,

ибо язык сей, по преданиям бабушек наших, которые были все уже тогда крайне «пра-», дан был