Слишком много денег

– Дело делать надо! – Веня был предельно собран и серьезен. – А из всех кусочков Родины я предпочел бы несколько метров государственной границы. Вот бы я тогда поторговал!

Он знаками показал таксисту, чтобы тот ждал нас здесь. Потом поправил галстук, надел темные очки и довольно ловко защелкнул у меня на руках наручники.

– Веня, – возмутился я, – что за игры!?

– Слушай внимательно, – он вытащил из кармана пластырь, – ты теперь американский шпион. Понял?

– Да какой я шпион! – рассердился я не на шутку, а про себя подумал, что у Вени на почве денег, видно, совсем крыша поехала.

– Американский! – по слогам повторил он, и вид у него в галстуке, костюме и темных очках был, между прочим, вполне серьезный. – А я – советский разведчик. И тебя вроде как в плен взял. Понял?

– Да зачем все это надо!?

Но Веня не стал больше препираться, а быстрым движением заклеил мне рот пластырем и дернул за руку – пошли! Ладно, вроде с икрой он все ловко разыграл, может, и здесь получится? Выйдя из машины, он решительно взял меня под локоть и потащил к воротам. Пузатый полицейский, дремавший в будке у входа, спросонья захлопал глазами, но Веня уже требовал срочной аудиенции с советским консулом, ссылаясь на интересы государственной безопасности. Он говорил так напористо и жестко, что не более чем через десять минут мы оказались в большом прохладном кабинете. Консул встретил нас в совершенно расстроенных чувствах и криво завязанном галстуке. Мне кажется, он, как и полицейский, мирно дремал перед самым нашим появлением. Он смотрел то на мою растерзанную фигуру, маячившую у двери, то на энергичного молодого человека, назвавшегося капитаном Комитета Государственной Безопасности. И ничего не понимал…

– Я выполняю в Стамбуле особое задание! Вам разве не сообщили? – строго спросил Веня, в упор глядя на растерянного консула, и вопросительно добавил: – Товарищ…

– Сидорчук, – представляясь, консул вежливо привстал и кивнул. – Но мне никто ничего не сообщал.

– Это потому, что вам, товарищ Сидорчук, и не должны были ничего сообщать! Задание проходит в режиме особой секретности, – не слишком логично пояснил Веня, но консулу сейчас было не до логики. – Только крайняя необходимость вынуждает меня обратиться к вам за помощью.

– Да я, собственно… – заблеял консул, пытаясь выразить готовность послужить интересам государственной безопасности, но мысли не шли в голову, и пришлось ограничиться забытым пионерским лозунгом: – Всегда готов!

На самом деле он испытывал сильнейшее желание как можно быстрее покинуть кабинет и вернуться в маленький тенистый садик, который примыкал к зданию консульства. Там среди деревьев его ожидало чудесное мягкое кресло, недопитый чай и недочитанная книга…

Однако энергичный тип в темных очках смотрел так строго, что об этом не могло быть и речи.

– Хорошо, – чуть мягче похвалил его Веня и ткнул в мою сторону пальцем. – Это особо опасный американский шпион! Вы немедленно должны переправить его в Союз. За его сохранность будете нести личную ответственность!

Консулу показалось, что короткие рубленые фразы, точно выплевываемые страшным визитером, – это не просто слова, а удары судьбы, обрушившиеся стремительно и страшно на все его безмятежное существование. Они безжалостно разрушали и мягкое кресло в тенистом садике, и ежевечерние прогулки по набережной, и чудесные завтраки в том замечательном кафе на крыше “Хилтона”, откуда так хорошо любоваться просыпающимся городом…

А ведь день так хорошо начинался!

– Вы меня поняли, товарищ Сидорчук! Личную ответственность! – Веня выдержал грозную паузу. – Только имейте в виду, что ваш подопечный очень опасен. Даже без оружия!

– Мой кто? – консул чуть не лишился дара речи.

– Подопечный! – Веня подошел к столу и решительно взял трубку ближайшего телефона. – Срочно соедините меня с Председателем Комитета Государственной Безопасности. Я должен сообщить ему о вашем подключении к операции. А он уже решит все вопросы с МИДом.

Консул понял, что еще несколько секунд и случится непоправимое. Мало того, что рухнет с таким трудом налаженная спокойная жизнь, но еще и придется иметь дело с особо опасным агентом иностранных спецслужб. Вон морда какая – настоящий убийца! А рот ему скорей всего залепили, чтоб не загрыз кого-нибудь! Сразу видно – матерый шпионище! Консул мягко забрал трубку, аккуратно положил на рычажки и довольно убедительно предложил:

– Боюсь, что без специальной подготовки, – он встал, – я могу не справиться с этим ответственным заданием.

– Что?! – начал грозно Веня и притормозил, давая консулу произнести то, что от него ждали.

– Но, – консул выразительно поднял брови и палец, – я могу организовать для него соответствующие документы.

– Документы? – голос Вени чуть смягчился.

– Именно! Документы, с которыми вы легко провезете его через границу в качестве обычного советского гражданина, потерявшего загранпаспорт. У нас есть такая возможность.

– Как быстро это можно сделать?

– Думаю, что завтра все будет готово, – осторожно предположил консул, но, увидев, что гость снова взялся за телефон, быстро поправился: – Или сегодня, если поторопиться.

– Хорошо, – милостиво согласился Веня, – действуйте, товарищ Сидорчук, действуйте!

Консул быстро притащил собственный “Полароид”, меня посадили на стул, сдернули пластырь (предварительно Веня с самым грозным видом показал мне кулак, а я испуганно сжался) и сделали фотку. Пока она проявлялась, на столе появились бланки – и работа закипела.

– Под каким именем будем оформлять? – спросил консул.

– Как угодно, – небрежно ответил Веня, – да хоть Максим Курганов…

И, усмехнувшись, добавил, что так звали одного перебежчика, которого он лично расстрелял на монгольской границе в самом начале службы. Консул подобострастно засмеялся, не отрываясь от работы, а я, как и положено американскому шпиону, в бессильной злобе прошипел:

– Волки позорные, ненавижу!

– Молчи, сука! – подобающим образом ответил Веня.

Мы вышли на улицу в сопровождении консула Сидорочука – он счел своим долгом лично проводить уважаемого бойца незримого фронта и его плененного противника. Хотя скорей всего он просто хотел убедиться в том, что мы окончательно покинули территорию вверенного ему объекта. Во всяком случае, тяжелая решетка захлопнулась за нами значительно раньше, чем следовало из дипломатических правил вежливости. Такси на месте, естественно, не оказалось – я бы, например, тоже не стал дожидаться пассажиров, использующих наручники и пластырь в качестве аргумента в споре, на совершенно непонятном к тому же языке.

– Отлично, – заметил Веня, осматриваясь, – и не обидели никого, и денег сэкономили. Как говорится…

Но он не успел закончить мысль, потому что откуда-то сбоку выскочил тот самый пузатый полицейский, мимо которого мы давеча проскользнули. Он окончательно проснулся и собирался самым решительным образом задержать двух нарушителей порядка – слыханное ли дело: средь бела дня пройти мимо полицейского поста и, не спросивши разрешения, не согласовав своих действий с представителем закона, ворваться на территорию иностранного государства! Этим безобразным действием мы оскорбили не только его лично, но и всю турецкую полицию.