Случайная девочка

– Иди сюда, – забираю его у Оливии. Нечаянно касаюсь упругой груди и радуюсь, как зеленый глупый баклан. Только «Сиськи!» не ору на всю округу.

– Папа, папа, – причитает Дамир, обнимая меня за шею. Стучит ладошками по небритым щекам и хмурится. – Каючий…

– Крестили хоть? – хмуро интересуется отец Илья.

– Нет, Лайма была против, – тараторит Оливия.

– Надо, – скупо бросает Илюха.

– Поговорите с сестрой. Важно покрестить малыша, - встревает в разговор попадья. Не люблю я ее. Слишком правильная и тихая. А в тихом омуте, ясен пень, кто водится.

– Если бы я могла, поговорила и обязательно окрестили бы, – печально мотает головой Оля, а в глазах уже слезы стоят.

– Погибла Лайма, – объясняю еле слышно. – Вот заезжали сорокоусты заказывать.

– Отчитаем, – скорбно кивает Илья. – На чье имя? – поворачивается к девчонке. И только сейчас до меня доходит простая истина. Лайма – не пойми откуда взявшееся погоняло. И в православии так не нарекают.

– Анастасия, – тихо сообщает Оливия.

А меня как обухом по голове ударяет. Больше года трахались, сына родили. Моя служба безопасности прошерстила биографию Лаймы вдоль и поперек. А даже имени настоящего я не знал. Так бы и ходил дураком, если бы Илюха не спросил.

Прошаренный тип, хоть и батюшка…

– Может, позавтракаете с нами… Чем бог послал, – смущенно улыбаясь, предлагает попадья. Видать, пытается извиниться. Коза, блин. Вот кто просил со своими идиотскими нравоучениями лезть?

– Нам пора, – приобнимаю Оливию за плечи. И печенкой чувствую опасность. У меня всегда в правом подреберье ноет за минуту до лютого пиздеца. Оглядываюсь по сторонам. Вроде тихо. Но тачки на парковке остались. А до них минут пять пешком. Не успеем.

– Все в укрытие. Быстро, – командую глухо. Первым делом заталкиваю в трапезную ничего не понимающую Оливию, затем – попадью и Илюху.

Отдаю растерянной девчонке сына и достаю пистолет из кобуры.

– Федя, – пытается возмутиться Илька.

– Храм запри. Быстро. Женщины и дети на тебе, Миронов.

– Что, Ант? Думаешь, сейчас начнется? – тянет, подобравшись, Ефим. Этот точно знает, моя чуйка не один раз наши тушки спасала.

– Налево посмотри, – сплевываю, ощерившись. И ору во все горло. – В столовку, пацаны. Живо! У нас ресурса меньше.

Под прикрытием охраны влетаю в трапезную. Без труда нахожу перепуганные глазища Оливии. Сзади захлопывается дверь. Закрывается засов.

– Что происходит? Можно узнать? – гневно выдыхает попадья. Поправляет косынку на голове и смотрит на меня сердито.

– Настя, – обрывает ее Илюха. – Напои нашу гостью чаем, пожалуйста.

И замирает, глядя в большое створчатое окно.

Поворачиваюсь на автомате и в ужасе смотрю на влетающих в церковный двор мотоциклистов. Черные байки, такие же косухи и шлемы.

Прям акция устрашения какая-то!

Было бы прикольно, если бы не обрезы в руках.

– Ставни! – кричит Илья. Хватает пульт со стола, жмет на кнопки. Окна мгновенно закрываются металлическими жалюзи, через которые видны хреновы всадники апокалипсиса.

– Они бы нас тут всех положили, – охает попадья, а Илюха тут же пресекает бабские разговоры.

– Настя.

И его жена замолкает. Дрессировщик, блин.

– Вызывай подкрепление, – велю я Ефиму.

– Да сразу вызвал, – отмахивается тот недовольно.

– А что происходит, Федя? – глухо интересуется отец Илья.

– Если б я знал, – вздыхаю я. – Не пойму пока ничего, братан.

– Странная история, – пыхтит рядом он и крепко прихватывает меня за локоть. – Не нравится мне это дело. Очень не нравится, Федя.

Отводит в сторону, подальше от чужих ушей.

– Поясни, – роняю нетерпеливо. Не время сейчас выслушивать Илюхины гипотезы, настоянные на страхе. Откровенно пялюсь на Оливию и сына, сидящих за столом. Дамир колотит ладошками по столешнице, а его тетка смотрит невидящим взглядом куда-то в стену.

Испугалась сильно, ясен пень. Вон здоровых мужиков перетрухало. А тут девочка… Юная и очень нежная.

– У всех байкеров были куртки со странной эмблемой. Я уже видел такие, – вздыхает Илья. – Это очень страшные люди…

– Да ну? – усмехаюсь криво. – Страшнее меня?

– Ну ты скажешь, Федь. Ты же мухи не обидишь? – насупленно вздыхает Илья.

– Тс-с, не пали малину, – останавливаю насмешливо и по-братски хлопаю по плечу. – Разберемся, брат. Всех байкеров поймаем. По ушам настучим…

– Да если бы, – печально мотает головой Илька. – Но я по своим каналам разузнаю…

– Не вздумай соваться, – рычу, не сдержавшись. И как только наши тачки въезжают во двор, командую нарочито грозно. – Так. Народ, по местам. Оля, со мной идешь. Пацаны, со всех сторон прикрываем…

– Мне надо вам что-то сказать, – шепчет девчонка. Бледная, расстроенная. Только глаза горят нездоровым блеском. Испугалась, бедная. Будто нам траблов мало. Так еще привалило…

– В машину сядем, поговорим, – обнимаю ее за плечи. Веду к выходу и тут же перехватываю ошалелый взгляд Ефимова. – Что еще, Андрюха? – цежу мимоходом.

– Потом, – мотает он головой и башку опускает. Глаза прячет. Нехороший взгляд. Ох, нехороший!

Чуть пригнув голову, словно коршун прикрываю Оливию и сына. Подвожу их к машине, помогаю сесть. Плюхаюсь рядом сам.

– Что ты хотела сказать? – сверху вниз смотрю на перепуганную девчонку. Мелкая она еще. Удар держать не умеет. Хорошо хоть ума хватило спрятаться.

– А… сейчас, – собирается она с мыслями, словно не знает, с чего начать.

Не тороплю. Листаю сообщения в мессенджере. И за малым не матерюсь вслух, натыкаясь на эсэмэску Ефима.

«Ксюху грохнули. В лифте нашли».

«Твою ж мать!» – сжимаю кулаки и прикрываю глаза. Мать вашу! – скрежещу стиснутыми зубами.

Кто, бл.ть? Какая сука ко мне подбирается?

Нет, схема понятна. Убрать из моего окружения верных людей и заменить своими. Все понимаю. Только вычислить не могу эту сраную падлу, объявившую мне войну.

– Федор Николаевич, – зовет меня девчонка. И даже ладошку кладет на предплечье. – Я хотела сказать…

– Потом, Олечка. Потом, родненькая, – слегка прихлопываю по руке. Стараюсь успокоить. Ну чего зря убиваться? – Потом поговорим, ладно? Сейчас не время.

Глава 19

Глава 19

– Потом, родненькая, – хлопает меня по плечу Федор Николаевич и, вернувшись домой, сразу проходит к себе.