Слипер и Дример

что в конце зала должен быть выход, профессор ускорил шаг. И в этот момент раздался гул.

Загрибука сразу прижал уши к голове, присел и приготовился к худшему.

— Бом-бам-дировщики, не иначе! — зашептал он в полуприседе с прижатыми ушами.

Гул усиливался. И тут из одного тоннеля показался свет.

— И как же эта жужелица летает в такой трубе?! — заинтересовался Загрибука и потянулся

весь на звук. Любопытство пересилило страх.

Но из тоннеля вылетела никакая не жужелица, а довольно странный поезд. Точнее, трамвай

весьма громоздкой конструкции, покрытый полинявшей бордовой краской с единственной фарой

впереди. Да и не вылетел он вовсе. Высекая искры дугой, страшно скрипя, он вывалился из

темноты, словно старый пиджак дедушки Мытута из шкафа.

— Э-э-э-эй! — заорал Загрибука, подбегая к краю платформы и вытягивая руку с поднятым

вверх большим пальцем: — Подбросьте до центра!

Жест «проголосуй или проиграешь» не остался без внимания.

13

1

Трамвай завыл всеми колёсами, взвизгнул тормозами и остановился возле потенциального

пассажира. С шипением открылась дверь, и оттуда выпорхнула дочь степей с раскосыми глазами в

коричневой школьной форме и ярко-красной тюбетейке с золотой эмблемой на лбу.

Эмблема та кратко гласила — «М»!

— Салам алейкум! — радостно привествовала она Загрибуку.

— Маленько шалом! — согласно поклонился тот, скользя по полу. — Сеньорита… Чикита…

Гевэра... Товарисч… А куда сей паровоз пыхтит?

— Да туда и сюда! — ответила девчонка, смеясь щёлочками глаз.

— Вы не поверите, гражданочка, но мне в ту же сторону! Не возьмёте в нагрузку?

— Прыгай в седло, батыр, о чём спич! — Она нырнула обратно в вагон, и Загрибука поспешил

сделать то же самое.

Зайдя внутрь, он осмотрелся по сторонам. По бокам ветхого трамвая привалились спинками

деревянные скамеечки, что в твоем осеннем парке. На задней площадке гнездилось несколько

раскладушек с накиданными одеялами. Но больше всего Загрибуку удивило, что в кабине

машиниста никого не было.

— Дык вы сами и управляетесь с ним? — вежливо осведомился он.

— А чего тут сложного? — удивилась Красная Тюбетейка и, сложив руки рупором, гаркнула в

сторону кабины: — Алга, белогривые!

А затем сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула.

— Пятьсот кобыл под капотом! — гордо подмигнула она Загрибуке.

Тот не стал даже и пытаться сообразить, как могли пять сотен лошадей уместиться под каким-

то комодом в этом маленьком трамвае. А сам трамвай натужно взрогнул, очнувшись от дум,

затрясся и тронулся с места. Из динамика в потолке сквозь треск помех послышался мотив:

— Думы мои, судороги…

C высоты птичьего помёта

Солнце медленно садилось в деревья. И я подумал, что самое время пойти на балкон да

навестить старого друга. Нет, конечно, мы могли с Ним поговорить в любое время, но в

суматохе дня беседа напоминает скорее обрывочные реплики по мобильному телефону. Такую

череду междометий и кратких фраз никак нельзя назвать полноценным общением или обменом

мнениями. Так, перебросились словами. Как в баскетбол сыграть по-быстрому. Но часто хочется

основательно посидеть, обсудить важное. А когда собеседование приправлено добрым костром

или великолепным закатом, сами понимаете, и разговор получается совсем иным, и результат его

тоже. В общем, фэншуйность нужно соблюдать во всём. Вот и мы с моим Другом любили

посидеть под вечер на балконе.

— Привет! — Я пустил мыльный пузырь в тёмный колодец двора.

13

2

— Здор[о]во! Как прошёл день?

— Да нормально. Ну Ты же и сам знаешь!

— Знаю, но всё равно приятно просто вот так по-человечески спросить иногда.

— Да, Ты прав, извини. Всё в порядке. Я вот много полезного сегодня сделал вроде как, много

чудесного повидал. Спасибо Тебе, всё было замечательно. А что не было замечательно, дык я сам

виноват. Пардон, исправлюсь.

— Я знаю, исправишься. Как тебе Тюбетейка в метро? Ну, помнишь, которую ты днём

встретил на станции?

— А-а-а… Дочь степей-то? Да, прикольно. Вот до чего цивилизация дошла-то. Ей бы к лицу

конь да степь казахская, а в шапке красной в метро дежурит, словно пионервожатая. Да,

наверное, на пассажиров глядит целый день и не понимает, какого лешего тут делает. И зачем

она в мегаполис приехала из своего Казахстана? Жила там, здоровая и сильная, мудрая и весёлая,

с ветрами дружила, с дождём говорила, с солнцем смеялась, с Тобой, небось, частенько

разговоры заводила…

— Было дело, говаривали мы…

— А теперь?

— А что теперь? Теперь у неё работа, учёба, магазин, дом и телевизор.

— И что, всё? Вот так всё и закончится?

— Ты же знаешь, Пути неведомы людям. Не волнуйся, всё вернётся на свои места, да так, что

и поймёшь это, только когда уже всё сбудется. А по Пути столько всего переживёшь, что

возвратишься совсем другим. И так по кругу. Всегда.

— Эк Ты всё завернул!