Слово о князе Владимире

Младшая, или молодшая, дружина представляла собой контингент постоянного войска, набираемый из княжеской и боярской челяди, купечества и горожан. В ее составе имелись формирования мечников, лучников и копьевщиков. Особо отличившихся в боях зачисляли нередко в старшую дружину.

Кроме княжеской дружины на время войны создавались ополчения из жителей городов и сел, делившиеся на сотни и тысячи во главе с сотскими и тысяцкими. Рядовых ополчения называли воями. Существовали также и временные формирования — наемные отряды и дружины, в которые за деньги шли служить иноземцы — варяги, прибалты, кочевники тюркских племен. В частности, торки и берендеи нанимались для защиты южных границ Руси от тех же печенегов или половцев. Дикое Поле, где обитали кочевники, являлось постоянным поставщиком боевых коней для княжеской конницы.

Существовал у князя и мощный по тем временам флот, который был незаменим при переброске крупных военных сил на большие расстояния. Не имея значительного количества различного типа судов, было бы немыслимо за неполное десятилетие сделать то, что удалось Владимиру — объединить славянские племена междуречья Днепра и Волги, подчинить все народы, обитавшие в Поволжье вплоть до берегов Каспийского моря, покорить волжских болгар, усмирить Хазарский каганат, умиротворить ятвягов (литовцев), косогов и печенегов, совершить военные походы на Дунай, в балтийское Поморье и в северные земли Приильменья. И наконец, двинуться в Крым и взять считавшуюся неприступной византийскую крепость Херсонес (Корсунь).

Мореходство и судостроение среди восточных славян зародились в начале первого тысячелетия. Из греческих и византийских источников мы узнаем, что наиболее древним судном у этого народа является «корабь», сооружавшийся из гибких ивовых прутьев и обшитый корой или кожами. Он напоминал пироги индейцев и каяки эскимосов, был чрезвычайно легким, удобным при переноске через бесчисленные волоки и пороги, но малоостойчивым, маловместительным и почти непригодным для плавания в открытом море. Позднее появилось более совершенное судно — лодка, или лодья-однодревка, изготовлявшаяся из огромных древесных стволов, выдолбленных внутри и обтесанных снаружи. Она вмещала большее количество людей и груза, но, как и «корабь», еще не была пригодной для плавания по морям. Наконец, ко времени первых походов на Царьград киевские князья располагали наиболее совершенными судами как для речной торговли, так и для плавания по морям. Это были так называемые «набойные лодьи», по существу — высокобортные шлюпки. Они обшивались внаклад досками и смолились смолой и дегтем. Их называли по-разному — лодьями (ладьями) морскими или заморскими, стругами, челнами. Кроме того, широко использовались в русских походах скандинавские шнеки, новгородские лойвы и ушкуи, а также греческие триеры и дромоны — предшественницы черноморских шаланд.

Какова же была грузоподъемность этих судов? В договоре Олега с греками 907 года говорилось: «…а в корабли помещалось по 40 муж». Из сочинений Константина Багрянородного узнаем, что па 7 русских судах помещалось 415 воинов, а на 10–12 — 629. Получается, что в среднем они могли принять на борт по 40–60 человек каждое. А для набегов на Царьград киевские князья располагали флотом в несколько тысяч кораблей.

Обычно, спустившись по Днепру к морю, русское войско и корабли делали последнюю стоянку на острове Евферия. Здесь флот оснащался парусами, веслами и якорями, а также катками-колесами для волоков и таранами. Для увеличения непотопляемости и остойчивости корабли обвязывали по бортам связками сухого камыша — черета. Во время плавания по морю старались не удаляться от суши. Ориентиром служили знакомые очертания берегов, звезды или солнце.

Неповторимое своеобразие русского флота определялось характером рельефа русской равнины, особенностями взаимного расположения политических центров

Руси, отстоявших довольно далеко от моря — Киева, Переяславля, Чернигова, Ростова, Смоленска, Пскова, Новгорода, Полоцка, Червена, Перемышля и других. Отсюда и отличительные черты русских кораблей. Пороги и волоки требовали плоскодонных судов с минимальной осадкой и сравнительно небольших размеров. В то же время они должны были быть достаточно грузоподъемны, дешевы и просты в постройке, пригодны для плавания и по рекам, и по морю.

Легкость, подвижность и быстроходность таких судов диктовали и соответствующую тактику русских на море. «Полная неожиданность похода, стремительность атаки, возможность быстрого отступления в открытое море или к мелководным побережьям, плавням и речным устьям, где не в состоянии были бы настигнуть их тяжелые суда греческого флота, — такова была тактика наших предков, — отмечал русский историк Н. П. Загоскин, — требовавшая флота если и многочисленного («покрыли суть море корабли» — говорится про поход Игоря 945 года), но вместе с тем не громоздкого, легкого и подвижного, способного, смотря по обстоятельствам, идти как на веслах, так и под парусами».

В бою русские стремились разгромить врага, используя момент внезапности. Быстро нападали, пытаясь сойтись с противником борт о борт, взять его на абордаж, при неудаче так же быстро отходили, рассыпаясь по морю и стараясь ускользнуть от преследования [6] .

Основным принципом ведения войны в Древней Руси было единство военных действий на суше и на море. Рейды предпринимались одновременно и по земле, и по воде: поход по суше превращался в морской, а морской сопровождался или заканчивался военными действиями на суше. С судов высаживались десанты, в том числе конница.

6

Типичным примером такого боя на море явилось сражение у Царь-града в 1043 г. Целый день греческие триремы не решались нападать на русских, выстроившихся перед ними фронтом. Лишь вечером их тяжелые суда устремились в атаку. Камнеметные машины, «греческий огонь» и страшная буря сделали свое дело. С большими потерями русские отошли в бухту. Но когда византийский адмирал Феодорокан увлекся погоней, русские, используя свое превосходство в маневренности и быстроходности, вступили в бой, разгромили греков, пустили ко дну несколько неприятельских судов, четыре галеры захватили и убили самого Феодорокана.

Среди воинства Древней Руси никакого деления на сухопутное и морское не было и быть не могло. Один и тот же воин по мере надобности сражался и на земле, и на воде. Этим отличалось русское военное искусство от стратегии и тактики всех европейских государств. Верность его традициям, его постоянное развитие обусловили впоследствии многочисленные победы России на суше и на море, выдвинули целую плеяду великих полководцев и флотоводцев, исповедовавших унаследованную от своих далеких предков тактику единства морского и сухопутного боя. «Русь шла своим самобытным путем, отнюдь не отгораживаясь от соседей, заимствуя у них и, в свою очередь, передавая им свои навыки, свой опыт, свое искусство, создавая оригинальные суда и своеобразную морскую тактику, эффектную и живучую, унаследованную в модифицированном виде и днепровскими казаками и галерным флотом Петра, и превзойдя многие народы в области судостроения как по качеству, так и по количеству судов, а главное, в мореходном искусстве и морской доблести, заслуженно вошла в историю как страна предприимчивых и доблестных «пенителей морей». Так характеризует В. В. Мавродин особенности флотоводческого дела на Руси.

Великое множество больших и малых судов строилось на всем днепровском пути от Ладоги и Чудского озера до Смоленска, Чернигова и Киева. Сюда же сходились корабли, сработанные на притоках Днепра и Западной Двины. Их поставляли корабелы устюжане, псковари, жившие по реке Великой и ее притоку Пскове [7] .

В строительстве кораблей принимали непосредственное участие и смоленские смолокуры — добытчики дегтя, мастера смолить ладьи, и вятичи — приокские мастера одно-древков.

7

Кличка «псковари» перешла в «скобари» из-за обычая, распространенного среди псковских плотников: носить свои острые плотницкие топоры в деревянных скобах, чтобы они пе тупились. Про них говорили: «Эвот, пошли скобари терема строить!»

Вся Русь строила и города, и корабли. Именно такой представляет нам ее и наш ученый-этнограф и художник Н. К. Рерих. С присущим ему даром проникновения в русскую старину отображает он в ранний период своего творчества неуемную силу и энергию созидания русских людей, возводивших новые города и крепости, делавших первоклассные по тем временам корабли. Вот лишь некоторые сюжеты его картин: «Утро богатырства киевского», «Старая Ладога», «Красные паруса», «Город строят», «Строят ладьи», «Волокут волоком», «Смолокуры» и др.

Движение армады кораблей в те времена являло собой впечатляющее зрелище. Вот как поэтически образно, романтически красочно описывает Николай Рерих эту картину: «…длинными рядами идут ладьи: яркие раскраски горят на солнце. Лихо завернулись носовые борта, завершившись высоким стройным носом — драконом. Полосы красные, зеленые, желтые и синие наведены вдоль ладьи. У дракона пасть красная, горло синее, грива и перья зеленые. На килевом бревне пустого места не видно — все резное: крестики, точки, кружки переплетаются в самый сложный узор… Около носа и кормы, на ладье щиты навешаны, горят под солнцем. Паруса своей пестротою наводят страх на врагов, на верхней белой кайме нашиты красные круги и разводы, сам парус редко одноцветен — чаще он полосатый, полосы на нем или вдоль или поперек, как придется…