Сломанная печать

В тишине он осмотрел разбитое лицо, тут же залечив ссадины. С помощью чар эмпата проверил состояние тела — медленно провёл ладонями сверху вниз. Нахмурился, бросив недовольный и оценивающий взгляд на Брума.

— Марису похитили, — тот сохранял отстранённое спокойствие в присутствии посторонних, но губы ментала дрогнули на мгновение. — Она сильно пострадала? Насилие… — Рин не договорил, а Мариса покраснела, отводя глаза.

— Сейчас насилия не было, — сухо ответил Виктор и полез в чемоданчик.

Они молча наблюдали, как лекарь достаёт флакончик с бесцветной жидкостью. Один укол подушечки пальца Марисы — и капля крови окрасила раствор в насыщенный изумрудный цвет. Руки магистра Дэя задрожали, лицо побагровело, но он так же неторопливо и аккуратно спрятал флакон в чемоданчик.

Выпрямившись, Виктор сжал кулаки, ноздри раздувались от еле сдерживаемого гнева.

— Мерзавец! Ты обесчестил мою девочку! — его бросок на Северина оказался неожиданным и придавил того к столу. — Она ждёт ребёнка! И ты признаешь его или я уничтожу тебя. Будь ты хоть Брум, хоть сам король!

Северин опустил руки и не защищался. На растерянном лице мага вспыхнули алые пятна. Лекарь тряс невысокого натянутого струной ментала, точно тот почти ничего не весил.

— Негодяй! Ты совратил её.

Слова магистра Дэя о беременности продолжали звучать в ушах ошарашенной Марисы. Она сидела оглушённая, но нечто огромное и светлое разрасталось в душе. И это новое, невероятно сильное чувство способно было разрушить любое зло, переродить саму Марису Дэй. Мир вокруг остался прежним, но изменился для неё.

— Ребёнок… — она поднялась, хотела встать, чтобы помешать скандалу, но покачнулась и осела на постель, рука легла на живот, где снова потянуло болью. — Нет! Виктор, не надо! Он не…

— Да, — с нажимом оборвал её Рин.

Совладав с собой, ментал открыто смотрел в глаза лекаря. Северину нечего стыдиться перед лицом воплощённой совести, призывающей его к ответу. Он всегда оставался честен.

— Я был первым мужчиной вашей племянницы. Я отец ребёнка, и это моя ответственность. Не стоит пугать Марису нашими дикими выходками. Подумайте о ней, Виктор.

Плечи магистра внезапно расслабились, пальцы, удерживающие одежду молодого Брума, разжались. Он быстро обернулся на девушку, отступил и смущённо оправил сюртук. Мужчины стояли рядом. Оба смотрели на Марису с внимательной нежностью и тревогой. Она всем сердцем почувствовала поддержку, заботу и любовь двух самых близких людей и чуть не расплакалась. Внутри стало горячо и радостно.

Холодная маска на лице Брума, которую он всегда держал при посторонних, дрогнула. Наплевав на присутствие лекаря, он шагнул к постели. Стоя на коленях, уткнулся лицом в ладони Марисы.

— Мари… — чувства переполнили и его сердце, не позволив договорить.

— Прости. Кажется, я не вовремя выпила зелье. Когда ты уехал, всё потеряло смысл. Так боялась за тебя. Думать ни о чём не могла. Потом зачёты. Я пропустила срок. Всего несколько часов, но и их оказалось достаточно. Я понимаю. Так не вовремя!

— Это чудо, — маг осторожно погладил её колени. — Для чудес не бывает неподходящего времени. Мы справимся.

— Три недели или чуть больше? — голос Виктора оставался взволнованным. — И до этого… Тогда в лаборатории ты обманула меня.

— Я люблю его и ни о чём не жалею, — Мариса вздрогнула, как будто лекарь ударил её, решительно подняла взгляд. — Мне не нужны записи в ратуше или клятвы в храме, чтобы быть счастливой с Рином. Я благодарна за всё, что вы сделали для меня. Стыдно, что солгала. Но я сама приняла решение быть с этим мужчиной. Это мой выбор, — втянув раскрытым ртом воздух, Мариса побледнела и сложилась пополам. — Как больно…

Северин обернулся к магистру. Редкое для ментала волнение отразилось на строгом лице.

— Её били. Она долго бежала через лес. Ребёнок…

Быстро перебрав пузырьки в чемоданчике, Виктор влил пациентке в рот несколько капель лекарства. Вместе с Брумом они уложили Марису. Разогрев руки, магистр положил ладони на живот «племянницы».

— Он же не умрёт, нет? — её взгляд метался между мужчинами.

— Буду честен, угроза есть, — Виктор не отрывал пальцев, сплетая заклинания, вливал целебную силу. — Следует избегать волнений и сейчас больше отдыхать. Ты пережила серьёзное испытание. Дар эмпата действует не только по нашей воле, но лечит сам, когда это необходимо. Ты сильная девочка. Я покажу тебе, как поддержать новую жизнь. Оставлю зелье. Но что за нелюдь сделал с тобой такое?

— Не сейчас, Виктор, — вмешался в разговор Брум. — Помогите Марисе, и мы поговорим.

Северин полностью преодолел растерянность от приятных новостей. И мысли его привычно заработали сразу в нескольких направлениях. Поездка решила лишь часть их проблем. Свидетели были опрошены, и служба безопасности получила ценные сведения. На остров Юинга он не попал. Стоя на пригородном причале, почувствовал такую невыносимую тоску по Марисе, что сорвался и помчался в столицу. Казалось, её дар зовёт его, умоляя о помощи. Алмаз дара ментала откликнулся на вспышку силы. Маг не представлял, что происходит, но понял, что должен поторопиться.

Теперь сердце Рина застывало, когда он вспоминал о Лирое Фолэнте, а в следующую секунду словно неслось вскачь переполненное ненавистью. И Грасия… Он-то считал девицу Юинг обычной взбалмошной аристократкой, настырной, но безобидной. Она перестала существовать для него. А Лирой сам выбрал свою судьбу.

«Пришло время моего дуэльного выпада, Лирой Фолэнт», — Рин размышлял и долгим взглядом следил за действиями эмпата.

Сложный и острый ум ментала оказался бессилен перед чудом. Не верилось, что совсем ещё плоский живот Марисы скрывает зародившуюся жизнь. Его ребёнок… Они так стремительно отдались чувствам, что не успели осознать такую возможность, безответственно положились на зелье. Подумать только! Осторожный ментал, продумывающий каждый шаг, и потерял контроль над ситуацией. Но Северин ни секунды не жалел о случившемся.

Закончив лечение, Виктор ушёл с Брумом к окну. Боль отступила, и Мариса начинала дремать, но слышала два мужских голоса, обсуждавших тайное дело.

— Кто хотел ей навредить? Примерно месяц назад неизвестный прислал коробку с огненными пчёлами. Хорошо, что открыл я. Теперь похищение.

— Она не сказала про огнянок. Всё время скрывает от меня что-то, недоговаривает.

Печаль в тоне Рина кольнула Марису. Между ними остался один секрет, способный разрушить всё. Как теперь открыться? Она знала, что Северин никогда не отвернётся от ребёнка, даже если его мать ненавистная Талес. Дочь человека, погубившего семью Брума. Но видеть холод и нелюбовь в глазах Рина она была не готова. Виктор прав — обманывать близкого человека невыносимо тяжело. Ей придётся открыть и эту тайну. Вот только немного соберётся с духом. Только бы магистр смолчал, не рубанул правду раньше времени.