Сложно быть (с) Богом

Соскочив с коня, глава патруля, эльф по имени Ульфарат, обнажил меч и подошел к ящику, вернее тому, что от него осталось. Плотный комок черного дыма скрывал обзор, и рассмотреть хоть что-то не вышло. А потом, этот дым перестал распространяться и, наоборот, стал втягиваться обратно, обнажая гуманоидную фигуру в богатых одеждах.

— Во имя всех богов, это же Тауртирит, сын князя! Торвин! Почему ты еще здесь? — обратился он к патрульному. — Сразу скачи к командиру, скажи, что мы обнаружили тело княжича.

С этими словами всадник пришпорил лошадь и умчался.

— Лиарэль, ты там застрял?

— Да тащу я, — огрызнулся тот, выволакивая тело на сушу.

— Кто же посмел с ним такое сделать? — удивился молодой эльф, подходя к Ульфарату.

— И как? Тело, словно мумия, оно обескровлено и иссушено. Безусловно, это Тауртирит, но демоны и боги, что с ним приключилось? Помоги мне, надо вытащить его из этой посудины. Оба патрульных приблизились к телу, что лежало на обломках разваливающейся лодки, они попытались взять его за плечи, но быстро одернули руки.

— Ай, зараза, жжется. Словно руку в кипяток опустил, — заявил младший.

— Возьми веревку, зацепим петлей и попробуем так.

Через минуту, накинув её на ноги, они затащили тело на песок. Вовремя. Веревка сразу же начала тлеть, а с последними шагами стражи и вовсе оборвалась. Лодка же же и вовсе рассыпалась на гнилые щепки.

— Здесь точно не обошлось без злых чар. Будем ждать подкрепления. Пусть маги с этим разбираются, — сказал Ульфарат.

— Может, отойдем, как-то неуютно мне рядом с ним.

— Плевать на твое неудобство. Стой тут и жди вместе со мной.

С этой фразой, закатившиеся глаза на иссушенном лице Тауртирита опустились и «тело» село. В страхе, двое патрульных побежали, но прямо перед ними вспыхнула черная стена пламени, заключая их в круг.

— Что это? — закричал Лиарэль.

— Я не знаю! — ответил Ульфарат. Они встали спиной к спине, и, выхватив клинки, готовы были отразить любую угрозу. Послышалось какое-то шипение или кашель, словно кто-то пробовал что-то сказать, но у него не получалось. А следом, раздался жуткий и протяжный вой, переходящий в ультразвук, подобно крику банши. Сквозь стену огня проникли черные щупальца и раздвинули кольцо пламени, а внутрь вошел самый настоящий лич, тварь, чьим именем матери пугают детей, а у взрослых волосы встают дыбом лишь от одного упоминания. Немногие переживали встречу с подобным созданием, еще меньше способны были об этом говорить, и почти никто не знал настоящих причин их появления. В одном все легенды и сказания сходились — личом могло быть только существо, обладающее магическими способностями при жизни. Верным было и то, что со смертью такого мага, лич получается на ступень, а то и на две выше, чем был маг при жизни. Более того, он, помимо своей основной стихии, начинал обладать магией смерти — всегда. Бывший сын князя Накилона, Тауртирит, бил в шаге от прорыва на ступень архимага, а потому, лич этот обладал невероятной мощью, сравнимой с силой развитого архимага. Пылающие синим пламенем глаза, без век, казалось, притягивали взгляд и пили саму жизнь из смотрящих в них. Аура страха и тлена давила на окружающих, гнев и ярость на целый мир буквально сочились из фигуры монстра. Ни живой, ни мертвый, с исковерканной душой, запертой в собственном теле, не могущий сказать ни слова.

— Не смотри ему в глаза! — прорычал глава патруля, но было поздно. Как завороженный, Лиарэль мелкими шагами двинулся к твари. Казалось, лич улыбнулся страшной, мертвецкой улыбкой, маня жертву своим особым зовом. Волосы стражника начали седеть и выпадать клоками, кожа темнеть и рваться лоскутами, опадая вниз. Лич подешел вплотную к бедолаге, взял сухой рукой за шею, и впился ртом в губы эльфа, высасывая не кровь, а саму жизнь и душу, но при этом наполняя тело умирающего магией смерти.

— Не-е-е-т! — протянул руку в сторону Лиарэля Ульфарат, роняя из рук меч и падая на колени. Почти никто в гарнизоне не знал, что это был его сын. С его матерью они давно расстались, а о рождении сына он узнал многими годами позже, когда молодой и красивый парень проходил обучение в армейской школе. Именно его имя и фамилия напомнили ему о первой любви молодости, а подробности о матери молодого эльфа выяснить не составило труда. Тот с радостью и теплом рассказывал о ней все, что было интересно Ульфарату. И вот теперь, перед ним безжизненная оболочка, то, что еще минуту назад было его сыном. Отбросив тело, лич приблизился ко второй жертве. Эльф встал, расправив гордо плечи. Он осознавал, что этой встречи ему не пережить. Да и смысл жить дальше пропал мгновением раньше, со смертью единственного близкого существа. Смачно плюнув в лицо монстра, он захотел ударить кулаком в лицо, но не смог. Рядом с фигурой лича, сотканная из черных потоков дыма, стояла фигура его сына.

— Пойдем с нами, отец! — звала фигура эльфа.

— С-сы-с-сын! — протянул руки в его сторону Ульфарат.

— Прими дар смерти, отец, иди со мной! — продолжило это нечто.

— Я-я, да, я согласен, — заикался несчастный, с щек которого текли слезы. Лич схватил его за лицо и совершил такой же смертельный поцелуй, вырывавший молодость, жизнь и саму душу из тела.

Два мертвых эльфа еще с минуту стояли неподвижно, а чуть позже задергались, словно в припадке, или как будто кто-то дергал их тела за нити, а затем, последовали за своим новым господином. В отличии от лича, их глаза заволокла белая пелена, делая внешность еще более неживой и пугающей.

В нескольких сотнях метров от пляжа располагалась рыбацкая деревня. Именно туда и направилась сущность, почуяв жизнь, свежую кровь и плоть. Не больше пятидесяти домов, но и этого оказалось достаточно, чтобы пополнить его армию мертвецов. Черное пламя охватило кругом сразу всю ее территорию. Некоторые жители, в ужасе, ценой собственной жизни, пробовали перепрыгнуть его с крыш или, укутавшись в одеяла и прочее тряпье, проскочить на скорости. Но это был не простой огонь, а магический. Любое живое существо, преодолевшее его, вылетало с обратной стороны кучей костей и праха. Не самая страшная участь, по сравнению с тем, что предвещала встреча с личом. А его растущая армия вела все новых и новых жертв.

Не желая пополнять армию мертвецов, горстка последних выживших, сдерживала напор нападавших. Всего два мага оказалось среди жителей: маг Воды и маг Земли. Каменные шипы пробивали насквозь тела и замедляли наступление, а водяные хлысты сбивали с ног и разъедали плоть умертвий. Но все это не убивало их, снова и снова они поднимались и шли в бой. Единственным действенным способом борьбы оказалось отсечение головы и всех конечностей. Только так, магия смерти развеивалась и теряла свою силу. Эльфов все дальше оттесняли к стене черного пламени. Магические щиты один за другим лопались, словно мыльные пузыри, облепленные десятками тварей, бывшими часом назад жителями деревни, соседями или родственниками. Маг Воды не мог потушить этот огонь, как бы он не пытался. Да и сил сопротивляться дальше не осталось. Маг Земли попробовал создать каменную плиту и уронить её сверху на огонь, но та мгновенно рассыпалась песком. Тогда, собрав все крупицы оставшейся силы, он крикнул:

— Последняя попытка! Я постараюсь поднять плитой огонь вверх, у вас будет не больше пары секунд, на проход. Попробуйте успеть!

— Силирон! А ты сам? — спросила одна из женщин.

— Иди! Не думай обо мне, — с этими словами, огромная каменная стена поднялась из земли, поднимая вместе с собой вверх и огонь. Кровь хлынула из ушей и глаз мага, но он держал плетение, ценой собственной жизни, одновременно формируя в стене полукруглые проходы высотой в рост эльфа. Толпа выживших только побежала к пути спасения, пропуская женщин и детей вперед, а сверху уже начал сыпаться песок. Еще буквально пару секунд и пламя обрушится вниз, разрушив саму основу его заклинания. Выпуская наружу последних жителей, туда, к свободе, маг упал на колени. Теряя сознание, он улыбался тому, что пусть и ценой собственной жизни, но его сородичи будут жить. А в провал падающей и разрушающейся стены, обернувшись, всматривался маг Воды, наблюдая за последними секундами жизни друга. Он прижал ладонь к сердцу и поклонился, отдавая дань уважения его жертве. Выжившие отбежали на добрую сотню метров, но, видимо, спастись им было не суждено. Новые стены пламени вспыхивали на их пути, расширяясь и заключая в тиски. Как бы они не старались, но опередить магию монстра не удалось. Крики боли и отчаянья разлетелись по округе. Сквозь черный огонь в круг вошел лич и направился к живым. Эманации ужаса и смерти витающие вокруг деревни сделали его еще сильнее и еще более ненасытным. Одной своей волей, с расстояния в метр, он мог иссушить тела еще живых эльфов. В ужасе, матери хватали детей и бросались с ними в пламя, сгорая и превращаясь в груду костей. Их боль, слезы, чувство неизбежной гибели и отчаянья были для монстра слаще всего. Последним умирал маг воды, который не успел броситься в пламя. Выросшие из земли каменные руки схватили его за ноги и погрузили в землю по пояс, а затем подоспели и живые мертвецы. Маг успел освободиться от оков с помощью заклинания Водяной сферы, но когда она опала, кто-то сильно ударил его по голове и потащил к личу. Теперь его армия состояла из семидесяти шести мертвецов и, вдобавок, стала обладать парой магов-мертвецов. А на пути монстра лежала следующая цель — гарнизон и город Менерфот…

Двумя часами позже. Дом князя Восточного леса, Накилона.

— Господин, срочное донесение из Менерфота! Город в осаде, — выпалил Алморэн.

— Что? Кем? Как такое возможно? — подскочил с кресла князь.

— Мертвецы! В бой их ведет…лич.

— Лич? Откуда бы ему взяться? Их уже сотню лет не видели в наших землях.

— Господин…это не самое главное!

— Не главное? Город осаждают мертвецы, что может быть хуже?

— Боюсь, что может, господин.

— Алморэн, говори уже как есть, не тяни.

— Это пока не точно, лишь догадки. Его видел только один патрульный…

— Да говори ты уже!

— Ваш сын…

— Что мой сын? Алморэн! — начал закипать Накилон.

— Лич… Ваш сын — лич. В нем опознали Тауртирита, — медленно произнес глава стражи, склонив голову.

— А-а-ангх, — вырвался стон из груди князя, когда тот повалился обратно в кресло. Он схватился за камзол в области сердца и воротника, и потянул. Дорогая ткань затрещала по швам, а отлетевшие пуговицы покатились по полу.