Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Дальше Ирина идти не могла. Душили слезы. Да и незачем было Даночке видеть это, слушать вопли, все более неистовые и жуткие.

К ипподрому подъехала машина, из нее вышел Бахов. Ирина мало знала его, но теперь обрадовалась, словно родному. Она подхватила дочку и бросилась Бахову навстречу. Она говорила ему, захлебываясь от волнения и радости:

— Товарищ Бахов, если не ошибаюсь. Я знаю вас! Я видела вас на станции, когда эвакуировались...

Ирина напомнила Бахову не самый приятный день в его жизни, но все же он улыбнулся молодой и взволнованной женщине.

— Вас зовут Ирина, я помню...

Он ее знает! Попросить— и поможет вернуться в Комитет обороны. Вернется и Кулов...

От такой радости Ирина,

пожалуй, могла бы броситься Бахову на шею, но что-то удержало ее. Даноч-ка была на руках. Кроме того, лицо Бахова внезапно изменилось, стало жестким, холодным, непроницаемым.

— Оставалась на оккупированной территории?

— Да...— растерянно выговорила Ирина, впервые задумываясь над словами: «оставалась на оккупированной территории».

— Жаль.

И Бахов пошел на ипподром.

Когда бургомистр схватил и увел Апчару, Хабиба проплакала всю ночь. Она слышала шум машин и мотоциклов, но не знала, что происходит. Едва дождавшись рассвета, захватив теплые вещи для дочери, лепешки и вареную курицу, старуха пошла в управу. У нее было твердое намерение мольбами, слезами, готовностью принять смерть вместо дочери, освободить Апчару, упросить Мисоста хотя бы не отправлять девушку в тот лагерь, в тот ад, о котором рассказывал Бекан. Потом она, может быть, найдет сына Шабатуко. Хабиба найдет Аииуара, и тот заставит Мисоста освободить Апчару. Только вот узнать бы, где Аниуар встречает Новый год.

Мисост на всех перекрестках твердил, что этот Новый год означает начало новой эпохи. Отныне история пойдет по пути, начертанному Гитлером. Но получилось иначе. За пиршеским новогодним столом не суждено было прозвучать ни одному его тосту. Началось бегство «освободителей». Первые дни казалось, что советским войскам удалось добиться лишь частных успехов. Мисост успокаивал себя, верил немцам и чуть не арестовал бештоевского гонца, предлагавшего не эвакуироваться вместе с отступающими немецкими войсками, а присоединиться к легионерам, создать в Чопракском ущелье неприступную крепость, где и переждать временный успех советских войск.

Бештоев старался заманить в ущелье побольше людей. Направо и налево он обещал посты в правительстве, именуемом гражданской администрацией.

Мисост заметался в ауле, как в доме, который загорелся сразу со всех сторон. Он думал, что Якуб пришлет за ним машину, а Якуб не велит эвакуироваться. Надеялся пристроиться к немецким штабистам — не получилось. В последнюю минуту у бургомистра не оказалось даже простой подводы. А ему хотелось забрать с собой новогодние угощения: вина и все припасы. Пока он дозванивался до начальства, Питу Гергов по-своему оценил обстановку, отпустил Апчару и скрылся сам. Взбешенный Мисост ускакал на подвернувшейся кляче, не успев даже заехать домой, чтобы попрощаться.

О брошенных на произвол судьбы праздничных погребах бургомистра первой, как всегда, прознала Кура-ца. Она побежала по аулу, чтобы найти себе помощников и распорядиться как нужно бургомистровым провиантом, и тут повстречала Хабибу.

— Хабиба, Хабиба, остановись! Если ты идешь к Мисосту, то не скоро его догонишь, клянусь аллахом!

Хабиба остановилась. Ей показалось, что Кураца навеселе.

— Никак продала новую партию черепицы!

У Курацы было радостное настроение, поэтому она не обиделась на колкость старухи.

— Даром раздаю, даром. И тебе дам. Хотя по справедливости надо было бы перекрыть тебе крышу шкурой Мисоста. Да теперь его не найдешь. Клянусь, под бургомистром сейчас и яйца испекутся...

— Да ты побойся...

— Бояться Мисоста! Пусть он меня боится. Видишь, всех их за ночь как ветром сдуло. Пойдем в кладовые. Там самогон, вино. Встретим своих воинов доброй чашей, идем... По Апчаре не плачь, она на свободе, я знаю. Знаешь, кто ночью хотел спрятаться у меня?

— Кто?

— Питу Гергов. «Ищу защиты у бога, а после

бога— у тебя». Я схватила топор: «Убирайся, так изрублю, что сам бог не отыщет в тебе души!» Ушел.

Хабиба поверила Кураце. Дойдя до магазина, под которым томилась Апчара, обе бросились в подвал. Сорванный замок лежал у порога. Нигде ни кровинки, никаких следов убийства. У двери топорик, которым орудовал Питу.

Хабиба и Кураца кинулись к амбару.

Топорик, найденный в подвале сельпо, пригодился. Кураца ловко поддела замок на амбаре, двери раскрылись настежь. На женщин пахнуло самогоном, вином и мясом. Кураца выкатила прямо на улицу бочку с док-шукпнским вином, вынесла стол и разложила -на нем закуски. Хабиба помогала ей, раскладывала куски брынзы. Получалось точь-в-точь как в нартских сказаниях, когда героев встречают батырыбжей — чашей богатыря. Вот она, высшая справедливость, чью волю посчастливилось исполнять этим женщинам!

После разведчиков, промелькнувших по темным улицам, появились войска. Они шли нестройной колонной за тремя танками. По обеим сторонам колонны неслись ребятишки, разбуженные грохотом танков. Вышли на улицу старики и женщины, стали искать среди бойцов знакомых, близких, родных.

Хабиба никогда так не жалела, что не научилась русскому языку. Ее красноречие могло бы сейчас достигнуть невиданного совершенства, в ее словах могла бы соединиться боль страданий, горечь обид, оскорблений, унижений с радостью справедливости, с ощущением возмездия, с торжеством.

У Хабибы и Курацы появились помощники. Подоспели старики, разожгли костер, взялись жарить шашлыки. К амбарам выходили женщины с лепешками, вареными яйцами, сыром, молоком. Ведрами выносили яблоки.

Бойцы залпом пили самогон и вино, брали куски сыра с лепешками, ели на ходу, благодарили женщин. В холодном и снежном воздухе запахло жареным мясом. Бойцы не торопились уходить от пиршественного стола. То и дело раздавались команды. Угощавшихся воинов ждали бои в Чопракском ущелье.

Еще совсем недавно Локотош хотел превратить ущелье в неприступную крепость, отвлекающую на себя силы врага. Якуб Бештоев ударил этой крепости в спину, открыл ворота врагу. Но теперь он сам решил использовать идею Локотоша, надеялся этим помочь немецким оккупантам закрепиться на каком-нибудь рубеже, а потом вернуться назад. Тогда он сможет прослыть •героем и немцы воздадут ему должное. У него не хватит военных знаний, чтобы добавить что-нибудь к тем оборонительным сооружениям, которые созданы капитаном Локотошем, но он рассчитывает на немецкое вооружение. Его сподвижниками остаются Азрет Кучме-нов и десятки немецких приспешников, примкнувших к нему. Легионеры не сдадутся, ибо что может ждать предателей? Якуб Бештоев прихватил и деньги, собранные на курбан-байраме,— целый чемодан. Об этом не знает даже Азрет Кучменов. О сокровенных планах он не скажет никому. Все зависит от случая, как сложится судьба — никто не знает. Но деньги всегда деньги. Если под чужим именем он окажется за хребтом Кавказа, то деньги возьмут свое. А удастся продержаться в ущелье— слух о нем дойдет и до Берлина...

Мечте Якуба не суждено было сбыться...

Бойцы торопились, но Хабиба не могла не сказать им слов, которые рвались из ее сердца. Те, кто понимал ее язык, переводили другим.

— Милосердный, милостивый! Не осуди меня за то, что я обращаюсь к тебе с водкой в руке. Это—чаша богатыря. Ее преподносили наши предки своим героям. От них мы унаследовали этот обычай. К тебе, аллах, все обращаются с просьбой. Просьба к тебе от людей всех языков, от земли всех народов. Дай победу нашим сыновьям, победу над пришельцами, залившими землю кровью и слезами. Не дай засохнуть этой крови на траве, не отведи от врага удар возмездия. Пусть пропасти на пути наших сыновей будут заполнены трупами врагов. Пусть утро дарит свет острию штыков наших бойцов. Солнце, не жалей тепла для них...

Поделиться с друзьями: