Слипер и Дример

2

«Каламбурия Пикчерз» представляет!

Братья и Загрибука прошли по прямому тёмному коридору до следующей двери. Она была

деревянная и непокрашенная. Сначала им показалось, будто дверь вся изъедена жуками-

короедами, но при ближайшем рассмотрении даже в таком мраке стало очевидно, что она покрыта

какими-то специально нанесёнными узорами и знаками.

— Э-э-э… — промычал Дример, почесав затылок под Шапкой-Невредимкой.

— Я тоже так думаю! — согласился Слипер. — Сдаётся мне, лучше подождать снаружи.

И он развернулся, дабы пойти обратно, но обнаружил, что коридора, по которому они только

что пришли сюда, уже нет. В нескольких шагах позади теперь тоже была дверь. Такая же.

— Навязчивый сервис, — нахмурился Слипер и взвесил в руках рюкзак со спящей там

экстремисткой-шахидкой Черепахой-Тротиллой.

— Замуровали, — прошипел Загрибука нагоняющим жуть баском. — И где же это, катет мне в

гипотенузу, нашего Башкирского носит?

— Ммменя не носит, — ответил вкрадчивый голос тут же, и кот появился, словно свет во

внезапно включённой лампе. — Я сам ношусь и всё пригодное к переноске ношу с собой. И

изррреку я ныне вам следующее. Ну чего вы так убиваетесь? Вы же так не убьётесь! — Он

хохотнул, клацнув зубьями. — Выбирайте дверь и шагайте с лёгким сердцем и очищенным

желудком в светлые дали обещанного не раз нам будущего. Проще гутаря, Жребия тут нет, а

бросать кого-то надо, ибо «пррроголосуй или проиграешь!».

— Давай, — повернулся Слипер к братцу. — Ты хоть в ботинках.

Они выставили перед собой сжатые кулаки, сосчитали до трёх и выбросили «камень, ножницы,

бумага». Дример выкинул «колодец», поглотивший слиперовские «ножницы».

— И? — Слипер выжидающе посмотрел на братца.

— Мы — карела, нам — похъелла! — ответил Дример и толкнул ладонью ближайшую дверь.

— Мудррро, — довольно растянул пасть Башкирский Кот и повернулся к Загрибуке: —

Коллега, прошу вас, там нас очудачат несметные открытия в областях тех наук, о коих наземные

ходячие даже и не помышляли покудова, ибо нефиг поперёк шпрот в сгущёнку лазать!

— А пошли! — И Загрибука важно прошёл в дверь первым, заложив ручищи за спину.

За дверью оказались ещё коридоры и коридоры, много коридоров, просто какая-то тусовка

коридорная, словно они тут все сошлись на перекрёстке потереть за общую судьбинушку. Но

двери стали попадаться и другие. И ржаво-железные, и мутно-стеклянные, и даже детсадовско-

пластиковые. И на дверях начали встречаться таблички: «Приёмка перессуды», «Подлоговая

инспекция», «Камера захоронения» и другие.

— Да, я сам взорррвал свой мо-о-озг… — напевал кот воинскую песню, ломясь смело и

безответственно в каждый дверной проём без звонка и приглашения, аки и без номерка.

18

3

— Вот они тут намудрили! — Загрибука уж запыхался. — И как это всё в усадебке сей

помещается?

— Пространство, прррофессор, для волшебного рукоприкладства — что пластилин для

детёныша. Тяни — не хочу, — изрёк Башкирец. — Одна беда — время при таком подходе также

меняется, и можно лихо отобедать со среды на пятницу, отсчитав в уме четверг. Короче, есть все

шансы стать постарше своей же бабушки.

Загрибука ощупал себя, но признаков скоропостижного старения не обнаружил. Дример,

заметив это, успокоительно добавил:

— Вас, профессор, это никоим образом не коснётся. Это, скорее, будут бабушкины проблемы!

Кот закивал:

— Типа того, всё зависит от отношения к случившемуся.

— Слушайте, у меня уже мозг течёт, давайте куда-нибудь таки выберемся, — заныл Загрибука.

— Спокуха, профессор, — весело отозвался Слипер. — Ещё немного оздоровительного

променада, и мы приведём нашу медвежемственную комиссию на общий карнавал.

— К-к-к-какую комиссию? — устало заикнулся Загрибука.

— Медвежемственную, — радостно подхватил кот. — Это, типа, когда собираются

невежественные медведи, сосут лапу и дружно сопят пустяки. Вот как мы таперича! Ну-ка,

возьмите-ка наку!

Кот выудил из-под лапы кулёк и выдал Дримеру на ладонь красную вяленую рыбку.

— На всех! — уточнил он. — А то втаращит тут вас не по-детски…

— Опять сомнительные поедания, — наборщился Дример, но взял рыбу, аккуратно разодрал её

на четыре части и раздал.

— Под язык клади, аки бабушкин валидол, — напутствовал кот, — а то сходу шандарррахнет.

Противопоказаний к применению, надеюсь, нет?

— Это каких? — засомневался Загрибука.

— Ну там, икота-зевота, слепота-глухота, лактация-беременность? — Башкирец оседлал роль

участкового врача задрипищенской поликлиники.

— Катет мне в гипотенузу, пёс с тобой! — Загрибука замахал руками, а Слипер чуть не

покатился со смеху.

И тут очередная непокрашенная железная дверь стала сама перед ними отворяться. В один миг

все схватили по кусочку рыбы с дримеровской ладони и покидали в рот. А затем приняли

вежливо-участливое выражение физиономий. По большому счёту, оно было ближе к глумливому.

Дверь открылась, и на пороге они увидели… кого? Именно. К[о]го. Ударение в этом слове,

дорогой читатель, нужно проставить на первый слог. Кого — так звали этот всенародно известный

дух, принимающий самые разные обличия. Просто люди забыли, как ударение в слове бывает

важно, а потому наплевательски ныне относятся к изречению фонетически складываемых в

осмысленность звуков. А между тем, Кого был духом, который прибирал к рукам всё ставшее

ничейным, позабытое хозяевами, плохо лежащее, переставшее быть нужным и тому сподобное.