Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя

– Кто-нибудь обязательно подаст на меня в суд, – сказал Стил Коэну.

– Выбор за вами, – сухо ответил Коэн.

Но обоим было ясно, что в действительности выбора не существовало: совет был вынужден принять высшую цену и рискнуть судом с Citigroup. Стил и Коэн понимали, что Wells Fargo сделал свое предложение из-за малозаметного изменения в налоговом законодательстве, которое произошло во вторник, на следующий день после сделки с Citigroup. Новое положение позволит Wells Fargo использовать все списания Wachovia в качестве вычета в отношении собственных доходов, и это даст объединенному банку возможность экономить миллиарды на будущих налогах.

Совет Wachovia проголосовал за принятие сделки сразу после полуночи. Предложение Wells относилось ко всей компании, это была сделка, которую предпочитали регуляторы. Сделка Citigroup, хоть и обошлась всего в доллар за акцию, оставила бы после себя несколько дочерних предприятий Wachovia, которые могли иметь дополнительную стоимость. Возможно, это дало бы несколько долларов на акцию. Но определить точную цифру было трудно. Был третий час ночи, когда совет Wachovia узнал мнение советников Goldman Sachs и Perella Weinberg, которые были по разные стороны стола переговоров всего неделю назад. Стил позвонил Ковачевичу, чтобы рассказать ему новости, а затем набрал номер Бэйр, на который она велела ему позвонить (а не на домашний, чтобы не будить детей).

– Все одобрено, – сказал он ей.

– Хорошо, – облегченно ответила Бэйр. – С утра надо позвонить Викраму.

– Шейла, мы не будем ждать утра, – сказал Стил. – Мы сделали это, мы утвердили сделку. Думаю, мы должны позвонить сейчас. Не хочу, чтобы он узнал от кого-то еще.

– О’кей, сделайте это.

– Нет, говорить должны вы, ведь это вы нас поженили, – ответил он.

Стил соединился с Джейн Шерберн и набрал номер Пандита, разбудив его.

– Боб, что происходит? – спросил тот сонно.

– Ну, произошло важное событие, – осторожно ответил Стил. – У меня на линии Шейла и Джейн. Вам дать минутку?

– Нет, я в порядке. Что случилось?

– Мы получили незапланированное предложение от Wells Fargo на всю Wachovia – по семь долларов за акцию, без государственной помощи, – утвержденное советом Wells Fargo. И мы его приняли. Мы думаем, что поступили правильно.

– Ну это интересно, – опешил Пандит. – Лучшая ставка? Позвольте мне позвонить Неду. Давайте поработаем с вами и посмотрим, что можно сделать, чтобы решить проблему.

– Нет-нет. Вы не понимаете, – прервал Стил. – Я уже подписал соглашение.

На другом конце провода воцарилась тишина. Если Пандит не совсем проснулся минуту назад, то теперь он точно проснулся. Когда он снова заговорил, его голос звучал сердито.

– У нас есть сделка! Вы это знаете и не можете поступить иначе, потому что у нас эксклюзивные договоренности. Вы не можете ничего подписать, – потом разочарованный Пандит обратился к Бэйр. – Госпожа председатель?

– Ну, я не могу встать у всего этого на пути, – ответила Бэйр очень официальным тоном.

– Речь не просто о Citi, – попытался объяснить Пандит. – Есть и другие вопросы, которые мы должны рассмотреть. Мне нужно поговорить с вами наедине.

Стил согласился отключиться, и, как только он повесил трубку, Пандит стал умолять Бэйр: «Это неправильно. Это неправильно для страны. Это просто неправильно!»

Но решение было окончательным, и она ясно дала это понять.

* * *

Цены на акции взлетели еще до того, как во второй половине дня в пятницу, 3 октября, в Палате представителей во второй раз началось голосование по законопроекту о программе спасения. Его прохождению способствовало принятие Сенатом ряда налоговых льгот, действие которых в случае негативного исхода голосования прекращалось. Другим популярным дополнением стало увеличение суммы индивидуального банковского счета, застрахованной FDIC^[722], до 250 тыс. долларов со 100 тыс. То, что начиналось с трех страниц проекта, теперь содержало более 450 страниц законодательного юридического сленга, который Сенат одобрил в среду после захода солнца.

Многих демократов и республиканцев, которые в понедельник выступали против этой меры, убедили изменить мнение: одних – путем обращений двух кандидатов в президенты или самого президента, других – добавлением положений в законопроект, третьих – нарастающими признаками того, что финансовый кризис тащит экономику^[723] в глубокую рецессию. В недавнем докладе указывалось, что в сентябре было потеряно 159 тыс. рабочих мест. В этом месяце экономика теряла рабочие места самыми быстрыми темпами более чем за пять лет. На неделе акции резко упали, и как поглощение Washington Mutual, так и отчаянные меры по обеспечению Wachovia партнером показали, что в беду попала не только Уолл-стрит.

В финальном подсчете голосов 33 демократа и 24 республиканца, которые голосовали против законопроекта в понедельник, одобрили его. В тот же день президент Буш подписал Чрезвычайный закон об экономической стабилизации 2008 года, которым выделялось 700 млрд долларов на программу выкупа проблемных активов – TARP. «Мы показали миру, что США^[724] будут стабилизировать финансовые рынки и поддерживать ведущую роль в мировой экономике», – заявил президент.

Конечно, ни конгрессмены, ни общественность не знали, что TARP была полностью пересмотрена в казначействе и Джестер, Нортон и Насон начали разрабатывать планы по использованию большей части из 700 млрд для инвестирования в отдельные банки.

Джестер слетал домой в Остин, чтобы отдышаться, но он постоянно был на связи с Нортоном. Нортон и Насон, которым главный юрисконсульт казначейства Боб Хойт сказал, что они не могли нанять финансового консультанта за пределами казначейства из-за внутренних конфликтов, сделали ряд неформальных звонков банкирам Уолл-стрит, чтобы проверить различные идеи, как лучше реализовать программу вливания капитала. В их список вошли персонажи, которые стали известны на выходных из недавней волны заключения сделок: например, Тим Мэйн Катлер и Стивен Катлер из JP Morgan, Рут Порат из Morgan Stanley, Питер Краус из Merrill Lynch и Нед Келли из Citigroup. Они намеренно не звонили никому из Goldman Sachs, обеспокоенные слухами о теории заговора.

Нортон и Насон задавали всем одни и те же вопросы: как бы вы организовали такую программу? Должно ли правительство стремиться получить обыкновенные или привилегированные акции в обмен на инвестиции? Насколько большие дивиденды банки будут готовы платить за инвестиции? Какие другие положения могут сделать такую программу привлекательной, а какие положения сделают ее непривлекательной?

Но Джестер, Нортон и Насон знали, что у них очень мало времени. Даже при утвержденной программе TARP рынки не сразу ответят стабилизацией. Dow Jones Industrial Average, который поднялся на 300 пунктов до начала голосования, закрылся в плюсе на 157,47 пункта – 1,5 % ниже дневного максимума. После того как стало известно о завершении сделки Wells Fargo с Wachovia, акции Citigroup упали на 18 % – самое резкое падение с 1988 года. Индекс Standard & Poor’s 500 за неделю снизился еще на 9,4 %.

* * *

– Я самый плохой человек в Америке, – сказал пребывающий в тоске Дик Фулд своим советникам, прежде чем в понедельник, 6 октября, они вошли в зал Конгресса в Вашингтоне на слушания, которые были созваны для изучения краха Lehman Brothers. Несмотря на принятие TARP, рынки были в смятении, упав еще на 3,5 %, так как инвесторы продолжали задаваться вопросом, будет ли программа реально работать.

Когда он вошел, в зале появились плакаты «Тюрьма без залога» и «Жулик», а на тот случай, если Фулд не в полной мере понял, конгрессмен-республиканец Джон Мика объявил: «Если вы не понимаете свей ролиp^[725], то сегодня вы – злодей. И ведите себя как злодей».