Случайная девочка
Шрифт:
– Пошла на хер отсюда, бикса, – рычу я. – Валентине скажи, пусть рассчитает.
– Но я… – охает повариха и идет вся красными пятнами. – Федор Николаевич, пожалуйста… Я же не знала, что вы здесь с этой… с этой…
– Вышла и закрыла дверь, – давлю взглядом. И когда мы снова остаемся одни, поворачиваюсь к ошарашенной Оливии. – Надо тебя представить коллективу. Прости, не успел, – добавляю смущенно. Подхожу ближе и сам не знаю, что делать.
На душе и так кошки насрали из-за смерти Лаймы. Так тут еще повариха побазарить решила. Сука! Все настроение испортила. И мне, и девочке.
–
Рано мне еще в утешители записываться! Этот статус заслужить нужно.
Лихорадочно соображаю, где тут тарелки хранятся. Прогнать-то я прогнал, а как теперь есть? В душе не ведаю, где тут столовая посуда хранится. Мне же все на подносе приносят. – Сейчас найдем тарелки и вилки и пойдем на террасу, – решаю я и хочу уже приступить к поискам, как наш биг-босс кренится на бок и падает в руки Оливии.
А я опять не успеваю его удержать!
Этот номер он уже исполнял. Надо как-то научиться реагировать. А то какой-то бой без правил получается.
Девчонка ревет беззвучно. Заученным движением утирает слезы, а вместе с ней начинает хныкать и биг-босс.
– Так. Идем завтракать! – постановляю. С первой попытки нахожу и тарелки, и вилки. – Ну что, омлет будем есть? – спрашиваю добродушно.
– Мамлет? – плаксиво уточняет биг-босс и, положив русую головку на плечо тетки, добавляет с усталым вздохом. – Хоцю мамлет.
А мы с Олей смеемся, будто сто лет знаем друг друга.
Глава 11
Ем через силу. К тяжести на душе прибавляется еще тяжесть в желудке. Не могу я так рано есть. Но разве Анквиста убедишь? Упрямый баран. Слова «нет» не знает.
Зато отцом для Дамирки будет хорошим. Хлопочет над ним. Но пока еще настороженно. Боится. Каждый раз как прикасается, словно мину обезвреживает. А мне и смешно, и грустно. И очень обидно за Лайму. Кто ее сына воспитает? Пока Федор не женат, есть надежда, что малыш будет окружен любовью.
А как женится? Что тогда? Не может такой мужик красивый всю жизнь оставаться один. Обязательно найдется мадама, которая женит его на себе. А там дети родятся. И будет она на Дамира орать, как на меня – повариха.
Федор прогнал хамоватую Ксению, но осадок все равно остался. Очень неприятно. Почему? За что? Я же ни в чем не виновата!
«Господи, да тут и ежу понятно! – бьется в голове голос Лаймы. – Ты на себя посмотри, Мася! Треники вытянуты, кофта старая. Там еще пятна около плеча, кажется. Дамир срыгнул. Так за кого тебя должны были принять? За почетную гостью в доме или за нищебродку, случайно забредшую на кухню за объедками? В порядок себя приведи. Вещи возьми красивые из дома. Можешь все мои забрать».
Да, Лайма меня бы сейчас отругала. Именно такими же словами. Окажись она в такой же ситуации, вышла бы из спальни накрашенной и причесанной. А я…
Только сил хватило умыться и заплести косу. Ничего не хочется. Даже не понимаю, как жить дальше. Только об одном молюсь. Лишь бы Анквист меня не прогнал. На любые его требования согласна, лишь бы быть рядом с Дамиром.
– Давай, доедай,
и сгоняем на хату, - предлагает Федор, быстро расправившись с омлетом. – Дамир, иди ко мне, – протягивает руки.И маленький предатель спрыгивает с моих колен и идет! Вот только познакомился с отцом, а теперь уже не оторвать.
– Вы передумали? – поднимаю на него глаза. Пальцы инстинктивно бегут по гладкому подлокотнику ротангового кресла.
– Да, смотаемся по-быстрому. Возьмешь все, что надо. Если кто надумает следить за квартирой, сделает это позже. Время пока работает на нас. На обратном пути можем в церковь заехать. Ты вроде хотела…
Да не хотела я! Но разве Анквиста переспоришь…
– Валя, сделай нам чая! – кричит Федор куда-то в пространство. И тотчас же к нам подбегает моложавая смуглая женщина, очень похожая на шолоховскую Аксинью.
– Да, да, сейчас, – тараторит она и смотрит умоляюще на хозяина дома. – Я за Ксению хочу заступиться, Федор Николаевич. Ошиблась она. Готова прощения попросить и штраф любой выплатить… – и заметив мрачный взгляд хозяина, осекается.
– Продолжай, – обнимая сына, хмуро кивает он и смотрит как бы сквозь на экономку. – Если хочешь следом вылететь, продолжай, – поясняет сквозь зубы. – Я, кажется, просил чай, Валя. И не помню, чтобы вызывал адвокатов Ксении Геннадьевны.
– Извините, – шепчет себе под нос женщина и, бросив на меня изучающий взгляд, быстро уходит.
– Распустила Ритка прислугу. Совсем берега попутали, – вздыхает Анквист, развалившись в кресле. На груди у него лежит Дамир. Фыркает, отец повторяет. И, кажется, эта парочка совершенно довольна друг другом.
– Может, простите женщину, – подаю я голос.
– Она тебя оскорбила. Сглотнешь? – хищно усмехается Анквист. – Обслуживающий персонал уже в теме. Так и будут к тебе относиться. Ноги вытирать. Эта публика только силу понимает. Нельзя попускать. Если, конечно, хочешь остаться в этом доме. Если нет, так и скажи, и я верну Ксению на место. Мне лично она ничего плохого не сделала…
– Нет! – вскрикиваю поспешно. – Я не хочу расставаться с Дамиром. Если можно…
– Оль, я тебе сразу сказал. Никто тебя с Дамиром разлучать не планирует, – пресекает мои вопли Федор. – Живи здесь, – выделяет каждую фразу паузой. – Шмот заберем. Только продумай, и возьми все самое важное. Второй раз в Атаманский никто не поедет. И тебя я не отпущу.
Чувство дикой благодарности мгновенно сменяется досадой. Какого фига, вообще-то? Он мне кто? Отец родной, что ли?
Думаю, и вздрагиваю как от удара. Словно наяву вижу злое, вечно недовольное лицо нашего с Лаймой папаши. Зажмуриваюсь, стараясь прогнать воспоминания.
«Только бы родителям не сообщили!» – прикусываю губу.
– С тобой все в порядке? – хмуро бросает Федор. Морщится, заметив приближающуюся Валентину.
Экономка ставит на стол чашки, чайник, какие-то конфетки в вазочке и сухофрукты в разделенном на три части блюде. Забыла, как называется…
– Да, да, – киваю, не дождавшись ухода Валентины.
– Никогда не отвечай при прислуге, – тут же делает мне замечание Анквист.
А я во все глаза смотрю на него.
– Так вы же спросили…