Сломанное поколение

– Да ему ведра три надо выпить, чтобы догнать нас, - добавил один из компании брата трактирщика.

– Эй, кто вызвал экипаж? Он прибыл!
– пошутил кто-то из землепашцев.

– О! Глянь, искандар!
– с запозданием заметил его один из гоблинов, пихая собутыльника локтем.

Народ веселился, мои ребята тоже улыбались, а я напряглась, наблюдая за животным. Он пару раз мотнул головой, словно отгонял невидимых насекомых, нервно дернул хвостом, и, ощетинившись, поднял голову, издав долгий, протяжный вой, полный тоски. Я подскочила с места, протрезвев.

– Парни, его надо вывести!
– в полной тишине зала сообщила я.
– Придурки, вой искандара - плохая примета.

Народ, ошарашенный воем животного, сперва молчал, а потом раздались новые волны смеха.

– Глянь, как оголодал, аж воет, - восхищался говорливый землепашец.

– Не, это он поет! Ничего ты не понимаешь в искусстве!

– Дайте ему выпить!

– О! Слышал? Он теперь еще и воет!

Зен дернул меня за рукав одежды, с улыбкой спрашивая:

– Ты чего? Испугался?

Я не спускала взгляда с животного, молясь Высшим, чтобы он больше не выл. Трактирщик тем временем опомнился, подошел к незваному гостю, схватил за поводья и вывел наружу. Искандар не сопротивлялся, спокойно дал себя увести, и только когда он скрылся из виду, я села обратно на лавку, вытирая пот со лба.

Ребята со смешками наблюдали за мной, а я пояснила:

– Не слышали о такой примете? Если искандар воет, глядя на компанию из нескольких человек, то вскоре в этой компании кто-то умрет.

– Какой ты суеверный, - хмыкнул Зен.
– На, выпей. Не верь ты в эти приметы! Они для слабых и тупых.

– Верно, - мягко согласился с ним Йер.
– Он испугался, вот и взвыл. Здесь шумно, накурено. Зашел по ошибке, перепутал двери.

Гай присоединился к ним:

– Ребята правы, ты слишком мнителен.

Я дрожащими руками подняла кружку и выпила пару глотков. Примета была верной, проверенной мною в прошлом. Точно так же, как утренний туман предвещает ясный день, а облачный закат предвещает плохую погоду на день грядущий, искандар предсказывал смерть.

Я сидела, больше уже не распевая песни с лучником, судорожно оглядывалась и ждала. И дождалась. Со стороны трех путников раздался испуганный вскрик, стук упавшего стула и ругань на незнакомом языке. Метнулась тень к дверям, кто-то быстро выбежал, я даже не успела понять, кто.

Мы вскочили со своих мест, оглядываясь на крик. На столе, за которым сидело трое путников, было разлито кровавым пятном эйко. В этой луже лежала голова одного из странников, высунув синий язык. С закатанными глазами он продолжал держать кружку в руке, безжизненно опустившейся к полу. Двое его собутыльников стояли рядом, вынув клинки, они настороженно оглядывались вокруг.

Мы подошли к месту трагедии. Гай присел возле трупа, пальцем слегка коснулся жидкости в бокале, понюхал ее, и сообщил замершим в ожидании людям вокруг него:

– Яд жарта, парализует органы дыхательных путей. Большая доза, кто-то подсунул ему отраву.

Двое друзей погибшего переглянулись между собой, и в голос сообщили:

– Мы пили из одной бутылки.

Гай подошел к столу, не трогая бутылку, опрокинутую навзничь, он также пальцем провел по жидкости, вытекшей из него.

– Здесь нет яда. Должно быть, стенки кружки были им вымазаны.

Раздался дрожащий голос трактирщика:

– Я тут не причем! Это вообще не моя посуда!

– Он прав, - согласился с ним друг умершего, лысый, с правильной формой головы и большими, выразительными зелеными глазами.
– Тиу всегда пил из своей кружки. Мы все пьем из своих кружек, принесенных с собой. Верно, Камая?

– Тихо, Сан. Это наше с тобой дело, - оборвал его второй друг умершего, невысокий, кучерявый, около сорока лет.
– Мы заберем его с собой, пока стража не прибыла. А вы чего встали? Что, мертвых никогда не видели?

Мы смотрели, как двое путников в серых плащах поднимают мертвого друга со стола. Камая бросил трактирщику золотой, поблагодарив за еду. Мы расступились, освобождая дорогу, и не вмешивались. Видно было, что парни не хотят внимания стражей, за которыми уже кто-то побежал. Ноги мертвого в черных сапогах волоклись по полу, двое несущих его закрыли головы капюшонами и, открыв с пинка двери, покинули примолкнувшую таверну.

– Вот и не верь после этого в приметы, - растерянно сообщил нам Йер.

Мы вернулись на свои места, сели. Йер с подозрением уставился на бутылку эйко, стоящую в центре стола среди обглоданных нами костей сороха, и спросил Гая:

– А у нас нормальный эйко?

Черноволосый маг взял бутылку, понюхал ее и вместо ответа налил себе полную кружку. В три глотка он опустошил ее, и мы последовали его примеру.

– Если искандар провыл один раз - один умрет, два раза - двое, если он будет всю ночь выть, глядя на целое войско, все войско сляжет в ближайшем бою, - сообщила я им.

Однажды мне пришлось увидеть, как над нашим вражьим войском выл искандар, стоя на небольшой возвышенности. На следующий день мы победили, не оставив ни одного выжившего. Это был самый жестокий бой в моей жизни, когда я, будучи ученицей академии, стояла столбом и наблюдала, как одни безжалостно сметают других с помощью боевых новейших заклинаний. Те заклинания теперь под общемировым запретом, потому что они глушат эмоции и рассудок, оставляя жажду крови.

– Нас это не касается, - напомнил нам Гай.
– Завтра мы покидаем Уз.

– Я видел, как кто-то выбегает из трактира, сразу после крика, - не могла я успокоиться, вся во власти воспоминаний того боя из прошлого.

– Я тоже видел, - кивнул головой Йер.
– Но не разглядел, он слишком быстро двигался.

– Вот и не верь после этого в приметы, - высказался Зен.
– Кото, ты чего дрожишь?

Я промолчала, а Гай успокаивающе положил ладонь на мою руку:

– Кото. Приди в себя. Я рядом.

Бровь Зена дернулась, когда он увидел жест друга, и он с подозрением спросил: